Рассказы и сказки

На катерах уже заводили моторы.

– Чёрт его знает что!
– сказал лейтенант.
– Это ваш медведь? Так ведь поймите, нельзя его брать на военный корабль!

Прохор Петрович пожал плечами.

– К вечеру шторм обещают!
– сказал сигнальщик.

– Тьфу ты!.. Пропустите зверюгу!
– сказал лейтенант.
– Только чтоб её духу около мостика не было. Пускай на корме сидит. И к пулемётам не подпускать!

Прохор Петрович вернулся.

С громом завелись моторы. Катер рывком отлетел от причала и помчался в чёрную ночь, вымётывая из-под бортов белые гаснущие пятна пены.

На поворотных, невидимых в темноте мысах, звёздочками замерцали маячные огоньки.

– Проблёскивают!
– сказал лейтенант, показывая на огоньки.
– Там, что ли, главные мели?

– Затмеваются, - сказал Прохор Петрович.
– Здесь все огни затмеваются... Главные мели утром проходить будем.

Ночь кончилась, занялось утро - полный штиль.

Из-за тоненькой полоски сахалинского берега всплыл оранжевый шар солнца. Желтея и уменьшаясь, он начал подниматься выше и выше.

– Море-то как остеклело!
– сказал Прохор Петрович.

За головным катером шли ещё три. Они неслись, не касаясь носами неподвижной воды, глубоко погрузив кормы. Оттого, что катер не трясло и не било, Прохору Петровичу казалось, что он совсем не движется.

Впереди вынырнул красный буй.

– Тут мели?
– спросил лейтенант.

Прохор Петрович кивнул.

– Буй не на месте, - сказал он.
– Должно быть, его волной сдвинуло.

Лейтенант удивлённо поднял брови.

– Что же делать?
– встревоженно спросил он.

– Ничего, повернём! Как на берегу вон та сопочка за соседнюю спрячется, - поворот сделаем.

Лейтенант поднял бинокль и осмотрел берег.

– Ничего не разобрать! Где вы сопочку увидели?

– Сейчас, сейчас... подходят... Сошлись!
– крикнул Прохор Петрович. Лево руля!

– Лево руля!
– сказал лейтенант.

Он молчал до тех пор, пока по носу не открылся следующий буй.

– Точно идём!
– сказал он.
– Ну, у вас и глаза! Сигнальщик, передайте на камбуз, чтобы на мостик подали чай. Мне и лоцману.

ПОВОРОТНЫЙ БУЙ

К бухте Надежда подошли в полдень. Синие сопки поднимались, поднимались из-за горизонта и встали наконец на пути коричневыми громадами. Потом они раздвинулись, и между ними открылся вход. В глубине бухты серыми пятнышками всплыли домики рыбкомбината.

– Будем входить!
– сказал Прохор Петрович.
– Жаль, вода уже дрогнула, на убыль пошла. Неглубоко здесь.

Катера неслись чуть покачиваясь. Над плоскими командирскими рубками дрожали пулемётные стволы. Из-под днищ летели длинные клочья пены.

– Будто на месте стоим, - крикнул лейтенант, - а скорость-то ого-го!

Он весело оскалился.

Показался, словно выпрыгнул из воды, буй. Он так стремительно нёсся навстречу катеру, что лоцман вздрогнул.

– Поворот сейчас!..
– сказал он.

– В какую сторону?
– крикнул лейтенант.

– Был вправо, - начал Прохор Петрович и вдруг вспомнил. Но было уже поздно. Катера один за другим, как в громадной карусели, понеслись, огибая буй справа. Тёмные следы за их кормами вдруг сделались мутно-жёлтыми.

– Малый ход!

– крикнули сразу и Прохор Петрович и лейтенант. Застопорить ход!

Катер ударился о что-то мягкое раз, второй и остановился. Остальные катера разбрелись кто влево, кто вправо.

– Влево поворот здесь теперь, - пробормотал Прохор Петрович, влево...

– Может, обошлось?
– спросил лейтенант, оглядываясь.

– Вижу плавающий предмет!
– крикнул сигнальщик.

Один из катеров осторожно подошёл к тёмному пятну.

– Шевелится!
– удивился сигнальщик.
– Тащат... Вытащили. Да это же медведь!
– ахнул он.
– У нас с кормы слетел. Во крутанули!

Вошли в Надежду, подошли к пирсу.

Машку сейчас же привели к лоцману. Прохор Петрович стоял, перебирая пальцами мокрую Машкину шерсть.

"Вот и не успел!
– думал он.
– Вот и посадил на меляку!"

Катера завели в судоподъёмник. Талями подняли корму головному. Бронзовые винты горели, как полированные.

– По песочку прошли!
– сказал лейтенант.
– Как наждаком их вычистило! Счастье, что не поломали, а то бы - суд!

БОЛЕЗНЬ

Назад из Надежды Прохор Петрович с Машкой добирались плохо. Шли на палубе траулера. Лоцман простыл. Он стоял, привалясь к борту. Перед глазами всё время горели золотом блестящие, надраенные песком винты. Болела грудь.

"Неладно получилось!
– шептал сам себе лоцман.
– Неладно!"

Вернулись в город, он первым делом пошёл на почту.

– Вам опять тоненькое!
– сказала девушка.
– Вы знаете, я заметила: как из адресного стола отказ - тоненький листок приходит: "Таких-то в списках не значится" или "Местопребывание неизвестно". А если бы нашли ваших, телеграмма или пакет были... Вы всё равно пишите. Сейчас многие пишут и находят.

Прохор Петрович написал новую открытку, наклеил на неё марку зелёный танкист в шлеме, весёлый и молодой, - и пошёл к двери.

– Вид-то у вас какой нехороший. Устали сильно. Только с лимана?

Лоцман кивнул и вышел на крыльцо.

У крыльца сидела Машка. Вокруг неё толпились ребята.

Прохор Петрович хотел было что-то сказать, протянул к Машке руку и вдруг увидел, что улица вместе с домами опрокидывается. Серое небо наклонилось, и по нему поплыли синие круги...

На шум падения из почты выбежала девушка.

– Что же вы стоите?
– закричала она на мальчишек.
– Помогите. Подержите голову... Ты, самый большой, беги в порт, позови матросов. Я сейчас!

Она убежала звонить в "Скорую помощь".

С воем подлетела белая, с красными крестами на дверцах машина.

Дверцы открылись и захлопнулись. Снова завыла сирена.

Прохора Петровича увезли.

Девушка повела Машку. Скрипела лестница. Машка неуклюже слезала со ступеньки на ступеньку и всё время оглядывалась. Навстречу из порта уже бежали.

БЕЗ ХОЗЯИНА

Прохор Петрович не возвращался.

Машка беспокойно металась по палубе, то и дело подходила к трапу, обнюхивала его. Доски пахли чужими.