Рассказы из сборника 'Отступление'

Переходя улицу, Филип полной грудью вдыхал прохладный воздух и, войдя в вестибюль, сразу же позвонил Лоуренсу Уилксу. Он узнал Уилкса сразу, едва тот с манускриптом "Обители страданий" под мышкой успел выйти из кабины лифта. Уилкс был одет дорого и со вкусом, его очередная постановка снова оказалось хитом сезона, и он, судя по всему, недавно побывал у парикмахера. Несмотря на это, лицо его казалось измученным и безрадостным. Такие лица, судя по кинохронике, бывают у людей, сумевших укрыться от вражеских бомб, но не верящих, что им удастся сделать это в следующий раз.

– Мистер Уилкс, - негромко позвал Филип.

Уилкс посмотрел не Филипа, улыбнулся и, видимо, прощая его, сказал, забавно склонив голову на бок:

– Молодой человек, поскольку вы имеете дело с театром, вам надо на всю жизнь запомнить одну истину. Никогда не говорите актрисе, какой, по вашему мнению, тип, ей следует играть.

С этими словами он вручил Филипу манускрипт "Обители страданий", повернулся и направился назад к лифту. Филип, дождавшись, как за спиной измученного человека в великолепно сшитом костюме закрылась дверь кабины, выскочил на улицу и побежал через проезжую часть на противоположную сторону, где располагалась Театральная гильдия.

ПРИЧУДЫ ЛЮБВИ

– Уйду в монастырь, - заявила Кэтрин, покрепче прижимая учебники к телу.
– Оставлю мирскую жизнь.

Они шли по улице в направлении дома Харольда.

– Ты этого не сделаешь, - сказал Харольд, тревожно глядя на неё сквозь стекла очков.
– Твои тебе этого не позволят.

– А вот и позволят, - ответила Кэтрин. Она шагала, напряженно глядя прямо перед собой и мечтая о том, чтобы до дома Харольда идти надо было бы не менее десятка кварталов.
– Я католичка и могу поступить в монастырь.

– В этом нет никакой нужды, - сказал Харольд.

– Как ты думаешь, я красивая? Учти, комплименты мне не нужны. Я желаю услышать правду.

– Я думаю, что красивая, - сказал Харольд.
– Думаю, что ты, почти что самая красивая девочка в школе.

– Так все говорят, - согласилась Кэтрин. Её несколько беспокоили слова "почти что", но своего беспокойства она ничем не выдала.
– Я, конечно, так не думаю, но все остальные уверяют, что это - правда. Похоже, что ты тоже с этим не согласен.

– Согласен, - торопливо заявил Харольд.
– И даже очень.

– По тому, как ты себя ведешь, этого не скажешь, - заметила Кэтрин.

– По поведению людей иногда бывает трудно сказать что-то определенное, - ответил Харольд.

– Я тебя люблю, - ледяным тоном произнесла Кэтрин.

Харольд снял очки и нервно протер линзы носовым платком.

– А как же Чарли Линч?
– спросил он, обрабатывая стекла и не глядя на Кэтрин.
– Все знают, что ты и Чарли Линч...

– А я тебе даже вовсе не нравлюсь, - продолжала Кэтрин, с каменным выражением лица.

– Нравишься. И даже очень. Но Чарли Линч...

– С ним покончено!
– бросила Кэтрин настолько резко, что у неё клацнули зубы.
– Я сыта им по горло.

– Но он же классный парень, - сказал Харольд, водружая очки на место.
– Ведь он - капитан бейсбольной команды. Президент клуба восьмиклассников и...

– Он меня не интересует, - ответила Кэтрин и добавила, - с некоторых пор.

Они продолжили путь молча. По мере приближения к дому, Харольд слега ускорял шаги.

– У меня есть два билета в кино на вечерний сеанс, - сказала Кэтрин.

– Спасибо, - ответил Харольд, - но мне надо готовить уроки.

– В субботу вечером Элеанор Гринберг устраивает вечеринку, - сказала Кэтрин, слегка замедляя шаги, по мере приближения к дому Харольда.
– Я могу привести с собой кого хочу. Тебя это интересует?

– Бабушка...
– произнес Харольд.
– В субботу мы едем к бабушке. Она живет в Пенсильвании, в Дойлстауне. У неё семь коров. Я живу там летом. Я знаю, как надо их доить, а они...

– Тогда в четверг вечером, - торопливо сказала Кэтрин.
– Папа и мама по четвергам уходят играть в бридж и возвращаются не раньше час ночи. В доме остаются лишь я да малышка, которая спит в своей комнате. Одним словом, я бываю одна. Ты не хочешь составить мне компанию?

Харольд с несчастным видом сглотнул, чувствуя, как краска смущения выползает из-под воротника, разливается по щекам и забирается под очки. Он громко закашлял на тот случай, если Кэтрин заметила его смущение. Пусть думает, что лицо злилось краской от приступа кашля.

– Может быть, тебя поколотить по спине?
– с надеждой спросила Кэтрин.

– Спасибо, не надо, - ответил Харольд. Приступ кашля как рукой сняло.

– Ну как, ты не хочешь прийти ко мне в четверг вечером?

– Мне очень хотелось бы, - ответил Харольд, - но мама все ещё не позволяет мне уходить по вечерам из дома. Говорит, что вот когда мне исполнится пятнадцать...

– А в среду я видела тебя в библиотеке в восемь часов вечера, заметно помрачнев, сказала Кэтрин.

– Библиотека - совсем другое дело, - устало ответил Харольд.
– Для неё мама делает исключение.

– Но ты же можешь сказать ей, что идешь в библиотеку. Что тебе мешает?

– Каждый раз, когда я вру, - с безнадежным вздохом произнес Харольд, она об этом как-то догадывается. В любом случае, маме врать нехорошо.

Губки Кэтрин скривились в насмешливом удивлении.

– Мне просто смешно, - сказала она.

У входа в большой многоквартирный дом, где жил Харольд, они остановились.

– Во второй половине дня, большую часть времени в нашем доме не бывает никого кроме меня, - сказала Кэтрин.
– По пути из школы, проходя под моим окном, ты можешь свистнуть, - моя комната выходит на улицу. Я открою окно и подам тебе сигнал. Тоже свистну.

– Я ужасно занят, - ответил Харольд, со смущением заметив, что за ними наблюдает Джонсон - их консъерж.
– Ежедневно во второй половине дня у меня тренировки по бейсболу в Атлетическом клубе Монтаука; кроме того, я каждый день по часу должен упражняться на скрипке. Я отстал по истории, и до конца месяца мне надо усвоить столько глав, что...

– Тогда я буду каждый день провожать тебя до дома, - сказала Кэтрин. Из школы. Ведь ты все-таки будешь ходить домой, не так ли?

Почти каждый день проходят репетиции школьного оркестра, - со вздохом протянул Харольд, глядя с несчастным видом на Джонсона, который наблюдал за ними с циничным выражением человека, который не только видит всех входящих в дом и его выходящих из дома, но и имеет собственное мнение об этих входах и выходах.
– Мы репетируем "Поэт и крестьянин", там очень трудная партия для первой скрипки, никто не знает, когда мы кончим и...