Рассказы Ника Адамса

— Они побывали на пристани, где я был. Если бы ты не предупредила меня, они бы меня поймали.

— Не требовалось большого ума, чтобы понять, что ты будешь на большом ручье, если наша мать сказала им, что ты пошел рыбачить. После моего ухода они, наверно, выяснили, что все лодки на месте, и из этого сделали вывод, что ты на ручье. Все знают, что ты обычно рыбачишь ниже прядильной фабрики и фабрики яблочного сидра. Они слишком туго соображают.

— Возможно, — не стал спорить Ник. — Но я едва успел увернуться от них.

Его сестра протянула ему винтовку, прикладом вперед, пролезла между поперечин. Когда встала рядом с ним на дороге, он положил руку ей на голову и погладил по волосам.

— Ты очень устала, малышка?

— Нет, все отлично. Я даже счастлива быть усталой.

— Пока ты не устанешь совсем, ты пойдешь по песчаной части дороги, изрытой копытами лошадей. Песок там такой мягкий и сыпучий, что твоих следов не останется. Я пойду по обочине, где песок твердый.

— Я тоже могу пойти по обочине.

— Нет, я не хочу, чтобы ты оцарапалась.

Они поднимались по пересеченной местности к гребню гряды, которая разделяла два озера. По обеим сторонам дороги, на месте вырубленного строевого леса, прямо к обочине подступал подрост малины и ежевики. За вырубкой стеной стоял лес. Вершина каждого холма впереди казалась зазубриной в стене леса. Луна уже скатывалась к горизонту.

— Как себя чувствуешь, малышка? — спросил Ник.

— Я прекрасно себя чувствую, Ники. Так, наверное, всегда себя чувствуешь, если убегаешь из дома, правда?

— Нет. Обычно ощущаешь одиночество.

— И тебе бывало очень одиноко?

— Так одиноко, что хотелось выть. Это ужасно.

— Думаешь, со мной тебе будет одиноко?

— Нет.

— Тебя не огорчает, что с тобой пошла я, а не Труди?

— Почему ты все время говоришь о ней?

— Я не говорила. Возможно, ты о ней думал, вот и решил, что я о ней говорю.

— Ты слишком уж умная, — покачал головой Ник. — Я думал о ней, потому что ты сказала мне, где она, а узнав, где она, я начал размышлять о том, что она делает, и все такое.

— Наверное, не стоило мне идти.

— Я говорил, что не стоит тебе идти.

— Ох, черт, — вырвалось у его сестры. — Мы будем ссориться, ничем не отличаясь от остальных? Я тотчас же вернусь. Тебе не обязательно брать меня с собой.

— Заткнись, — бросил Ник.

— Пожалуйста, не говори так, Ник. Я вернусь или останусь, как ты мне скажешь. Но ссориться не буду. Разве мы не навидались семейных ссор?

— Да.

— Я знаю, что навязалась. Но сделала все так, чтобы ты не попал из-за этого в беду. И с моей помощью ты им не попался.

Они добрались до гребня и смогли увидеть оттуда озеро, хотя теперь оно выглядело узким и больше напоминало большую реку.

— Мы пойдем через лес, — сказал Ник. — Потом доберемся до старой дороги для вывоза леса. Оттуда ты пойдешь домой, если захочешь.

Он снял заплечный мешок и прислонил к стволу дерева, а его сестра туда же поставила винтовку.

— Присядь, малышка, и давай отдохнем, — сказал Ник. — Мы оба устали.

Ник лег головой на заплечный мешок, а его сестра устроилась рядом, ее голова легла на его плечо.

— Я не собираюсь возвращаться, если только ты не отправишь меня домой, — сказала она. — Просто я не хочу ссориться. Пообещай, что мы не будем ссориться.

— Обещаю.

— Я не буду больше упоминать Труди.

— К черту Труди.

— Я хочу стать полезным и хорошим напарником.

— Ты уже им стала. Ты не станешь мешать, если меня охватит вдруг беспокойство и я захочу немного побыть один?

— Нет. Мы будем заботиться друг о друге и хорошо проведем время. Мы можем отлично провести время.

— Ладно. Начнем отлично проводить его прямо сейчас.

— По мне все замечательно с того самого момента, как мы двинулись в путь.

— Мы прошли только один достаточно трудный участок, а теперь нам предстоит пройти действительно трудный участок, и мы окажемся на месте. Мы даже можем подождать, пока рассветет. Ты поспи, малышка. Тебе тепло?

— Да. Я же в свитере.

Она свернулась калачиком рядом с ним и заснула. Через какое-то время заснул и Ник. Проспал два часа, пока его не разбудил утренний свет.

Ник вел сестру кружным путем через посадки на месте вырубленного леса, пока они не вышли к старой дороге, по которой этот лес вывозили.

— Мы не могли оставлять следы, сворачивая на нее с главной дороги, — объяснил он сестре.

Лесная дорога так заросла, что ему приходилось то и дело нагибаться, чтобы не задевать головой о ветки.

— Это прямо-таки тоннель, — прокомментировала его сестра.

— Иногда можно увидеть небо.

— Я здесь когда-нибудь бывала?

— Нет. Я брал тебя охотиться в более близкие места.

— Она ведет к тайному убежищу?

— Нет, малышка. Нам нужно пробраться через очень серьезные завалы. Там, куда мы направляемся, никто не бывает.

Они долго шли по этой лесной дороге, а потом свернули на другую, еще более заросшую. Она вывела их на поляну, где среди иван-чая и кустов стояли бревенчатые домики лагеря лесорубов. Заброшенные, некоторые с провалившимися крышами. Но у дороги бил родник, и они попили воды. Солнце еще не успело подняться высоко, и ранним утром оба чувствовали себя совершенно вымотанными после ночи пути.

— Дальше рос сосновый лес, — объяснил Ник. — Они валили его ради одной коры, а стволы оставляли на месте.

— А что случилось с дорогой?

— Должно быть, они сначала рубили деревья в дальнем конце, а кору подвозили к дороге, чтобы потом вывезти, и продвигались все ближе к дороге, пока не вырубили все.

— И тайное убежище за этими завалами?

— Да. Мы пройдем через завал, потом по дороге, снова через завал и придем в нетронутый лес.

— Почему они оставили его, если вырубили все остальное?