Рассказы о пластунах

Михаил Михайлович прочел Зоину заметку, откинул со лба волосы и сказал:

— Вот вы называете ее все время Грачиха. Это фамилия ее или прозвище?

— Фамилия у нее Грачикова, — ответила Зоя, — но ее же никто по фамилии не называет.

— Так то в жизни, в быту, так сказать, а в газете нужно настоящие фамилии называть. Вот и вы подписались «Всевидящее жало». Во-первых, всевидящим бывает око, а не жало, а во-вторых, заметку надо подписывать своей фамилией.

— Вы же Грачихи не знаете, — в глазах у Зои мелькнул испуг. — Она, как узнает, что я про нее написала, крик поднимет на всю станицу.

— Если вы боитесь, тогда не надо браться за перо, — внушительно произнес Михаил Михайлович. — Корреспондента у нас охраняет закон. Кроме того, мы умеем хранить редакционную тайну.

— Какая же тайна, если в газете будет моя фамилия?

— Можно поставить псевдоним, — сказал Михаил Михайлович. И, перехватив недоуменный взгляд девушки, объяснил ей, что такое псевдоним. Объяснил обстоятельно, с примерами.

Зоя с удивлением узнала, что даже у Александра Сергеевича Пушкина был псевдоним. Потом они долго ломали голову над тем, какое литературное имя выбрать Зое. Оказалось, что это совсем не просто — одно не звучное, другое длинное, третье просто не нравится. Наконец Михаил Михайлович спросил:

— А вы где родились, если не секрет?

— Почему же секрет? В Армавире я родилась, отец работал там.

— В Армавире… А если подписать — З. Армавирская. Как, неплохо?

Зое понравилось, и Михаил Михайлович размашисто написал под заметкой новое, литературное, имя Зои. А ниже, для редакции, ее настоящую фамилию, имя, отчество и адрес.

— Значит, поместите мою заметку в газету? — еще не веря в свою удачу, спросила Зоя.

Михаил Михайлович помедлил.

— Видите ли, девушка, Алексей Максимович Горький учил нас: «Факт — это еще не вся правда». А у вас — голый факт, обобщений вы сделать не сумели.

— Значит, не поместите?

— Почему же, попробуем вашу заметку приподнять и, может быть, напечатаем.

Заметка вскоре появилась в газете. Зоя была так рада, что не сумела сохранить редакционную тайну. Дома не поверили, что З. Армавирская и Зоя — одно и то же лицо, а Грачиха почему-то сразу поверила и подняла крик на всю улицу. И сама Зоя и вся ее родня до седьмого колена были прокляты и преданы анафеме с такой страстью, в таких энергичных выражениях, что слушатели только головами покачивали — откуда что берется.

Мать устроила Зое скандал, муж дулся два дня, его больше всего разозлило, что жена с ним не посоветовалась. В эти трудные дни заваленная газетными подшивками, заставленная шкафами комнатка заведующего отделом писем казалась Зое самой надежной и тихой пристанью, а Михаил Михайлович — самым умным, сильным и благородным человеком на земле. Зоя пришла к нему за советом и сочувствием.

— И муж, говорите, рассердился, — Михаил Михайлович пожевал тонкие губы. — Вот никогда бы не подумал, что вы замужем.

— Почему же?

— Очень молодо выглядите.

— Мне уже двадцать лет скоро будет, я год как замужем.

И рассказала всю свою небольшую жизнь.

Отец Зои был человек беспокойный, с фантазией. Родословная его одним стволом уходила в Адыгею, другим — на Полтавщину. От него Зоя унаследовала гладкие и черные, как вороново крыло, волосы, крутые соболиные брови и смуглую кожу. И характер — открытый, прямой и твердый.

От матери Зоя получила синие, глубокие глаза. Ни хозяйственности ее, ни расчетливой скупости, ни сварливости девушка не унаследовала.

Отец Зои был маляр. На второй день войны его взяли в армию. Мать тотчас вернулась в родную станицу, где у Зоиной бабки была саманная хатенка.

Отец погиб под Сталинградом. Бабка умерла в первый послевоенный год. Зоя с матерью остались одни. Мать устроилась на работу — уборщицей в раймаг, Зоя училась в школе, но много болела, в третьем и пятом классах оставалась по два года. Сверстницы ее уже заканчивали школу, а она была еще в восьмом. Занималась без интереса, нехотя.

Из армии вернулся Виктор Вакуров, видный парень с красивой прической — темные волосы его лежали волнами и блестели. Лицо у Виктора продолговатое, кожа на щеках натянута туго, как на барабане. В армии Виктор служил музыкантом, и в колхозе ему нашлось такое же занятие. Фрол Кондратыч Гуменюк держал при клубе духовой оркестр. Руководитель официально получал заработную плату, ведущие музыканты числились на разных должностях в бригадах и на фермах, но только и делали, что ходили на сыгровки да играли танцы по воскресеньям и туш на торжественных собраниях.

Виктора взяли в оркестр, зачислив где-то, он толком и не знал где, ездовым. Сам товарищ Гуменюк, послушав его игру, сказал:

— Ничего, прилично играет хлопец.

И спросил:

— Ты где же служил?

— В Новосибирске, — ответил Виктор.

Председатель довольно покивал головой и потом при случае говаривал:

— Первая труба новосибирского духового оркестра у меня играет.

Виктор познакомился с Зоей на танцах в клубе и стал настойчиво за ней ухаживать. Побывал у нее дома и очаровал мать — образованием, прической, здравыми рассуждениями и острым хозяйским глазом. Виктор сразу увидел прорехи в хозяйстве, которое вели две женщины, и предложил свои услуги. Он не только на трубе умел играть: поправил заборчик, сменил половицу в горнице, перекрыл на одном скате крышу.

Зое он тоже нравился, хотя и не так сильно, как матери. Когда Виктор предложил пожениться, Зоя призадумалась, но не надолго — очень настаивала и убеждала мать, слишком уж отстала она от сверстниц в школе. Зоя дала согласие, и Виктор перебрался под крышу, которую недавно так старательно чинил. Жили молодые супруги мирно, без скандалов. Мать всем говорила, что дочка довольна, живет с музыкантом в ладу и согласии. Дочь ее не опровергала.

Михаил Михайлович выслушал Зою.

— Что ж, — сказал он, — с матерью вы помиритесь, а муж человек культурный, вас должен понять. Такая наша работа, — со вздохом добавил он. — Робкому в журналистике делать нечего. Я вас предупреждал, Зоя.

Страсти, как и предсказал заведующий отделом писем, скоро улеглись: Грачиха притихла, мать с Зоей помирилась, муж перестал дуться. В газете появились новые заметки за подписью З. Армавирской. Псевдоним был раскрыт, но расстаться с ним Зоя не захотела. Михаил Михайлович стал давать новому корреспонденту небольшие задания, и Зоя старательно их выполняла. Она писала о выставке цветов, об асфальтировании площадки на железнодорожной станции, а один раз даже ездила в полеводческую бригаду и привезла материал о плохом уходе за кукурузой.