Рассказы о русском подвиге

советские штурмовики. Смотрят с воздуха авиаторы: взяли уже пехотинцы здание.

Махнули крылом, развернулись, ушли помогать другим.

Дружно сражались войска в Берлине. Помогала пехота летчикам. Помогали

пехоте летчики. Артиллеристы, танкисты, саперы, связисты общим шагом шагали

в битве. Стояли бойцы, как братья. Локоть к локтю. Плечом к плечу.

БРОНЗОЙ ПОДНЯЛСЯ В НЕБО

Солдат не мечтал, не гадал, не думал. А вышла слава ему в века. На пьедестале

к небу солдат поднялся.

Было это в последние дни войны. Уже не километры, а метры оставались до

центра Берлина. Солдаты 8-й гвардейской армии готовились к последним боям.

В числе их и солдат Николай Масалов. Был он знаменщиком 220-го гвардейского

стрелкового полка. Приготовил к атаке знамя.

Ждут солдаты сигнала к бою. Перед ними один из каналов, отходящих от Шпрее.

Рядом площадь. За площадью мост. Называется он Горбатым. Мост заминирован,

под огнем у противника. Атаку на мост, на тот берег скоро начнут солдаты.

Притихли солдаты. Так всегда перед штурмом. Где-то гремят орудия, где-то

идет стрельба. Но это не здесь. Это в других местах. Здесь тишина. Временная. Но

тишина. И вдруг тишину — солдаты вздрогнули: было так неожиданно — плачем

прорезал детский голос.

Было неясно, откуда он шел. С набережной? Со стороны площади? От моста?

Из развалин неподалеку стоящего дома?

— Мутти! Мутти! Мамочка! — повторял голос.

— Девочка, — кто-то сказал из солдат.

Ищут солдаты глазами девочку. Где же она?

— Мутти! Мутти! — несется голос.

Определили теперь солдаты. Детский плач шел от моста. Не видно ребенка.

Камнями от наших, видать, прикрыт.

Вышел вперед сержант Масалов, подошел к командиру:

— Разрешите спасти ребенка.

Подождал командир минуту. О чем-то подумал:

— Разрешаю, сержант Масалов.

Пополз Масалов через площадь к мосту. И сразу же затрещали фашистские

пулеметы, забили мины по площади. Прижался солдат к асфальту, ползет от воронки

к воронке, от камня к камню.

— Мутти! Мутти! — не утихает голос.

Вот полпути прополз Масалов. Вот две трети. Осталась треть. Поднялся он в

полный рост, метнулся к мосту, укрылся от пуль под гранитной стенкой.

Потеряли солдаты его из вида. И голос ребенка утих. И солдата не видно.

Прошла минута, вторая... пять. Волноваться солдаты стали. Неужели смельчак

погиб? Неужели погибла девочка?

Ждут солдаты. С тревогой в сторону моста смотрят.

И вот увидели они Масалова. Шел от моста солдат. Нес на руках немецкую

девочку.

— Жив! — закричали солдаты. — Жив!

Раздалась команда:

— Прикрыть Масалова огнем.

Открыли огонь солдаты. Гремят автоматы, строчат пулеметы. Ударили пушки —

словно салют солдату.

Пришел Масалов к своим. Принес немецкую девочку.

Оказалось, убили фашисты у девочки мать. Перебегала вместе с девочкой

площадь, наверное, женщина. Вот и попала под взрыв, под пули.

Держит девочку Масалов. Прижалась она к солдату. Года ей три. Не больше.

Прижалась, всхлипывает.

Обступили бойцы Масалова. На девочку смотрят. Пытаются чем-то от слез

отвлечь. На пальцах козу показывают:

— Идет, идет рогатая...

Посмотрела девочка на солдат. Казалось, хотела было сильней заплакать. Да

вдруг взяла и улыбнулась солдатам девочка.

Отгремела война. В Берлине в одном из красивых старинных парков советским

солдатам, всем тем, кто спасал и наш и немецкий народ от фашистов, был

установлен памятник.

Холм. На холме пьедестал гранитный. На граните фигура солдата. Стоит он со

спасенной девочкой на руках.

Не думал солдат, не ведал. А вышло — бронзой поднялся в небо.

«ТОПОР СВОЕГО ДОРУБИТСЯ»

Их дивизия пробивалась к рейхстагу. Рейхстаг — главное правительственное

здание фашистской Германии. Впервые слова про топор Кузьма Рудокоп услышал во

время штурма Зееловских высот. Притормозилось чуть-чуть наше тогда наступление.

Фашисты на высотах зарылись в землю, мы штурмовали, наступали с равнины,

с открытого места.

— Скорей бы уж прорваться, — бросил кто-то из наших солдат.

Вот тут-то Степан Рудокоп услышал:

— Дай срок. Топор своего дорубится.

Повернулся Рудокоп на голос. Видит — солдат, артиллерист. Другие, что рядом

с ним — молодые. А этот старый. Точнее, пожилой уже был солдат. В морщинках

лицо. С усами.

Запомнил Рудокоп слова про топор. Запали надежно в память. И правда, вскоре

прорвали наши фашистскую оборону на Зееловских высотах, прорубили дорогу себе

к Берлину.

Потом уже под самым Берлином, когда штурмовали Шпрее, когда лезли на

бетонные стены берега и, казалось, вот-вот не осилят берег, солдат снова те же слова

услышал:

— Топор своего дорубится.

Признал Рудокоп усача-артиллериста. Как знакомому, даже махнул рукой.

И вот в третий раз снова услышал те же слова солдат.

Для обороны Берлина во время уличных боев в разных местах Берлина

фашистами были построены специальные укрепленные помещения — железобетонные

бункеры. Это были своеобразные городские крепости. Высота их доходила до сорока

метров. Толщина стен превышала два метра. В самых больших бункерах могло

разместиться до тысячи фашистских солдат и тридцати орудий. Всего по Берлину

таких бункеров было четыреста. Наиболее крупные из них находились в центре города,

прикрывали имперскую канцелярию и знаменитый берлинский рейхстаг.

В штурме одного из таких бункеров, который как раз прикрывал выход к