Рассказы о русском подвиге

— Нет ли у вас Тулупина?

Фамилия не очень частая. Скорее редкая. Не попадается им Тулупин.

Зашли солдаты за Можайск, за Медынь, дальше фашистов гонят. Нет и нет, не

встречается им Тулупин. И вдруг в одном месте...

— Есть, — говорят, — Тулупин.

Кинулись солдаты к бойцу:

— Тулупин?

— Тулупин.

— Писал на воротах?

— На каких на воротах? — поразился боец.

Объясняют солдаты.

— Нет, не писал, — отвечает Тулупин.

Огорчились солдаты:

— Не тот Тулупин.

Продолжает армия ратный путь. Движутся вперед солдаты, освобождают родную

землю. Наступают солдаты и всюду:

— Есть ли у вас Тулупин?

— Есть ли у вас Тулупин?

И вот...

— Есть, — говорят, — Тулупин.

Бросились солдаты к бойцу:

— Тулупин?

— Тулупин.

— Писал на воротах?

— На каких на воротах? — поразился боец.

Объясняют солдаты.

— Нет, не писал, — отвечает Тулупин.

— Э-эх, снова не тот, — огорчились солдаты.

— Не повезло.

Много километров прошагали вперед солдаты. Продолжают искать Тулупина.

Тревожиться стали солдаты:

— Может, ранен, попал в санбат?

— Может, убит Тулупин?

И вдруг:

— Есть Тулупин!

— Тулупин?

— Тулупин.

— Тот самый?

— Сдается, тот.

Повстречались солдаты с Тулупиным и сразу ему про Беккерса.

— Беккерс... Беккерс? — стал вспоминать солдат. — Ах, Беккерс! Догнали,

догнали его, родимые!

Оживились солдаты:

— Давно?

— С месяц уже, считай.

Довольны солдаты — попался Беккерс. Лезут опять к Тулупину:

— Здорово ты на воротах...

— Что на воротах?

— Здорово ты написал.

— Что написал? — поразился боец. — На каких на воротах?! — стоит, на солдат

удивленно смотрит.

Вот так дела. Ясно солдатам — снова не тот Тулупин.

Заговорили опять о Беккерсе.

— Помню Беккерса, помню, — повторяет Тулупин. — Как же, помню —

полковник Беккерс. Нашей ротой был схвачен в плен.

— Полковник? — смутились солдаты. (На воротах писал ефрейтор.)

— Полковник, — сказал Тулупин.

Ясно теперь солдатам, что и Беккерс совсем не тот.

Простились солдаты. Дальше пошли походом.

Сожалеют солдаты:

— Эх, Беккерс не тот и не тот Тулупин.

Тут же со всеми шагает старшина Задорожный. Посмотрел на друзей Задорож-

ный:

— Тот — не тот! Да в этом ли разве дело. Братцы, хватай за суть. Время

смотри какое. Не беккерсы ныне теснят Тулупиных. Фашистов Тулупины нынче

бьют.

Наступает Советская Армия. На нашей улице нынче праздник. Множится счет

побед.

ТРОЕ

Осташевский район — глубинный, дальний в Московской области. Деревня Бута-

ково в Осташевском районе — дальняя. Отступали фашисты через Бутаково.

Тянулись с утра и до самого вечера. Не успели пройти все засветло. Один из фашистских

отрядов остался в деревне на ночь. Избы здесь спалены. В землянках укрылись

жители.

Однако на окраине деревни сохранился большой сарай. В нем и разместились

фашисты на ночь.

Хорошо им под крышей. Ветер не дует. Снег не сыплет. Только холод страшный

стоит в сарае.

О тепле, о костре стали мечтать фашисты. Покрутились вокруг сарая: не видно

ли рядом дров? В лес же идти опасно. Разыскали щепок, собрали малость. Зажгли.

Огонь улыбнулся теплом и замер. Лишь запах дыма, тепла оставил. Дразнит

фашистов запах.

Прижались солдаты покрепче друг к другу. Стали дремать фашисты. Вдруг

слышат скрип на снегу за сараем. Встрепенулись солдаты. Автоматы немедля в руки.

Ясно врагам: «Партизаны!» Однако видят — идут ребята. Школьники. Трое. Сапоги

на одном огромные. Другой в треухе добротном заячьем. Третий солдатским ремнем

затянут.

Подошли мальчишки, остановились. Смотрят на них фашисты. Не опускают пока

автоматы.

— Партизаны?! —взвизгнул один из фашистов. Взвизгнул и сам смутился.

Видит же он и другие видят — перед ними стоят ребята.

Отделился от мальчишек тот, что в треухе. Был он ростом чуть-чуть повыше.

Шагнул к сараю. Рассмотрели фашисты за спиной у подростка что-то.

— Цурюк! Назад! — закричали фашисты.

Остановился мальчишка. Ношу на землю сбросил. Смотрят фашисты — охапка

лежит с дровами.

— Берите, — сказал мальчишка.

Вырвалось тут у солдат удивление:

— О-о-о! Гут! Карашо!

Опустили они автоматы. Дал подросток сигнал товарищам. Отошли на минуту

двое. Отошли и тут же вернулись. И у этих охапки в руках с дровами.

Вспыхнул огонь в сарае. Потянуло теплом от дров. Греют руки солдаты, спины.

Чуть ли не лезут в костер с ногами.

Понравились им ребята. И тот, что в треухе заячьем, и тот — в сапогах

огромных, и тот, что солдатским ремнем затянут.

Пылает костер. Дрова, как сахар в горячем стакане, тают. Показал на дрова тот,

что в треухе, обратился к фашистам:

— Нох? Еще?

— Нох! Нох! — закричали в ответ фашисты.

Ушли ребята. Где-то ходили. Вернулись снова. Снова дрова в руках. Сложили

ребята дрова в сторонку. А тот, что в треухе, явился со связкой хвороста. Скинул

он хворост — и прямо в костер всю связку. Еще сильнее взметнулось пламя.

Побежало тепло ручьями. Довольны фашисты:

— О-о-о! Гут! Карашо!

Смотрят, а где же мальчишки? Сдуло их словно ветром.

Посмотрели солдаты на тьму, в ворота. И в ту же секунду раздался страшенный

взрыв. Разнес он сарай, а с ним и фашистов. В связке хвороста были заложены две

противотанковые мины.

Много отважных, подвигов совершили под Москвой партизаны. Чем могли,

помогали взрослым подростки и дети. Особенно тут, в Осташевском районе. Юным