Рассказы

Вечером комиссар Бережной и командир потребовали к себе Сашко Сулима.

— Готовься в разведку. Есть приказ забрать «Марию». Узнай, какие шкуровские части там, есть ли артиллерия. К рассвету быть на месте.

Когда взошла тусклая луна, Сашко решил закусить хорошенько перед серьезным делом. Он уселся на камне и уплетал из котелка разваристую «шрапнель». Шабля примостился рядом и ждал, когда освободится ложка.

— Сашко, скажи командиру, чтобы меня послали, я на «Марии» каждую улочку знаю, родился там.

— И не думай, — прошамкал с набитым ртом Сашко.

— А я все равно пойду.

— Если дурак — иди. Если нет — ложись спать. У нас дисциплина!.. Береги ложку, вернусь — отдашь. Прощай, утром увидимся.

— Сашко, не пройдешь ты через линию фронта без меня.

Сашко усмехнулся:

— Я к самому богу в небесную канцелярию проберусь.

…Ночью поднялась тревога: обнаружили исчезновение Шабли.

— Найти во что бы то ни стало! — приказал Чалый, — разослать людей, может, заблудился.

Сторожевые посты донесли, что Сашко Сулим прошел давно, Шабли никто не видел.

Чалый тревожно переглянулся с комиссаром.

— Может, ты в самом деле шпиона пригрел, — спросил Бережной, — выведал, что ему надо, и ушел.

— Быть не может! — уверял командир. На всякий случай он отдал распоряжение усилить посты.

Перед рассветом часовые донесли, что в степи показалась странная фигура. Издали трудно было разобрать, кто это — то ли человек, то ли лошадь. Оказалось, это был человек и нес на плечах другого. Он с трудом передвигал ноги, согнувшись под тяжестью раненого.

Когда он приблизился к передовым постам, часовые подхватили на руки Сашко Сулима. Чалый в гневе сгреб на груди гимнастерку Шабли, а правой рукой расстегнул кобуру, доставая револьвер.

— Ты где был?

Шабля не ответил, бессильно уронив голову. Бойцам пришлось нести и его.

Едва Шабля пришел в себя, Чалый стал расспрашивать:

— Кто ранил Сашко? Говори: что там случилось?

Сбивчиво, будто боясь, что ему не поверят, Шабля стал рассказывать:

— Я провел Сашко через посты белых. А когда нужно было возвращаться, Сашко не послушался меня, сказал — записку хочет им оставить. Я дожидался за углом, потом слышу — стрельба. Было темно, и я нашел его раненого за рудником.

— А ты почему на руднике оказался?

Шабля молчал.

— Тебя кто посылал?

— Товарищ командир… Сашко не прошел бы — там двойное охранение. Только я знал проходы. А если бы я попросился у вас в разведку, не пустили бы… Вот и ушел, чтобы Сашко выручить.

— Бандюга ты, а не боец, — сказал_/ командир. — Ты где служишь: в Красной Армии чи у Махна?

— В Красной Армии, — с гордостью ответил Шабля и смело глянул в глаза командиру.

Сашко Сулим, которого уже перевязали санитары, услышав этот разговор, заволновался:

— Товарищ командир, Семен Павлович, я один во всем виноват. Вы Шаблю простите. Он хороший разведчик.

— Ты сначала доложи дело. Тебя зачем посылали?

— На руднике, товарищ командир, два эскадрона белой кавалерии, легкие пулеметы. Пушек ни одной… Когда я вертался обратно, мне хотелось найти на руднике одну дивчину. Там меня и застукали…

Чалый помрачнел. Проступок разведчика был серьезным, и, хотя доставленные им сведения обрадовали командира, оставлять разведчика без наказания было нельзя.

— Вот что, други. Ты, Шабля, как новичок, не знающий, что такое «губа», для ознакомления с нею получишь пять суток ареста. А ты, Сашко, разведчик опытный, знаешь воинские порядки. Потому подвергаю тебя аресту на десять суток и лишаю службы разведчика до тех пор, пока не поумнеешь и не научишься выполнять воинский долг. Заместо тебя назначаю… — Чалый оглянулся. — Где Вихров?

— Вихрова к командиру!

Растерянный и печальный вид разведчиков тронул Чалого.

— Поняли, шельмы? — строго спросил он, а в голосе слышалась отеческая доброта.

— Поняли, как есть, товарищ командир!

— Шабля, отволоки своего болвана вот туда под кусты, чтобы солнце не пекло голову его благородию. Да скажи поварам, нехай кормят вас получше, чтобы раны скорее зажили.

Шабля, ходивший в разведку вместе с Сулимом, так и не знал, что же случилось с другом на руднике «Мария». И Сашко стал рассказывать ему подробности ночного поиска:

— Пойми ты… Она мне, эта дивчина, никакая не невеста. Я ее никогда в жизни не видал. Это сестра Вани Радченко… Я только знал по рассказам Ивана, где ихний дом, и хотел заскочить к матери и сестренке и сказать, чтобы не дожидались больше Ивана… Дом ихний возле шахтной конторы. Там и штаб шкуровцев. Конечно, риск был большой… Вот и застукали меня, первым выстрелом, гады, попали в плечо, и я побежал в степь… Ты что?

Сашко почудилось, будто Шабля плакал.

— Ничего я… — сквозь слезы ответил Шабля. — А записку ты какую приклеил?

— Чудак… Никакой записки я не писал, нельзя было настораживать врага. Я тебе наврал про записку.

И все-таки Шабля плакал. Сашко не верил своим глазам и готов был выругаться, потому что презирал человеческие слабости, а слезы не мог видеть. Что это за боец, если плачет…

— Хороший ты, Сашко, — сказал вдруг Шабля. — Не зря Ваня Радченко любил тебя. Верное у тебя сердце…

Сашко вдруг ощутил в себе прилив непонятной нежности к другу.

— Шабля ты моя вострая, — обнял он товарища. — Теперь ты мне друг во веки веков. Только чудной ты, вроде мешком из-за угла ударенный.

— Почему?

— Не куришь, не ругаешься. Песни буржуйские знаешь… У нас на шахте коногоны знаешь как ругаются, аж листья с деревьев сыпятся. Ничего… Сделаем из тебя человека. Ты мне, подлец, жизню спас, и я за тебя голову сложу… Как в той песне:

Но не тем холодным сном могилы… Я б желал навеки так заснуть…

Чалый готовился к бою. Не так просто драться одному эскадрону с двумя, да еще отпетыми шкуровцами. Каждую минуту на рудник могла подойти артиллерия. Поэтому, прежде чем начать атаку, командир и комиссар решили узнать о противнике подробнее, изучить подступы к руднику. Для этого назначили двух разведчиков — Вихрова, а с ним Шаблю. Обоих нарядили нищими — слепец с поводырем. План разведки был дерзким — проникнуть на рудник среди белого дня.

Чалый вызвал Шаблю, объяснил задачу, а под конец напомнил: