Рассвет над морем

— На отдых! — приказал он величественно.

Но как только соскочил полковник Змиенко на землю и отдал повод джуре, как только сошла с коней вся его свита, вдруг словно небо разверзлось и весь мир полетел вверх тормашками. В мертвой тишине покинутого села загремело сразу несколько пулеметов; пули засвистели со всех сторон, и пустые улицы мигом наполнились людьми. Отовсюду — из погребов, лавок, из-за заборов, из-под стогов соломы — в кожушках и зипунах, в потрепанных солдатских шинелях и кожухах, с винтовками в руках появились люди и с громким криком «ура» ринулись лавиной на площадь.

Не все покинули село, как показалось гайдамацкой разведке с первого взгляда. Вначале люди действительно собирались уйти из села на время, пока не пройдут гайдамаки. Но случилось так, что как раз в эту пору через село проходил небольшой отряд, — собственно и не отряд, а просто человек двадцать вооруженных крестьян, которых Жила вел к Днестру. Когда Жила и его товарищи узнали, что в село направляются петлюровские гайдамаки, а люди собираются покинуть село, они уговорили мужиков укрыть в оврагах за селом женщин и детей, упрятать там скот и скарб, и самим остаться, вооружиться всем, чем только можно, и дать гайдамацким разбойникам хорошую взбучку. Над замечанием старших и более осторожных людей, что хотя в село направляется только небольшая группа гайдамаков и управиться с ней, безусловно, можно, но гайдамацкие колонны, которые пошли в обход села, услыша сзади себя стрельбу, возвратятся и пустят все по ветру, — младшие, более отчаянные, к тому же еще и бывшие фронтовики, только посмеялись. Они заявили, что подобная операция не новость и хорошо известна каждому солдату еще с германской войны. Во-первых, всякая войсковая часть, если внезапно потеряет свое командование и штаб, сразу же становится небоеспособной и впадает в панику. Во-вторых, если часть на марше вдруг услышит позади себя частую стрельбу, она тоже впадает в панику и, как слепая, бросается вперед или врассыпную. Главное — поднять с тыла стрельбу как можно сильнее и громче. «Нет ничего более страшного на войне, как паника, — утверждали старые фронтовики. — Кто сумеет посеять среди врагов панику, тот и победитель, даже если силы в десять раз меньше, чем у противника». Старые фронтовики сразу же и загорелись этой идеей — посеять панику среди врага — и бросились в погреба вытаскивать припрятанные винтовки и обрезы. Особенно обрезы, из обрезов громче выстрелы.

Ко всему этому Жила добавил еще от себя: гайдамаки торопятся вовсю, боятся каждого кустика и каждого оврага в степи, зная, что вся степь полна повстанцами и партизанами, да и вообще всем хорошо известно это трусливое племя грабителей и убийц; услыша позади себя перестрелку, они бросятся куда глаза глядят и ни за что не повернут назад…

Словом, так и получилось, что люди впустили зверя в свое гнездо, а потом вышли из укрытий и зажали в кольцо хищную стаю.

Боя почти не было. Загремело два-три карабина в руках ошалевших гайдамаков из охранного взвода, щелкнули три-четыре пистолетных выстрела из рук перепуганной «старшины» — и с «операцией» в несколько минут было покончено: петлюровские гайдамаки устлали своими трупами сельскую площадь.

Полковника Змиенко подвели к единственному в селе фонарю, стоявшему у конторы банка немецких колонистов. Шапку со шлыком полковник потерял, оселедец прилип ко лбу, жупан был растерзан, печальную картину являли и широкие шаровары…

Люди сдвинулись плотным кольцом, и двое наиболее уважаемых крестьян из села, а с ними и Жила, учинили над петлюровским разбойником допрос и суд.

Жила поправил на голове свою старую солдатскую папаху с красным бумажным цветком на том месте, где когда-то была кокарда солдата царской армии, а сейчас должна была бы быть красная звездочка, и сурово спросил:

— Фамилия?

— 3-змиенко, — пролепетал, запинаясь, побледневший полковник.

— Змиенко! Змея и вправду! — загудели люди вокруг.

— Змеиное семя!..

— Тише! — прикрикнул один из крестьян-судей.

— Откуда? — спросил другой.

— С… Подолья… Село Томашевка под Ярмолинцами…

— Кто был отец? — угрюмо вставил вопрос Жила.

— К-крестьянин…

— Сколько имел десятин?

— С-сорок… Собственно не сорок, а…

— А за что старика моего порубили, убийцы! — вырвался гневный стон у какой-то подоспевшей к толпе женщины.

— У-у, кровопийца! Бандит! — послышалось отовсюду.

— Тише, люди! — снова успокоил народ один из судей.

Полковник Змиенко залепетал, запинаясь, умоляюще прижимая руки к груди:

— Христом-богом, святой землей клянусь…

— Про землю — цыц! — сердито загремел Жила. — Не про тебя земля святая! В петлюровцы пошел по мобилизации или по собственной воле?

Толпа снова загудела:

— Ясно! Гайдамак ведь, из «охочекомонников». Да еще и офицер! Гвардия «батька» Петлюры! Змея, как есть змея!..

Жила обратился к народу:

— Решайте, люди. На вашей земле гадину поймали. Вам и судить. Душегуб… одна ему дорога…

Жила махнул рукой, подтянул ремень шинели и отошел к своим ребятам, которых вел в партизанский отряд Григория Ивановича.

Дядько в порванной свитке зачитал приговор:

— Жовто-блакитного палача, кровавого лакея международного капитала — долой с земли украинского народа!

3

Риггс не из пустой прихоти возражал против назначения генерала Гришина-Алмазова командующим над всеми — и русскими и украинскими — контрреволюционными вооруженными соединениями.

Кроме того, что это шло бы вразрез с прямыми указаниями президента Вильсона о контрреволюционных группировках на территории бывшей Российской империи — с установкой на расчленение ее в будущем, — это нанесло бы прямой удар интересам США на Украине сегодня. Все снабжение добровольческой армии пока что осуществляли английские фирмы, а поставки войскам директории хотя и проводились из французских арсеналов и французскими фирмами, но полностью контролировались американскими банками; франк был окончательно обесценен. Однако соревнование доллара и фунта в странах Ближнего Востока — следовательно, и в борьбе за Кавказ, юг России и Украину — только начиналось. Передача войск директории под командование Деникина, то есть фактическое введение их в систему английского, а не французского подчинения и снабжения, на данном этапе означала бы поражение американской внешней экономической политики и значительно усилила бы английский фунт.

Понятно, размышлял сейчас Риггс, прогнать директорию можно в любую минуту. Однако американский финансовый, да и промышленный капитал, для того чтобы окончательно укрепить свои позиции на юге России, должен проглотить и французскую концессионную систему в Донбассе и в Кривом Роге, и концессии английских предпринимателей на Кавказе. Следовательно, содействовать этому — отнюдь не второстепенная задача американского и политического и финансового представителя на Украине и юге России, каким и являлся он, глава американской миссии, полковник Риггс.

Для укрепления американских позиций необходимо не только отвоевать нефтяные промыслы в Баку и Майкопе у сэра Детердинга в пользу мистера Гувера, но заодно прихватить для мистера Рокфеллера и прикарпатскую нефть, наставив рога и польским великодержавникам и украинским самостийникам в Галиции. А именно этот бизнес и осуществлял сейчас по совету Риггса банкирский дом Рокфеллеров, прибирая к рукам нефть Борислава и Дрогобыча через «Вакуум-ойл компани».

Таким образом, украинская директория нужна сейчас не только французским воякам или английским политикам, но и американским банкам, — и усиливать в настоящее время генерала Деникина с его креатурой в противовес Петлюре преждевременно. Пусть петлюровские лоботрясы расстреливают еще свой двадцатимиллионный долларовый заем во имя победы над большевиками, вертя тем самым колесо американской деловой жизни. Опасность распространения социалистической революции в Европу слишком велика, и против большевиков должны быть использованы все силы местной контрреволюции. Это должно ускорить уничтожение большевизма. Президент Вильсон и проводил настойчиво именно такую политику.

Риггс недаром десять лет подвизался на поприще американской дипломатии и военной разведки одновременно! Ведь не случайно, будучи во время войны держав Антанты против австро-немецкого блока два с половиной года американским военным атташе в столице бывшей Российской империи Петрограде, в самом центре закулисных интриг, он выполнял специальные поручения американских фирм. Риггс прекрасно понимал, что американскую политику надо осуществлять где мечом, где долларом: и войною и бизнесом. Первейшая задача сейчас, конечно, война против большевиков. Мировая война США и Антанты с австро-немецким блоком закончилась. Но теперь начиналась схватка между членами самой Антанты и США: Уолл-стрит начинал генеральное сражение против Сити. Доллар воевал теперь против фунта…