Рассвет

— А разве в лабораториях не делают ошибок? — От самоконтроля Бэда не осталось и следа. — Какой-то ничтожный лаборантик пришел к выводу, что это не их ребенок. А эти люди и сами порядочные ничтожества. И вот они начинают разнюхивать, а где же их сын и кто он, и решают, что мой мальчик и есть их сын. Ну нет. Они, что, за дурака меня принимают?

— Я знаю, это похоже на загадочную детективную историю, но… — начал Маккензи, но Бэд опять перебил его:

— Лишь отчасти. Том мой сын, и тут нет никакой загадки. Все. Точка.

Несколько минут все молчали. Лаура вытерла вспотевший лоб и руки и, скомкав в руке носовой платок, ждала, что будет дальше.

— Здесь у меня кое-какие документы и выписки, — мягко проговорил Маккензи, — хотите взглянуть?

— Нет. Не буду я все это читать, чтобы вы не подумали, будто я придаю всему этому вздору хоть какое-то значение, — выкрикнул Бэд.

Маккензи попробовал другой подход и обратился к Лауре:

— Вам же самим станет спокойнее, если вы как можно больше обо всем узнаете.

— Мы и так спокойны, — ответил за Лауру Бэд. — Абсолютно спокойны.

— Я бы на вашем месте не был. В то время, когда ваш сын и тот другой мальчик находились в роддоме, там было всего пять новорожденных и три из них — девочки.

— А теперь послушайте, что я вам скажу, — решительно изрек Бэд. — В роддоме в тот период наверняка находились и другие новорожденные, в том числе и мальчики. Какого-нибудь младенца могли случайно принести в послеродовое отделение из отделения патологии. Разве можно утверждать, что их сына перепутали именно со вторым малышом в послеродовом отделении, которым, по случайному стечению обстоятельств, оказался наш ребенок? Это противоречит здравому смыслу.

— Едва ли можно всерьез принимать в расчет возможность, которую вы обрисовали, мистер Райс, хотя исключать ее полностью тоже нельзя, — Маккензи помолчал. — Вот почему мы должны все проверить, все предусмотреть. Мои клиенты уверены, что подмена могла произойти только в родильном доме. Как только малыш оказался дома, его ни на минуту не оставляли без присмотра.

— Еще одна выдумка, — сказал Бэд.

— Ну, это легко проверить. Для этого требуется лишь сделать анализ крови вам обоим и вашему сыну.

— Анализ крови! — взорвался Бэд. — Да будь я проклят, если мы согласимся. Это неконституционно, это вмешательство в нашу личную жизнь.

— Нет, — возразил Маккензи. — Я могу получить судебное постановление, мистер Райс, но я предпочел бы этого не делать.

У Лауры подступила тошнота к горлу. Если бы Бэд попросил его уйти, если бы она могла лечь и собраться с мыслями.

— Но какого черта они не подадут в суд на роддом? — потребовал Бэд. — И не оставят в покое других людей?

— Как я вам сказал, роддом прекратил свое существование. Да и в любом случае эта семья никому не хочет причинять неприятностей. Их единственное желание — узнать, что стало с ребенком.

Только сейчас Лаура в полной мере осознала весь ужас положения. Слезы, которые она давно мужественно сдерживала, полились потоком. Она закрыла руками пылающее лицо, не пытаясь их вытереть.

— Посмотрите, — грубо сказал Бэд, — посмотрите, что творится с моей женой. В прекрасный летний день разваливается семья. Только и всего! — Он щелкнул пальцами. Потом вял со стола фотографию Тома и поднял ее. — Вот наш сын. Он не узнает ни слова из того бреда, что вы нам тут наговорили. Это ясно? Это разбило бы ему жизнь, и я этого не допущу.

— Красивый молодой человек, — только и ответил Маккензи и снова открыл свой атташе-кейс. — У меня с собой фотография Питера Кроуфильда.

— Ну и держите ее при себе, — откликнулся Бэд. Но Маккензи достал фотографию и повернул так, чтобы ее было хорошо видно. Лаура против воли подняла глаза. С фотографии на нее смотрел светловолосый юноша. Узкое лицо с тонкими чертами. Короткий нос, длинная верхняя губа, ямочка на подбородке… Это было лицо Тимми.

— Это Тимми. Боже мой, это же Тимми, — простонала она.

Протянув руку, Бэд взял фотографию.

— Это вовсе не Тимми, — тихо проговорил он. — Я улажу это дело. Предоставь это мне.

— Думаю, вам придется воспользоваться услугами адвоката, мистер Райс, — спокойно посоветовал Маккензи. — Само по себе ничего не решится.

— Так я и сделаю, черт возьми. Мои дела ведет адвокатская контора «Фордайс и Фордайс». Я затаскаю этих людей по судам, если они не оставят нас в покое. Полагаю, их следующим шагом будет установление опекунства, да? — скривился он. — О Господи!

— Ни о каком опекунстве не может быть и речи, когда ребенку исполнилось восемнадцать.

«Кто эти люди, — думала тем временем Лаура, — чего они добиваются? Мой Том принадлежит мне. О, Бог мой, я не верю всему этому, я не могу, не хочу верить. Что из того, что этот мальчик похож на Тимми? Многие ребята похожи на Тимми».

Маккензи переводил взгляд с Бэда на Лауру. Бэд уставился в пол. Руки, висевшие вдоль тела, были сжаты в кулаки. «Он постарел за какие-то полчаса, — подумала Лаура, и, подняв голову, встретилась взглядом с Маккензи. Карие глаза печально смотрели на нее. Ему было жаль их. Судя по всему, он был порядочным человеком. Почему-то она доверяла ему.

— Кто эти люди? — спросила она. — Можно нам узнать?

— Ну конечно. Они уже про вас знают из больничных записей.

— Вы же сказали, что роддом больше не существует, — взвился Бэд.

— Его продали, а вся документация была передана в больницу имени Вильсона. Их фамилия Кроуфильд. Они владельцы универсального магазина. Артур и Маргарет Кроуфильд. Когда-то они жили здесь, но несколько лет назад продали здешний филиал, оставив за собой лишь основной магазин, расположенный напротив здания законодательного собрания. Вы, наверное, в нем бывали.

Бэд нахмурился, отчего на переносице образовалась прямая красная линия.

— Кроуфильд? Вы хотите сказать, что они… они же не…

Маккензи пристально посмотрел на него.

— Не что? Евреи? Да, они евреи.

— Ну и ну. Вы не только приходите к нам с абсолютно неправдоподобной историей, что само по себе оскорбительно. Теперь вы наносите нам новое оскорбление. Евреи! Какой позор!

Бэд с трудом выговаривал слова. Он снова плюхнулся в кресло. «Его, пожалуй, удар хватит, — подумала Лаура, — но я не могу позволить себе распускаться». И ей вдруг показалось, что несмотря ни на что она сумеет справиться с этой катастрофой. Как-нибудь да сумеет. Тома необходимо защитить.