Рассветы над Вавилоном

– Если бы кто-то был одержим желанием нанести им вред, то не одежду мы бы с тобой нашли, Дава, а их самих, не очень, правда, ясно, в каком виде, но их самих… – бормотал голос у него в голове.

Буров был полностью согласен с ворчуном и именно поэтому сидел и терпеливо слушал истории Василия, разделяя с ним трапезу. Пробило половину седьмого вечера.

– Один живешь? – спросил у Василия Буров.

– Да. Жена моя, Любка, уехала пять лет назад. К дочке своей. От первого брака. На юг. Говорила, мол, климат ей здесь надоел. А сын наш с ней все по заграницам колесит. Деньгу сшибает. Редко видимся. Да мне и хорошо одному. Привык.

Видно было, что выход этой информации из Василия произошел гораздо сложнее, чем предыдущей, поэтому Давид переключил Светлогорова обратно.

– Что делал-то? На заводе в смысле.

Василий вновь напомнил рюмочки своим зельем.

– Что-что… Сборкой занимались. Собирали машины немецкие. Давай за здоровье?

– Давай!

Мужчины выпили, и Светлогоров наконец соизволил обратить внимание на изначальный интерес Давида.

– Ты вот давеча меня спрашивал, не видел ли я чего необычного, не ходил ли кто по дороге в лес.… Отвечаю: видел, ходил.

– Кто?

Давид оставался невозмутимым.

– Пряхин. Незадолго до тебя. Сначала ко мне зашел за самогоном. Я ему выдал. Он говорит: пакет дай какой-нибудь, неудобно. А у него в руках вот этот черный, который ты держишь. Я ему, мол, в свой положи… А он: не могу, это мусор, выкину сейчас, не жадничай, дядя Вася. Дал ему.

– У него лопата или что-то такое было?

– Как заходил – нет. Видимо, у забора оставил. Я выглянул из дома, когда он ушел. Он в правой руке два пакета держал – тот, что у тебя сейчас, и мой, – а в левой маленькую саперную лопатку.

– А кто он такой вообще, Вась?

– Прохин?

– Да.

– Да хороший, в общем-то, парень… В Питере живет. Здесь ему от отца дом достался, вот он и приезжает раз в полгода выпить как следует. Он таксист. Лицензия, говорил, у него общая: и на Питер, и на Москву. Но в основном в Москве работает.

– Аэро?

– Да.

– А сейчас он где?

Давид доел остатки картошки и закусил луком.

– Как где… В доме отцовском… Своем теперь. Там, посередке…

Василий мотнул головой влево.

– Пьет?

– Я думаю, спит.

– Как? Он же только приехал?

– Ну да. Поэтому и спит. Он когда со смен прилетает, то выпивает обычно грамм двести или триста, не больше. И дрыхнет часов десять. А как проснется, так и начнет эгегей! Он у меня два литра купил. Завтра и будет оприходовать. А послезавтра снова ко мне придет.

Давид посмотрел на Василия.

– Пошли, проводишь меня к нему.

– Еще по одной выпьем – провожу, – пообещал гостеприимный хозяин.

Василий наполнил опустевшие рюмочки. Мужчины выпили, на этот раз без тоста, и, выйдя на улицу, направились по дороге к началу деревни. Пройдя метров пятьсот, Василий повернул направо (Давид вслед за ним), и почти сразу слева они уткнулись в небольшое, очень по виду старое строение, одноэтажное, из красного кирпича, над цветом и состоянием которого сильно покуражилось время.

– Вот его дом, – тихо проговорил Светлогоров.

– Твой посвежее смотрится… – улыбнулся Давид.

Деревянное жилище Василия тоже не выглядело новостройкой, но по сравнению с тем, что предстало перед ними сейчас, дом Светлогорова был великолепным примером содержания пусть и не нового здания в очень хорошем состоянии.

– Мой дом батя перекладывал. Да и я пару раз кое-что подделывал. А это прохинское жилище… – Светлогоров кивнул в сторону дома. – Как двести лет назад его прапрадед построил, так оно и стоит, не тронутое ничем, окромя времени. Зачем сейчас к нему идти? Он спит, говорю тебе.

– Разбужу.

– Крик поднимет!..

– Ничего. Вопрос к нему важный.

– Ладно, – сдался Светлогоров. – Коли делать нечего будет, заходи ко мне…

Василий посмотрел на свой красивый хронометр.

– Времени – семи нет. Я еще часа три точно не засну. Приходи.

– Хорошо, Вась, спасибо, – улыбнулся Давид.

Буров направился к двери в дом, Василий же, дождавшись, когда гость исчезнет в стареньком жилище Прохина, постоял еще минуту и побрел обратно к себе.

4

– Ты уверена? – спросила Валя, задумчиво накручивая на указательный палец правой руки прядку своих веселых дредов.

– В чем? – якобы не поняла подругу Карина.

– Ну… У тебя точно были жучки, так?

– Стопудово.

– У меня, возможно, тоже. В одежде. Мы от нее избавились, так?

– Факт.

– Теперь нас вряд ли найдет ищейка твоего папаши, да?

– А что это твой папа такой внимательный? – спросил у Карины Глеб, отхлебнув немного кофе из маленькой белой кружки.

Карина не отреагировала на вопрос парня, зато ответила Валентине:

– Найдет или не найдет – его дело, главное, мы показали им свою однозначную позицию по поводу нашего возраста. Мы уже не дети. И не надо нас обвешивать электроникой. Нужно требовать уважения к своему личному пространству.

Троица сидела в кофейне все на том же Казанском вокзале, только этажом выше, чем несколько часов ранее Давид.

– Эй, народ! – снова попытался привлечь к себе внимание Глеб. – Наш поезд, кажется, объявили…

Валя, Карина и их новый попутчик поменяли и билеты, и направление движения, чтобы запутать гипотетическую слежку, причем девочки это сделали из соображений собственной независимости, а парень из простого любопытства.

– Ну пошли, значит… – сказала, поднимаясь с места Карина.

За ней потянулись и двое других участников путешествия, и через три минуты ребята загрузились в точно такой же двухэтажный состав, какой не так давно примчал их из Санкт-Петербурга в Москву. Он тоже быстро вез их по направлению к выбранной точке маршрута, за окном же тем временем начинало темнеть: солнце садилось, так и не дав себя лицезреть сквозь мощные слои облаков и туч. По вагону прокатилась бортпроводница, разнося прессу, прохладительные напитки и закуски. Она была одета в темно-зеленую форму железнодорожной корпорации, на которой белым прямоугольником красовался бейджик, несший информацию о ее имени и фамилии. Глеб, вспомнив предыдущую, утреннюю, поездку, попросил себе кальвадоса. Проводница с надписью «Мария Степанова» на груди недоверчиво глянула на студента.

– А тебе лет-то сколько, кальвадос?

Глеб немного обиделся и достал карточку, где содержались основные сведения о его замечательной юной личности. Мария приложила ее к небольшому устройству, вмонтированному в тележку-холодильник, с которой она передвигалась по салону.

– А выглядишь моложе… – буркнула она и, вернув карту, налила ему бокал. – Вот бы и мне так…

Она перевела взгляд на сидевших рядом с Глебом девчонок и, подозрительно осмотрев каждую в порядке живой очереди, спросила: