Расторжение

Фрагменты Орфея

1

на стогнах угольных впотьмахпетитом стакнутых палаццовесь САНКТ – как бы ладони взмахчьим пальцам ямбом каменеть и лимбом снисходить и грезитьс подругой мнимой Мнемозинойцарапаться влюбленно в смерть

2

как челобитчик перед ней Невой – как подданный он падал на пепелище кек-уок(растрачен в свитке рукопашномнаскальный петербург теней) теперь пляши огнеупорных башенэлегик, мать твою, и трагик в падучей бьющийся Орфей!

3

аттическую соль лакалсе – остров Патмос не Пальмиранаволгший беломорканал коньячный пира пунш и пыл в метро конечном скрежет пылии закадычный тот глоток… …на сонмы струнных раскроили

4

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

5

и цепенеет идол бургдержава сывороткой хлещетсам скипетр-Петр – как кровостокна капище помпейских литер ладонью ущемляет плац подруга очи разверзает:Чьим пальцам ямбом каменетьи в нимбе зыбком ужаснувшись грезить

«куда еще всего себя ты вложишь…»

куда еще всего себя ты вложишь всё в щелк да в щелкмашинописных альвеол и клавиш смесительный снует утокв тираж выходит сукровица и вывихнутая стопакак машенька к подножью жмется александрийского столпаужель шелковицы ей поминальной мало печатных плит воздушных сотне сеют и не жнут ямбический обмылок но извергаются с высотв сетях и нетях психотропных задушенные имена психейи чем стропила выше – струпья столбов содома солонейсе, плотник мой, слюды и дыма вальс с поджелудочной слезой…что рушишься бесплотной тенью предстательною железой

«Голый завтрак». Премьера

се – завтрак на траве он голый он в складчину раздетза обе щеки ветреную голень уписывает менуэтв воображении и только как посох тросточка цвететлицо присыпанное тальком вакханки бородатый роти в хороводе мусикийском приняв на посошоктак и стираешься с возлюбленной актрискойв астральный порошоки – кончено погасшим стэком в партере уголь ворошитьа мондриану двух веков на стыке парадный саван шитьздесь ноготок его прошелся в лайке а все же естьраз выстроилась по линейке свалявшаяся мира шерстьтак в оркестровом свальном мраке теперь станцуемся мил-другприлаживая мертвой Эвридике надраенный мундштук

«Обмелело все, что мелеть могло…»

Обмелело все, что мелеть могло,обмолот при Милетах, при нас – огло-бля, скажу и в жмурки пойду играть,собирая подать с петровых Кать.Отыкалось им и вошло впритык —Екатеринбург, и мин херц, и дыкёлы-палы; все, что могло линять,истекало околоплодным ять.А на ижицу как насадить язяда с фитой по Яузе, кабы льзя…по усам в Париже текло бы так,как из сказки помнит Иван-дурак.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Обмелело все, что могло мелеть.Остается во мгле, хоть ни зги, неметь.По-немецки Бог-Нахтигаль, соври,отпуская Гретхен грехи с иври-тат-а-тет мне пела про тот исход,обломился которым кронштадтский лед…

Кенотаф

I

Свободен путь под Фермопилами…

Георгий Иванов

Дыша как дышится – толковым словаремна толковище безударном,где ять и ижица, униженно виясь…Как им на горло песней наступили(О, если б Песнью Песней)санитары-краснодеревщики, Аз, денщики,воспрянувшие радостно у входа в разогнаннуюУчредилку, те,что учредили для бытописаньяподобие диеты пуританской —по-руссоистски приспустив порткикак западникам, так и русофилам(Кириллу и Мефодию). Кириллицдружины добровольческие шли под трибунал,под гарнитуру таймс в створоженнойфасетке. Но дышали:как дальнобойным эхом из Парижу контуженныемальчики – картечь, ком.патриоты, юнкера,с начинкой разнокалиберного разночинства, —заколотые опосля в райке,в том, достоевском, в доску поминайкак звали, не увидевшие «Федры»в дистиллированные Цельсием биноклиармейские, с обратной перспективой,всклянь налитые дисциплиной смерти, оборонойконсервов твердой крови,плазмы вшей окопных, взматеревшихна поминках по стратегически-соборномусырью, клиническому донорскому долгусловесности отечественной. Амен.Иль в самом деле оказался правот православной церкви отлученныйбоярин, призывавший: мiру – мир,земля – крестьянам, хижины – дворцам,а небо Аустерлица – АндреюБолконскому; и что в Эгейском моренам нечего топить, кроме цепей и эпосаГомера? …Когда бы я не видел эти игрыколлежских регистраторов, с повиннойявляющихся к смердяковым власти…Одна отрада: хмурый Ходасевичповелевает умереть отсюданочными и безумными словами, разящими —как бы миражв пустыне сей. И я этоувидел. Прощай, прощай. Не помни обо мне.Но, ижицу с фитой храня в обойме,склоняй тех, в пыльных шлемах, комиссаровк классическому правонаписанью,классическому.

II

Тайной вечери глаз знает много Нева…

Велимир Хлебников

Откуда готика, откуда прежде сны,откуда рог возвышенной луны,и хвойный дух в лесах белопогонных,и снеги идут. В зеркалах – темноты,и пропуски в словах; Санкт-Петербург,ума единорог, откуда мороквтороразрядный, инфлюэнца, насморки кенотаф из скандинавских плит?Избыток, патока несбыточного рая,твердыня и цезура мира, кренбалтийской синусоиде.Харибдойи Сциллой промеж ног прыжок и фрахт,и поворот винта суицидальный, – всяподноготная. И причащеньебулыжником с бумажной мостовой.А что пенька и лен в твоей Тавриде?В скалистых фьордах фолианты Фрейдалистай, там все написано о смертных,торгующих деторожденьем смертных.Нуте-с… В оранжерее разореннойБиржираскрой объятья залетейской стужеи яблочком катись по Малой Невке,на частничке к Некрасовскому рынку,к подстриженному аглицкому парку,где вреден Север, где скрипят полозьякак армия писцов нотариальных.Здесь похоронен неумытый князь.В камзоле? В тоге? Прахни отряхнуть, ни вытряхнуть.Санкт-Петербург ума,откуда готика, когда еще не названникак, – но существует? Существуй!Как ты да я, как гений и злодейство.Откуда готика? Откуда прежде сны.Откуда рог возвышенной луны.«Все, кто блистал в тринадцатом году, —лишь призраки на петербургском льду».И хвойный дух в лесах белопогонных;подошвы чуют гуд грунтовых вод.Лето 1990 г.

Искушение св. Маркузе

Как умершие близкие порой являютсяво сне (а мы трусливо им зажимаем рот,иль прогоняем, плодя тем самым мертвецоввдвойне), так он бы мог отдать визитвторично. Но не отдаст. Как малое дитя,капризничает и не хочет слушать родительскихувещеваний, просьб и все косится на своиигрушки. К тому же, иудей. А иудеявозможно наказать, принудить силой,в конце концов – распять (как в пятиборье),или раз шесть (тогда с шестом и с мамкой),но – переубедить? Заставитьверить в то, что считают здесь необходимымстарейшины? – и новая обида. И отвернется.И забьется в угол. И слова (Слова) не дождешься;и к обеду, не то что к евхаристии, успенью,иль пепельной среде, не дозовешься.Обрядов нам! у нас нужда в обрядах;в «агонии лучистой кости», в мозгранении, в святых мощах, в агиткеапокалипсиса, в заведомо шипящихсогласных в светопреставленье. В теме,промокшей и обобранной до нитки.Соборов нам! у нас нужда в соборах,как чучела, набитых требухойи чем попало с той еще рыбалки;но только не сознаньем правотыисполненного. Да и сам он развене потрошитель, патриарх цикут,не арестант, не плагиат санскритас девизом Вед: не ведаю, Сократ?Не алиби и не сладчайший пай-мальчик, цианид литературы,от пирога наскального: пероСимурга, заводящее дуплетомв дупло Сезама и Платонов Год?Червивого не дегустатор сада?Козырного, на яблочном спирту,вольноотпущенник императива,тогда как сам – не сад, не тигр, не Тот?Не император? Не икс искомый в уравненьесвета, решенного, как умноженье тьмына тьмы и тьмы нас? Мысли-мы-ль, Паскаль,такое амплуа, такая бездна, такой продуктраспада; циркуляр с тысячелетней амплитудойцирка, смотрин на гладиатора плэй оф,на Федра, Федора, в смирительном, смертельноммешке, на ТЮЗовском плацу, подмышкус чертом и Мышкиным. О амулет-стигмат,нательный крестик в омулевой бочке,что столько лет спустя, но докатилась до днавторого. Чем не Диоген с сакраментальнымкличем: к человеку! (У нас нужда в героях,Геродот. Хотя бы в трех. Но чтобы – мушкетерах.)И в человеке. И в муштре, муштре —как мере всех вещей. Куда уж, сынку,в такой содом с подвязками. Небось,кишка тонка. Как доказал Джордано.Он в Капернаум не был ли ходок за чернымсолнцем – «всходит и заходит», – и он взошел.И многие взойдут. Как, например, киты-самоубийцы.Где плащаница Млечного Пути!Дай, развяжу пупок у Птолемея —такой короткий потолок ума! —центростремительный. И центробежный,как оказалось…

«У терминологических лакун…»

О зыблемая гладь студеного потока…Поль Валери. Фрагменты Нарцисса

У терминологических лакун,как в термах инкубатора – лаканов,но что Ему тот шлейф улик в веках?В числителе не вычесть семиотик;у ласок Гебы привкус-ротозей,а знаменатель – заземленье в мифе.Так дышит мнимость; прерванный плевритна самом склоне эластичной шкурки,«шагреневой» и скважистой, как «бульк»у полости, защелкнувшей реторту.Молочных десен мыльный разогрев.Возгонка (поименная) в наличникзакупоренный: горлышко греха,бессонниц, молоточками истомыраздробленных; кровосмешенье; блефплотвы и крючкотвора-псалмопевца.Инкуб с инкубом – ангельский ли стык?Из мертвой точки смертного влеченья,восхищенный до откровенья вор,и сам похищен хищнический голос:молчанье грезит о самом себе.И только. Как Нарцисс водобоязни…

Рассеченный девизом

В сад ли войти – в продолжающий грезиться слепокрайского сада, его расходящихся тропок?Скриптор должен скрипеть: посягатьнежным скипетром-флагом,перегонять влагу имен в эпиталаму.В ночь ли войти – как в склеп с фамильярным девизом:«язык мой – кляп мой и скальпель»?Мерцающая завеса.Сад-гербарий, скрипторий, силлабо-тоник…Будет тебе тактовик и дольник, пока я – данник.

_____________

Приподыми за волосы дождь и виждь:листопад-отец, снегопад-сын, алфавит-вождь(триумвират, о котором молчал-кричал Парменид,о котором кричит-молчит мой забитый рот).И значит – за полозом санным, по пояс, ползком,задыхаясь и хлюпая посткюхельбекерским носом —в млечный раструб января,вышибая молочные зубы…там, где струпья распада богов-пионеров. Не надо.Не говори о богах. Боги – цитатыеще не дописанной книги; название «С’АД».Что они помнят про всадника с именем Блед?(Я улыбаюсь, я знаю, кто здесь садовод.)Птицы в клювах несут небосвод – оперение окон;и – ногтем по стеклу проведя (отдышись, отдышипризму-пруд) – удивленно провидеть: песок-стеклодувльдистую мякоть костра облекает в речь.Грань, за которой – очнуться и двинуться прочь.Все еще врозь, потому что обилие фраз к горлу взыскует —исторгнуть гортанную слизь.Вот и пойми: книги читают нас, прорастая сквозьмноготысячным смыслом,будь то сад расходящихся тропок,райский ли сад,продолжающий грезиться Симонам-магам,перегоняющим влагу любви под деревом-мигом.