Растяпа. Ни ума, ни совести, ни чести

Не беспокоясь больше о Винокурове, я вышел на крыльцо ДК. Все они были здесь – никто никуда не уходил. Пожал руки знакомым футболистам и громко объявил:

– Вот вы здесь покуриваете, а в зале председатель суда пудрит вашим подругам мозги – на предмет, как вас лучше и крепче охомутать.

Мне парни поверили – один за другим потекли в зал.

А я нарочно про судью сказал, чтобы кто-нибудь сгоряча не поставил ему фингал.

Я вернулся в зал с крыльца, наверное, самым последним. К Винокурову не протиснуться. Взглянул на часы – вместо запрошенных десяти беседа о трезвости и здоровом образе жизни длилась уже двадцать минут.

Поразмыслил над этим. Может, стоит разбавлять дискотеку такими вот встречами? Надо подсказать Натальи Ивановне. И вызваться с лекцией о контрпропаганде.

Подошла Таня в комбинезоне серо-голубого цвета, собранном у запястий и лодыжек в манжеты – последний писк молодежной моды.

– Это что-то новое, – одобрительно кивнул на ее наряд. – Познакомишь с мужем?

– Пусть слушает, чтобы не приставать дома с расспросами, – Таня кивнула на толпу.

Я похрустел шейными позвонками, повел плечами, разминая мышцы.

– Народ, наверное, уже танцевать хочет.

– Успеется. Пока интерес есть, пусть слушают. Вы останетесь?

– Как Винокуров. Вместе пришли, вместе уйдем.

– А я думаю, если молодежь вас увидит танцующими – разве мало в этом плюсов с точки зрения пропаганды?

– Кандидат в председатели так очаровал девчонок – боюсь, они его не поделят для танца и разорвут на части.

– Если ты благожелателен к людям, им трудно не ответить тебе тем же. Если ты дашь людям понять, что они тебе симпатичны, им будет трудно не ответить тем же. А молодежь на танцах, зная, что их все – от родителей до комсомола – порицают, чувствует себя сиротами и на ласку очень отзывчива.

– О-о! – встрепенулся я. – Интересный вывод. Враждебная среда становится нашей?

– Враждебной мы ее делаем сами.

От упрека ощутил себя в шкуре занудного папаши, читающего нотации мятежному подростку – но Таня ведь не ребенок! Жаль, не поинтересовался – сколько ей лет? Может, ее грация и уверенность в движениях – это приобретенное, а не возрастное.

Тут я вспомнил, где мы находимся, и попытался поправить свой растерянный вид запоздалой улыбкой.

– Кажется, представление закончилось, – сказала Таня.

Плотная толпа вокруг Винокурова действительно начала распадаться.

Свет потускнел, гомон возрос, потекли первые аккорды «медляка». Народ начал «спариваться». Однако к привычной атмосфере танца добавилось наэлектризованное напряжение воздуха – странная смесь надежды и страха, сопровождающее любое живое выступление на публике, в котором таится и опасность несовершенства, и шанс на величие. Ай да Александр Васильевич!

Воздух пульсировал ритмом ударника. Огни цветомузыки плясали. Пары кружились. У такого времяпровождения нет, и не может быть никакого разумного экономического оправдания. Подобное делается лишь для души – ради радости быть человеком.

– Не хочешь остаться? – спросил я Винокурова.

Он рассмеялся:

– Мечтать не вредно – вредно не мечтать!

Ему показалось, что беседа с народом окончилась слишком быстро. Но я напомнил, что заказанные десять минут внимания, он растянул на двадцать пять.

Согласовал кандидатуру Винокурова на пост председателя общества борьбы за трезвость с Чемякиным – с ним согласился Пашков. Не знаю – ставили Демину в известность или нет? Стали готовить с Таней районную конференцию представителей.

Разработали:

– положение о порядке выдвижения представителей;

– регламент конференции;

– списочный состав президиума.

Подразумевали, что с приветственным словом к участникам конференции обратится Демина. Но выступил Пашков – заслуга Чемякина.

На мой взгляд, Людмила Александровна вообще потерялась в последнее время и жила по принципу обезьянки, запустившей руку в банку с орехами – вытащить орехи нельзя, а выпустить жалко. Я имею в виду ее противостояние с Чемякиным – она все еще пыталась его осадить, а он успешно решал все проблемы. Не без моей помощи, конечно.

Я почему-то ждал от нее человеческие мотивы. Все-таки дел переделано немало за совсем короткий срок – моими стараниями и талантами Дмитрия Андреевича. Если ты патриот района, а идеологический секретарь райкома обязан таковым быть, так порадуйся за его успехи. У нас самых первых в области создана районная организация Всесоюзного добровольного общества борьбы за трезвость против пьянства и алкоголизма. Мы дали новый толчок для развития общества «Знание» и обезопасили единый политдень от возможных срывов.

Так что, Людмила Александровна, каково будет ваше мнение?

Сверлить нам с Чемякиным дырки на френчах?

Или отделаетесь? – спасибо, ребята!

Не услышали и «спасибо».

Деградация называется.

3

На следующий день после учредительной конференции мы разбирали с Таней «полеты» в ее кабинете.

– Кстати, Винокуров зауважал тебя – ты произвела на него впечатление.

– Да неужели? Он определенно сумел сохранить от меня это в тайне, – Таня сверкнула белозубой улыбкой.

– Он сказал, что ты ему кажешься целеустремленной. Для деловой женщины это похвала.

Уголки ее рта теперь изогнулись в язвительной усмешке.

– Он будет ухаживать за мной?

– Думаю, что нет. Необязательно ухаживать за всеми, кто нравится.

Таня осмыслила все, что сказано было, и вернулась к деловому настрою.

– Для организации первичных ячеек мне надо бывать на местах.

– Подсаживайся ко всем, кто едет в хозяйства, но больше напрягай телефон.

Таня грустно покачала головой:

– Не скоро нам с Вовкой удастся приобрести свое авто.

– А права есть?

– А то! – Таня гордо вскинула голову.

– Я поговорю с Деминой – может она разрешит тебе брать отделовскую машину.

В тот же день.

– Еще чего! – Людмила Александровна поджала губы.

Вопрос был исчерпан.

С другими у Тани получалось лучше. Еще бы! – старались во всю. Ведь их пассажиркой была красивая и утонченная девушка – настоящее дыхание любви – которая боролась с главным пороком русского человека. Ну, как тут не поговорить за жизнь?