Расы космических пришельцев. Запрещенная антропология

А. Кизсу заочно возражал советский антрополог М. Ф. Нестурх. В книге «Происхождение человека» Нестурх писал, что сравнивать гориллу с человеком некорректно, так как у человека, больного акромегалией увеличенный гипофиз, а у гориллы он нормальной величины. Однако можно точно также заочно возразить и Нестурху, что в этом случае мы сравниваем две разные вещи – индивидуальную патологию и вид животных в состоянии нормы. Такое сравнение тоже некорректно. То, что считается нормой для человека, вовсе не является нормой для животных.

Очень может быть, что морфотип гориллы как раз и возник в результате гетерохронии, неравномерного генетического развития органов и систем организма. Кто был предком гориллы нам не известно. Однако можно предполагать, что им был древний миоценовый человек, останки которого мы еще не обнаружили в ископаемом состоянии…

Рассуждения Кизса, эволюционные по своей сути, по крайней мере, наводят на определенные размышления. Так, детеныш гориллы, как и детеныш шимпанзе и орангутана, имеет большую голову и сравнительно небольшой лицевой отдел черепа. У взрослеющей особи лицевой отдел черепа начинает расти довольно быстро. Мозг, напротив, останавливается в своем развитии. Очень может быть, что звери и обезьяны, которых мы по привычке называем эволюционными предками людей, всего лишь навсего ювенильные стадии древнего человека, приспособившиеся к определенному образу жизни. У человека при заболевании акромегалия как раз увеличиваются и разрастаются зубы, челюсти, лицевой скелет, пальцы стоп и кистей. Нечто похожее мы видим, например, у слонов, носорогов, лошадей и многих других животных, которые опираются на массивные и крупные пальцы ног и рук. Разрастание костей лицевого черепа может давать «эволюционные» (инволюционные) преимущества. У животных появляются крупные зубы, челюсти, бивни, рога. Все это появляется не просто так, обеспечивая им определенные преимущества в борьбе за выживание. Можно предполагать, что на формообразование у животных и человека непосредственно влияют два фактора: среда обитания и секреция определенных гормонов и гормоноподобных веществ. Хорошо известно, что у человека, как и у животных, наряду с экзогенными железами, выделяющими секреты наружу (потовые, сальные, молочные, половые железы), существуют эндокринные железы. Это эпифиз, гипоталамус, гипофиз, щитовидная железа, тимус или вилочковая железа, надпочечники и половые железы (семенники или яичники). Помимо этого, существуют гормоноподобные вещества, вырабатываемые разными органами и системами организма. Согласно последним данным эндокринная система существует не сама по себе. Она связана с лимбической системой головного мозга. Часто эту систему называют эмоционально-гормональной. Сам термин «лимбическая система» введен в научный оборот в 1952 году исследователем мозга Паулем Мак-Лином. Эта система расположена в центральной части головного мозга и регулирует множество функций организма, оказывает непосредственное влияние на работу органов и систем организма. Инстинктивное поведение, память, сон, бодрствование, эмоции – неполный перечень того, за что отвечает лимбическая система. Эта система непосредственно управляет деятельностью желез внутренней секреции. Под ее воздействием эти железы выбрасывают в кровяное русло гормоны, которые либо замедляют, либо ускоряют развитие онтогенеза. Можно предполагать, что некоторые гормоны попадают через плацентарный барьер и оказывают непосредственное влияние на развитие плода в утробе матери. Таким образом, формируется определенный морфотип. На уровне индивидуального организма «перекосы» в работе лимбической системы могут вызывать пороки развития. В том числе и акромегалию. Во многих случаях это заболевание вызвано гиперфункцией гипофиза. «Перекосы» в работе лимбической системы могут закрепляться и наследоваться. На уровне популяций людей и животных это может отражаться на формировании определенного морфотипа. Было бы весьма заманчиво связать напрямую определенные эмоции с деятельностью желез внутренней секреции. В этом случае определенные особенности строения тела можно было бы связать с нарушением эмоционального состояния, отличающегося от нормы. Однако связь здесь явно непрямая. Постепенно в локальной популяции людей или животных формируется определенный психотип, который непосредственно связан с окружающими условиями существования. Этот устойчивый психотип является своего рода визитной карточкой той или иной популяции. Со временем общий психотип начинает выражаться в определенном поведении и внешнем облике членов популяции. Способствуют этому гормоны, которые начинают влиять на формирование органов и систем на ранних этапах онтогенеза (индивидуального развития). Благодаря этому ускоряется или замедляется индивидуальное развитие организма особи. Возникают неравномерные задержки или ускорения формирования органов и систем (гетерохронии). Отмечаются задержки или наоборот замедление в половом развитии организма. Наряду с этим ускоряются или замедляются процессы формирования тела взрослой особи. Все эти многовекторные процессы создают своеобразный морфотип. На уровне современного человека это проявляется в существовании разных расовых комплексов. На уровне животных могут идти и более глубокие перестройки морфотипа. Однако сводить все изменения, происходящие в организме, к деятельности лимбической системы и эндокринных органов тоже не стоит. Своеобразный расовый морфотип человека формируется при непосредственном участии среды обитания. Таким образом, на человека, как и на любое другое существо, действует два фактора. Первый – процесс постоянного изменения гормонального баланса, связанный с эмоционально-психической деятельностью человека. Второй фактор непосредственно влияет на организм в виде климатических, сезонных и иных средовых воздействий. К примеру, такой признак как потемнение кожи может быть вызван одновременно двумя факторами: усиленным ультрафиолетовым излучением в течение длительного времени и определенным психическим состоянием, распространенным в популяции людей. Понятное дело, что оба фактора действуют на разных людей по-разному. С течением времени, однако, может формироваться единая гомогенная популяция, связанная родством, у членов которой это воздействие будет приводить к определенным ощутимым сдвигам как в поведении, так и в морфотипе. Изменения начинают наследоваться на генном уровне и передаваться потомкам в качестве устойчивых генетических и фенотипических признаков.

Постепенно изменения будут накапливаться в геноме. И это все более будет отдалять популяцию от исходного типа человека. Так можно далеко зайти, если популяция локальная и отделена от остальных географическими и культурными барьерами. Тасманийцы еще не самый характерный пример. Очень может быть, что флоресский человек также является отпрыском древнего Гомо сапиенса, анатомически современного человека. Многие антропологи отказываются верить в такое и причисляют древнего жителя индонезийского острова Флорес к развившимся в самостоятельным вид питекантропам. Напомним, что анатомически флоресский человек имеет массу «архаичных» черт, наряду с сохранившимися у него чертами сапиенса. При этом рост флорессца составляет один метр, а величина мозга не превышает 400 см³, что меньше чем у гориллы. Правда горилла, в отличие от флоресского человека, имеет большую массу тела, поэтому сравнение такое несколько хромает. Антропологи традиционно считают массу мозга по отношению к массе тела. Если «тушка» большая, то и мозг значительно больше. Например, у кашалота мозг может достигать 9 кг, а у слона – 6 кг.

Нет абсолютно никаких преград теоретического свойства, чтобы не допускать дальнейшее сползание локальных групп людей, проживающих изолировано, в пропасть инволюции (деградации). Ведь на популяции этих людей в еще большей степени продолжают действовать все те же факторы: гормональные изменения под воздействием определенного мышления и поведения и непосредственное воздействие среды обитания. Как мы видим, изменения накапливаются в геноме и передаются потомкам. Груз прежних изменений никуда не девается и никто не отменяет факторов, действующих в настоящее время. Именно поэтому изменения могут происходить достаточно быстро. Особенно это касается небольших изолированных популяций, у которых изначальное генетическое разнообразие сужено.

Надо особо отметить, что и на сегодняшний день функции лимбической системы не до конца исследованы. Известно, что она формирует поведенческие стереотипы и играет важную роль в обучении. Она также формирует мотивации, эмоции и иные реакции, которые через гипоталамо-гипофизарную систему влияют на выработку гормонов. Таким образом, осуществляется тесное психосоматическое взаимодействие.

Однако весьма понятно, почему идеи Болька и Кизса встретили довольно серьезную критику со стороны советских ученых. Ученые эти, исходя из идеологических соображений, желали видеть эволюцию человека только как социальный процесс. Согласно концепциям Болька и Кизса, получалось, что формирование человека было чисто биологическим процессом. Другое дело, что и Больк и Кизс были также эволюционистами и не умели или не хотели рассмотреть изменчивость организмов с иной, не эволюционной, точки зрения. Для них было вполне очевидно, что звери и человек развиваются в лучшую сторону.

Болезнь акромегалия – благо или зло?

Всякая аналогия хромает. Это тем более очевидно, когда мы начинаем сравнивать индивидуальную изменчивость организма и изменения, происходящие на уровне вида или популяции. Тем не менее, аномалии человеческого организма заставляют нас думать, что есть нечто общее между индивидуальной патологией и видовой изменчивостью. Вначале поговорим о различиях. Когда возникают индивидуальные аномалии, как правило, идет речь о том или ином редком заболевании. Когда мы говорим о признаке, типичном для определенной популяции людей, речь идет о состоянии, не классифицируемом как болезнь. Так, борец Морис Тийе в двадцать лет заболел акромегалией. После этого у него стали непропорционально расти части тела. Морис поехал в Америку, где стал зарабатывать при помощи своей внешности. Там же он получил сценическое имя «Урод Орг». Его внешность использовалась для создания популярного персонажа детских комиксов.

Рис. 68. Морис Тийе или «Урод Орг». Старое фото

Судя по сохранившимся фотоснимкам, у Мориса была огромная нижняя челюсть и зубы, большой рот и крупные губы, массивные надбровные дуги, на вершине черепа появилась выпуклость похожая на сагиттальный гребень человекообразных обезьян и древних людей. Нос стал массивный и широкий. Тело Мориса покрылось достаточно обильным волосяным покровом. Словно чувствуя свое разительное сходство с архантропами и палеоантропами, Морис не раз позировал по просьбе журналистов с обглоданной костью в руках в экспозиции музея Естественной истории, в окружении муляжей древнейших людей, о чем красноречиво и свидетельствуют сохранившиеся фотографии. Как мы помним, антрополог Артур Кизс пытался «обвинить» гориллу, что она больна акромегалией. И ему возражал советский антрополог М. Ф. Нестурх, что у гориллы гипофиз небольшой и этим он отличается от увеличенных гипофизов людей, больных акромегалией. Как известно, акромегалия вызывается нарушением функций передней доли гипофиза. Чрезмерная выработка гипофизарного гормона и приводит к разрастанию некоторых отделов лица, мозгового черепа, стоп и кистей. Болезнь может продолжаться всю жизнь, постепенно превращая человека в урода. Части тела продолжают непропорционально увеличиваться, достигая порой невероятных размеров. Если заболевание возникло в раннем возрасте, то оно влечет за собой гигантизм. Как мы помним, на острове Ява и в Юго-Восточной Азии найдены останки мегантропов и гигантопитеков. Честь их открытия принадлежит голландскому ученому Р. Кенигсвальду. К сожалению, точно установить, как выглядели эти древние люди и человекоподобные существа мы не можем. От мегантропа палеояванского, жившего около 700 тысяч лет назад, остались лишь фрагменты челюстей с несколькими зубами. Сами зубы, при этом имеют вполне человеческий вид. Основная их особенность заключается в том, что они в 5–6 раз больше, чем обычные зубы человека. От гигантопитеков, живших в обширном временном диапазоне – от 9 млн. до 100 тысяч лет от современности, сохранилось куда больше ископаемых останков: около 1500 гигантских зубов и несколько сломанных гигантских челюстей. К сожалению, не обнаружены останки посткраниального скелета мегантропов и гигантопитеков, за исключением дистального обломка плечевой кости, принадлежавшей последнему. Кость эта большая, соизмеримая с аналогичной костью гориллы. У антропологов была возможность представить обнаруженные останки как принадлежащие больным акромегалией индивидам. Однако зубов гигантопитеков было обнаружено слишком много. Речь идет о виде или, по крайней мере, о популяции древних гигантских обезьян или даже гоминид. Австрийский антрополог Ф. Вейденрейх в свое время предложил называть гигантопитеков из-за сходства их зубов с зубами человека гигантоантропами – ископаемыми гигантскими людьми прошлых времен. Однако антропологи отказались принять гигантопитеков в сообщество гоминид, посчитав их уклонившимися в своем развитии гигантскими обезьянами. Вейденрейх, тем не менее, создал собственную гигантоидную теорию, согласно которой предками людей современного типа были гигантопитеки и мегантропы – гигантские ископаемые люди, жившие в Юго-Восточной Азии. Однако сообщество антропологов не приняло эту теорию, подвергнув Вейденрейха остракизму.

Но что мешает нам предположить, хотя бы в качестве сырой гипотезы, что и гигантопитеки, и мегантропы в свое время отпочковались от популяции древних людей, не обнаруженных еще пока в ископаемом состоянии, и образовали собственную популяцию. Эта популяция как раз и отличалась наличием гипертрофированных частей скелета, в частности – большими челюстями и очень крупными зубами. Вероятно, общая массивность скелета ископаемых гигантских людей, постепенно превращающихся в обезьян, также возросла по отношению к аналогичным признакам у исходной популяции. Однако обращает на себя внимание тот факт, что челюсти и зубы обнаруженного в ископаемом состоянии гигантопитека гораздо больше похожи на человеческие, чем на челюсти и зубы человекообразных обезьян.

Рис. 69. Нижняя челюсть современного человека, гигантопитека и гориллы в сравнении

В свое время антропологи предполагали, основываясь исключительно на фрагментах ископаемых гигантских зубов и челюстей, что мегантропы и гигантопитеки должны иметь громадное тело. Если зубы и челюсти в 5–6 раз больше чем человеческие, то и их владельцы должны быть в 5–6 раз больше людей современного типа. Такую точку зрения высказывал, например, по отношению гигантских людей прошлого директор музей антропологии МГУ Якимов В. П. Ученый считал, что мегантроп вполне мог достигать высоты в 5 метров, а весил он полтонны. Между тем, многие антропологи уже тогда не соглашались с подобным допущением, что скелет гигантопитеков и мегантропов увеличивался пропорционально. Говорилось о том, что коренные и предкоренные зубы, а также челюсти у этих людей действительно гигантские, а вот рост вряд ли превышает три с половиной метра. Многие и три с половиной метра считали для гигантопитеков и мегантропов избыточным предположением. Эти антропологи указывали, что в Африке существовали массивные австралопитеки – парантропы, у которых также весьма большие челюсти и крупные коренные и предкоренные зубы. При этом резцы у парантропов мелкие, а рост не превышал 1, 7 см. В случае с парантропами мы имеем дело с классической гетерохронией. Сам термин «гетерохрония» был предложен еще в XIX веке Э. Геккелем. Этим термином Геккель обозначил, что в процессе эмбрионального развития могут иметь место нарушения временных циклов развития тех или иных органов. Закладки одних органов запаздывают во времени, закладки других органов, напротив, опережают остальные. Таким образом, Геккель разделил все гетерохронии на положительные и отрицательные. Положительными изменениями он назвал – акцелерации, ускорения в развитии органов, а отрицательными – ретардации, замедления в развитии органов и систем.

Пользуясь этой схемой Геккеля, можно предположить, что у парантропов усиленно развивались челюсти и зубы, при этом тело сохраняло свои обычные темпы развития, которые даже несколько снизились по отношению к исходному варианту. Можно также предположить, что аналогичный вариант имел место и мегантропов и гигантопитеков. Если эти последние больше, выше и сильнее парантропов, то не столь уж намного, как кажется. Весьма интересно было бы понять, каким образом сформировались эти самые гетерохронии у парантропов, гигантопитеков и мегантропов; почему их скелет оказался столь неравномерно развит? Прямая аналогия, которая сразу приходит в голову, состоит в том, что эти древние виды гоминид и гоминоидов развивались под воздействием факторов, которые усиливали развитие лицевого скелета, зубов и челюстей. Как было уже сказано, вряд ли это была индивидуальная патология, как это имеет место у людей больных акромегалией.

Можно предположить следующее объяснение. Численность исходной популяции сократилось до незначительного числа особей. (Этот эффект получил у антропологов название «бутылочного горлышка».) Среди этих условных прародителей были больные акромегалией особи. Они-то и передали морфотип, характерный для этого заболевания и уже закрепленный на генетическом уровне, своим многочисленным потомкам. У их потомков – азиатских мегантропов и гигантопитеков – сохранились геномные перестройки, которые уже не сопровождались повышенной секрецией соматотропина и других гипофизарных гормонов. Здесь имело место наследование однажды приобретенных признаков. Иными словами, сами мегантропы и гигантопитеки не были не больными обезьянами и не больными людьми, они лишь унаследовали измененный геном своих больных предков. Выработка гормонов гипофиза у них самих вряд ли далеко отклонялась от нормы. Они лишь унаследовали внешний облик, который им достался от пра-пра-прародителей. После этого популяция с устойчивым и характерным морфотипом увеличила свою численность.