Расы космических пришельцев. Запрещенная антропология

Кроме того, мы можем увидеть у круглоротых, имеющих перепончатый череп, а также у хрящевых рыб с хрящами вместо костей как раз стадию общего недоразвития скелета. Как видим, само существование этих разнообразных животных свидетельствует о том, что в природе могут существовать живые существа, у которых эмбриональное развитие не завершено. Но это не мешает этим существам оставлять жизнеподобных потомков. Таким образом, у них проявлен и педоморфоз (сохранение эмбриональных стадий во взрослом состоянии), и неотения – ускоренное созревание половой системы.

У современного же человека широко известно существование аномалий скелета и костей, которые не выходят за рамки нормы. К таким аномалиям мозгового черепа относятся неокостеневшие полностью мягкие роднички, которые иногда могут сохраняться всю жизнь. Широко известно наличие межтеменных, а также двух лобных костей с метопическим швом между ними. Обычно шов, разделяющий лобную кость посредине черепа, зарастает в раннем детстве, но может сохраняться и на всю жизнь за счет некоторой задержки развития. Никакими патологическими явлениями это не сопровождается и обнаруживается, как правило, уже после смерти.

Вряд ли метопический шов, разделяющий лобную кость на две половинки, может служить надежным аргументом того, что наши предки – звери – имели его. Млекопитающие действительно имеют такой шов. У них и нижняя челюсть не завершает процесс срастания в единый конгломерат. Скорее всего, можно объяснить наличие таких швов у зверей и людей эмбриональными задержками в процессе становления морфотипа. У зверей процесс этот зашел гораздо дальше, чем у современного человека и приобрел всеобщий характер. У современных людей это проявляется пока на пограничном с нормой уровне, а также на уровне индивидуальных патологий.

Кроме всего прочего, эволюционисты пытаются объяснять эволюционные преобразования у костных рыб и древних земноводных процессом замещения первичных челюстей вторичными. При этом ненужные «старые» челюсти сдвигаются назад, уменьшаются в размерах и превращаются затем у млекопитающих и человека в слуховые косточки, которые передают звуковые колебания во внутреннее ухо. Ненужные «старые» челюсти превращаются в три слуховые косточки: наковаленку, молоточек, стремечко. Можно предполагать, что этот процесс отражает вовсе не эволюционное становление млекопитающих и человека. У человека иногда возникает патология – вместо трех слуховых косточек в барабанной полости уха возникает одна – столбик, что соответствует уровню организации рептилий и земноводных. Это связано с недоразвитием и незавершенным процессом эмбриональных изменений у плода человека. Рыбы же пользуются недоразвитыми костными и хрящевыми элементами по-своему. С течением времени у них произошли изменения и перестройки морфотипа, которые превратили эмбриональные зачатки в функционирующие полезные для жизни органы, наделенные новыми функциями. Понятное дело, что функции этих органов сильно изменилась. С этих позиций можно взглянуть на костных рыб как на существ, удачно использующих не по назначению то, что оказалось у них в наличии.

Среди людей имеется редкая патология – синдром Протея. Эта болезнь вызвана генетическими нарушениями, которые вызывают ускоренный и непропорциональный рост костей, черепа и кожи. Так, британская пациентка Менди Селларс имеет ноги, по своему объему в 3 раза превышающие нормальные нижние конечности человека. Ее ноги имеют 89 см в окружности и весят 70 кг. Выглядит это просто ужасно. Не менее ужасно выглядят люди, у которых начинает разрастаться череп в разных направлениях. Кажется, порой, что эти уродства словно бы смоделированы каким-то безжалостным создателем монстров из голливудских фильмов. Между тем, мы с вами смотрим на китов, слонов, носорогов, жирафов, черепах, броненосцев и прочих животных, и это не вызывает у нас заметного удивления. Вероятно, мы просто привыкли к их виду. Однако можно увидеть и у самых разных животных такие же уродства, но уже не индивидуальные, вызываемые генетическими поломками, а популяционные, закрепленные в геноме как видовой признак. Понятное дело, что эволюционисты не спешат объявлять людей больных синдромом Протея рекапитуляцией стадии животных предков. Симптомы болезни очень индивидуальны и не могут быть классифицированы как типологические. Однако можно предположить, что в формировании видовых признаков животных существует некий механизм, который позволяет ставить под контроль подобного рода спонтанные морфологические изменения. По всей видимости, изменения генома этих животных происходят под контролем гипоталамо-гипофизарной системы и лимбической эмоционально-гормональной системы. Таким предположением может быть постулирована главенствующая роль психики в соматических изменениях. Очевидно, морфотип животных и эмбриональные перестройки, проходящие в их телах, идут под контролем некой психологической доминанты, управляющей всем процессом. Это может быть проиллюстрировано довольно таки просто. Дабы увеличить челюсти и зубы – признак позволяющий выживать данному виду в условиях конкурентности, нужно включить соответствующие гены. Для того чтобы сделать это, нужно обладать определенной степенью психической свободы. Надо испытывать постоянное желание съесть кого-то, или желание обзавестись зубами для устрашения и обороны. Такой сценарий предусматривает наличие свободной воли у живых существ и свободного выбора соответствующего поведения. Чисто механическая концепция дарвинизма – выживание наиболее приспособленных – здесь не проходит. В создании надлежащего морфотипа и специфических особенностей принимает участие и нервная система с выбором цели, и доминанты поведения.

Лапша на уши

Поисками аналогий (рекапитулирующих органов) у эмбриона человека и животных занималось не одно поколение эволюционистов. Это занятие крайне увлекательное. Множество страниц своей книги «Происхождение человека и половой отбор» Дарвин посвятил этим «рудиментам». Но нельзя забывать, что любая аналогия, вроде бы и убедительная на первый взгляд, может легко превратиться в свою противоположность. Как говорится, это как на нее посмотреть. По общему мнению эволюционистов, уши эмбриона человека подозрительно похожи на уши обезьян. В ряде случаев у плода человека отсутствует завернутость завитка ушной раковины. У некоторых взрослых людей сохраняется форма так называемого уха макаки. Подобная форма наружного уха характерна для человеческого плода пяти-шести месяцев. Как предполагают эволюционисты, это наследие ископаемой низшей обезьяны, от которой и произошел человек. Можно было даже при желании нарисовать портрет этой обезьяны – предка человека, основываясь только на одном этом характерном признаке. Подобное ухо имеет макака. Кроме всего прочего, уши многих людей имеют не только не в полной мере завернутый завиток ушной раковины, но и так называемый дарвиновский бугорок. Считается, что этот бугорок маленькое кожное разрастание соответствует заостренной верхушке уха примитивных приматов, например, все тех же макак.

Вроде бы приведено «железобетонное» доказательство того, что наши предки действительно бегали по веткам. Однако на всю эту «ушную» историю можно посмотреть с иных позиций. Критическое отношение к бугорку, названному позже его именем, высказывал как не странно еще сам Чарльз Дарвин в своей книге «Происхождение человека и половой отбор»:

«Благодаря любезности доктора Дауна, я сам видел ухо одного микроцефала-идиота, на котором имелся выступ на внешней стороне завитка, а не на внутреннем завороте края, так, что мысок не имел никакого отношения к первоначальной верхушке уха».

Ухо эмбриона человека формируется последовательно из соответствующего зачатка. Недоразвитие этого процесса приводит к тому, что у некоторых индивидов отсутствует завернутость завитка ушной раковины. По разным причинам ухо не успевает принять положенную ему форму и остается таким, каким оно было у пяти-шести месячного эмбриона. Что касается дарвиновского бугорка, то он как не странно образуется не только у тех людей, у которых наружный край ушного завитка недоразвит, но и у тех, у которых с этим все в порядке. Мы не знаем точно, каким должно быть ухо идеального человека, и каково было ухо далекого предка человека… Очень может быть, что этот самый дарвиновский бугорок – небольшое кожное разрастание – свидетельствует о нарастании процессов морфологических отклонений. Эти отклонения могут затрагивать самые разные органы и системы организма. Они могут проявляться в локальных признаках недоразвития морфологии. У обезьян, в частности у макак, мы видим заостренное ухо, у человекообразных обезьян в норме такое заостренное ухо отсутствует. Зато у шимпанзе часто встречается неполная завернутость завитка ушной раковины. Кроме того, у людей и у обезьян встречается масса отклонений от нормы в индивидуальном развитии. Так, существуют так называемые ушные привески, не до конца сформированная ушная раковина и прочее. Никто из эволюционистов почему-то не пытается видеть в этих аномалиях рекапитуляцию предковых ушей. Из всех недоразвитых ушей человека выбираются именно те, которые соответствуют ушам предполагаемого предка человека. Можно с тем же успехом предполагать, например, что обезьяны сохранили некоторые черты недоразвития ушной раковины человека. Иными словами, обезьяны происходят от недоразвитого древнейшего человека и этим все сказано…

Дарвин очень живо описывает способность одного буржуа, умевшего двигать кожей головы, сбрасывать вниз положенные на нее тяжелые книги. К числу атавизмов относят и сильное развитие у человека ушных мышц. Это позволяет двигать ушами, конечно, в известных пределах. Считается, что такая способность и само наличие ушных мышц указывают на то, что нашими общими предками были звери, у которых способность двигать ушами доведена до совершенства. Можно было бы пошутить на этот счет, что те, кто двигает ушами, являются потомком зверей, а те, кто лишен такой способности, ведут свой род от инопланетян. Но, как говорится, шутки неуместны в таком серьезном «ушном» деле. Тем более, в Интернете в последнее время появились объявления такого характера: «За небольшую плату научу двигать ушами любого!» Из этого можно сделать простой вывод, что те, кто не умеет двигать ушами, просто не подозревает о таящихся у него скрытых возможностях. Тренируясь упорно, можно заставить свои уши двигаться туда, куда надо. Сторонники креационизма объясняют наличие ушных мышц у человека так: они считают, что «рудиментарные» ушные мышцы таковыми не являются. Они возникли у эмбриона человека в результате роста ушной раковины в области растяжения, когда у эмбриона затылок развивался назад и вверх, при этом уши оставались на своем прежнем месте. В процессе роста эмбриона ушные мышцы были функционально необходимы. Однако затем мышцы ушей теряют свое значение и у новорожденного, младенца и взрослого они начинают постепенно атрофироваться за ненадобностью.

Можно также попытаться взглянуть на наличие ушных мышц у человека с иной позиции. Двигая ушами, люди пытаются сконцентрироваться на источнике звука. В большей степени в этом, конечно, преуспели звери. Они могут двигать каждым ухом в отдельности, словно бы локатором, пеленгуя источник звука. В общем-то, эта реакция психосоматическая, она в большей степени помогает нервной системе, височным отделам мозга, отвечающим за слуховую функцию, сосредоточиться на происходящем. По большому счету, само по себе движение ушами не особенно влияет на способность различать звуки. У человека есть зачаток такой психосоматической связи ухо—кора головного мозга. Движение ушами помогает лишь в лучшей степени сконцентрироваться на источнике звука.

Если рассуждать чисто теоретически, можно придти к выводу, что ушные мышцы не атавизм, а еще не реализованная возможность. Интересно было бы посмотреть, может ли снежный человек двигать ушами, а если да, то в какой степени. Очень может быть, что дикий образ жизни заставил снежного человека развить в себе на протяжении нескольких последних тысячелетий «уходвигательную» способность. Таким образом, морфофизиологический ресурс, который был в зачатке и не используется у современных людей, оказался у снежного человека востребованным. Очень может быть, что некоторые дикие народы, проживающие в изоляции и полагающиеся на свои органы чувств в большей степени, чем современные люди, имеют гораздо более выраженную способность двигать ушами. Вероятно, такие народы могли бы проживать в тропическом лесу, там, где много звуков, и где быстро требуется вычленить из гомона птиц из шума ветра нужный звуковой сигнал. Но это все, как говорится, теоретические рассуждения. Чтобы убедиться в этом доподлинно, надо исследовать, скажем, пигмеев или андаманских негритосов на способность двигать ушами. Между тем, Дарвин в своей книге «Происхождение и половой отбор» даже не пытается установить, насколько сохранили разные популяции людей способность двигать ушами. Он ссылается на сторожей зоологических садов, с которыми общался. Сторожа уверяли его, что человекообразные обезьяны не умеют двигать ушами, по крайней мере, сторожа этого ни разу не замечали. Из этого Дарвин делает вывод, что функция эта потеряна еще у предшествующих поколений обезьян, а у человекообразных ушная раковина находится точно в таком рудиментарном состоянии, как и у человека. Для Дарвина, верящего в постадийную эволюцию, совершенно ясно, что все люди не умеют двигать ушами, так как уже человекообразные утеряли эту способность.