Равновесие невест

— Здравствуй, Томар, я рад, что ты так быстро откликнулся, — ответил, спускаясь по лестнице, Никлос. В глазах мага сияла искренняя заинтересованность, а взгляд мужчины всё время обращался наверх к незакрытой двери в потайную комнату.

— Ваша просьба была весьма туманна. Я понял, случилось нечто важное.

— Да, присаживайся, — король жестом указал на диван, на котором недавно сидел Арт, и сам опустился напротив. — Речь пойдёт о нориусе. И о старых богах.

Любопытство усилилось и маг весь обратился в слух, а когда король закончил говорить, несколько минут напряжённо думал, задавая дополнительные вопросы о поведении тьмы. И был весьма разочарован отсутствием точной цитаты слов пожилой эльфийки.

— Если люди и могут ошибаться в своих видениях, то эльфы такой оплошностью не страдают. И как бы сильно вы не любили предсказателей, к этим словам стоит отнестись серьёзнее, — заговорил Томар, растирая руки, мысленно обдумывая, где бы поискать информацию о единорогах. — Могу предположить, что нориус отреагировал на то же самое, что и единорог. Мифическое понятие невинности. И я не думаю, что речь идёт о девственности девицы. Подозреваю, дело куда как глубже. Стоит покопаться в её генеалогическом древе. Кем были её предки, не было ли чего необычного. Также стоит проверить сестру, хотя бы на контакт с нориусом, раз единорога достать не получится. И… я не смогу точно вам ответить о поведении вашей магии и к чему это может привести. У меня нет источников, они все были либо уничтожены одним из ваших предков, либо…

— Помещены в ту самую верхнюю комнату, на которую ты бросаешь такой алчный взгляд, — спокойно докончил за него король. — Ты правы, я тебя пригласил, уже зная, как ответишь. И да, я предоставлю доступ.

— Позвольте спросить, почему вас так это взволновало? — полюбопытствовал Томар, мысленно уже предвкушая наслаждение коснуться книг, которых никогда не касался ни один его современник.

— Как вы знаете, нориус не просто магия. Нориус обладает чувствительностью, подобием воли. Это делает тьму эффективной. И то, что она делала сегодня… самостоятельно… — Никлос попытался подобрать слова, но они ускользали, оставляя лишь странное чувство. — Словом, если бы я не остановил нориус, он бы забрался к ней под кожу и вполне могла убить девушку.

Глава 5. Бабочка из кокона

Из густого подлеска, укутанного в плотный сизый туман, взлетают зелёные светлячки, добавляя сказочности и без того призрачно-прекрасному месту. На покрытых мхом поваленных деревьях сияют неоновым светом грибы, а сверху сова, спрятанная в ветвях дуба, сладко и сонливо ухает, взъерошив перья.

Я рассматриваю руки, всё ещё поражённая их голубоватым свечением, вызванным особой травкой, благодаря которой могла без опаски ходить по Ауэрским лесам. Любой хищник, почуяв морской запах и заметив этот свет, пройдёт мимо, зная, что меня трогать нельзя. Так смогла побывать во многих удивительных местах этих лесов.

Но время вышло. И Фелия, мой компаньон и спутник, ведёт к выходу из леса. Пришла пора возвращаться домой.

— Я обязательно вернусь на следующей неделе, честно-честно! — говорю торопливо, опуская руки и глядя в невозможно-огромные оливковые глаза подруги. — Посмотреть на брачный танец ночных бабочек… И потом, когда вылезут из воды фрейки. Ооо…. святая Клэрия, здесь столько всего интересного! Не хочу уходить!

— Так останься, — мелодично отвечает эльфийка, беря за руку и прижимая пальцы к шёлковым губам. Её глаза будто бездонное озеро, потребовалось время, чтобы научиться читать девушку, узнавая, что она чувствует, когда говорит вот так отстранённо. И сейчас это была грусть. — Нэрва права — тебе нельзя в столицу. Там опасно!

— Я не могу подвести маму, — высвобождая руки, обхватываю себя за плечи и отворачиваюсь от неё. Моя боль и тоска по близким вынудили светлячков летать быстрее, выводя причудливый танец вокруг головы.

— Ты и так подведёшь её, зачем делать ещё больнее? — мягко спрашивает Фелия.

— Потому что они — моя семья. Потому что мой уход сделает их жизнь невыносимой. Со всем остальным мы справимся вместе, — поворачиваюсь обратно и с грустью смотрю на неё.

Она знала, что я так скажу и не стремилась переубедить. В этом особенность эльфов — ненавязчивость. И покорность судьбе.

— Тогда пообещай, что если станет больно, если поймёшь, что больше не выдерживаешь и, если одолеет страх, ты улетишь из столицы в гавань, которая с неба формой напоминает женское лицо, позовёшь меня по имени и дождёшься ответа. Я заберу тебя и все горести закончатся, — с несвойственной горячностью заговорила эльфийка, обнимая и разворачивая к себе лицом. От неё исходила волна тепла и нежности, заботы и любви. Она была как вторая мама, с болью отпускающая дитя в опасный мир.

И когда я кивнула головой, соглашаясь с её словами, Фелия поцеловала в лоб, едва прошептав:

— Ты вспомнишь об этом, когда придёт время…

И время пришло.

Рассвет встречаю у окна, до крови сжимая пальцы. Я искусала губы, доведя себя до точки, понимая, что через несколько часов вся моя жизнь изменится. Все узнают правду.

Я так и не смогла сбежать. Не смогла преодолеть страх и бросить семью. Значит пришла пора встретиться со своими демонами.

* * *

Нас подняли с первыми лучами солнца, когда только-только появился цвет и над травой поднялась предрассветная дымка из миллиардов мельчайших капель росы. Я умудрилась задремать прямо на подоконнике, даже не зная, сколько проспала — минуту или час?

Необычайно-бодрая Анишка быстро взяла в оборот, направив в ледяную ванну, явно про себя ругаясь за мой невыспавшийся вид. Однако сейчас не требовалось ничего сверхординарного, достаточно заплести волосы в тугую косу, немного освежить личико, да помочь застегнуть все мелкие пуговицы на удобном, обтягивающем как вторая кожа, белом комбинезоне. Никаких украшений, подвесок, бисера и камешков, простая одежда и такие же тапочки на твёрдой подошве. На спине мама вышила зелёные с серебром листья, такие же пустила вдоль рукавов копируя образ драконьих крыльев, аналогичная вышивка присутствовала и на обуви.

Это был единственный допустимый способ украсить одежду. Всё остальное легко потерять или испортить во время первого превращения. Бесконтрольное дикое животное начало не даст в полной мере сконцентрироваться и нередко девушки теряли всё до последней нитки, превращаясь обратно в человека.

Застыв перед зеркалом, скрипнула зубами в попытке натянуть улыбку. Даже горничная скептически вздёрнула бровь на мой оскал. Попрощавшись и пожелав удачи, девушка оставила меня одну.

Я до боли сжала запястье, прижав руку к животу и зажмурилась до рези в глазах. От напряжения прикусила язык и оттого очнулась. Всё. Ты знаешь, что делать. Пройдёшь через испытание, все увидят тебя, и после этого сбежишь, не выдержав позора. Это поймут. Примут. И никто не подумает на семью. Я их не подставлю.

* * *

У нас не было завтрака, да никому кусок в горло и не влез бы — впереди первый полёт. Все девицы как одна сгрудились в кучку возле диванчиков в общей гостиной и тихонько переговариваются.

Сестра, как только я вышла, тотчас подлетела ко мне, сжимая в объятиях до протестующего скрипа рёбер. Она тяжело дышала, а сердечко билось так быстро!

— Ну-ну, чего ты так боишься? — обнимаю в ответ, касаясь нежных как шёлк волос Кали. — Через это все проходят и ни один дракон не умер во время превращения!