Райская лагуна

Мия побледнела от моих слов, снова посмотрев на дверь, прежде чем поспешить прямо ко мне.

— Все будет хорошо, пока ты ведешь себя хорошо, — прошептала она. — Просто веди себя хорошо. Будь хорошей девочкой. Ему это нравится. А когда он счастлив, он такой щедрый.… Просто не зли его, ладно?

Я кивнула, потому что Мия, похоже, взбесилась бы, если бы я не согласилась, и она почти улыбнулась, прежде чем снова поспешно выйти за дверь, оставив меня переодеваться.

Ее стиль действительно был не в моем вкусе, и у меня были изгибы там, где она была высокой и худощавой, но я надела белое платье-рубашку с массивным поясом и сочетала его с черными лодочками на высоком каблуке, которые, к счастью, были моего размера.

Когда я вернулась в коридор, Мии уже не было, но Трэвис все еще ждал, его бейсбольная бита свободно болталась в кончиках пальцев, а с волос больше не капало.

— Почему ты был весь мокрый, когда пришел за мной? — Спросила я его, шагая рядом с ним, и мы направились обратно вниз.

— Босс решил, что хочет тебя через тридцать секунд после того, как я засунул свою задницу в душ. Он посчитал, что использование полотенца замедлит меня, — ответил он, пожав плечами, и я нахмурилась.

— А почему ты просто не послал его к черту?

Трэвис фыркнул от смеха. — Потому что, если мне суждено умереть, я бы предпочел, чтобы это произошло из-за чего-то более важного, чем из-за использование мной гребаного полотенца.

Я должна была признать, что он был прав, поэтому я просто кивнула, мое внимание сосредоточилось на комнате в конце коридора, где меня ждал Шон.

Шон поднял глаза, когда я вошла, тихо присвистнул, оглядел меня и отбросил телефон в сторону.

— Ну посмотри-ка на себя, — сказал он. — Разве она не выглядит прекрасно, Трэв? Теперь я вспомнил, почему мне так чертовски часто нравилось трахать тебя, сладенькая. Ты выглядишь как девушка, которая просто обожает член, не так ли, Трэв?

— Я не знаю, босс, — сказал Трэвис, отходя в дальний конец комнаты и отводя от меня взгляд. — Я не смотрю на твою девушку.

Шон громко рассмеялся, хлопнув себя по бедру, как будто это было для него чертовски забавно, прежде чем вскочить на ноги и замолчать так внезапно, что Мия взвизгнула из своего угла, прежде чем зажать рот руками. Однако Шон полностью проигнорировал ее, потому что его внимание было полностью сосредоточено на мне.

— Но ты же не моя девушка, правда, сладенькая? — спросил он, склонив голову набок и крадучись приближаясь ко мне, как большой хищник к беззащитному олененку. — Моя девушка не стала бы трахаться с грязными Арлекинами. Не так ли?

Я ничего не сказала, внутри у меня все сжалось, когда я поняла, в каком настроении он был, и почувствовала опасность в воздухе. Это был тот Шон, которого я ненавидела. Мстительная, жестокая версия его, которая каким-то образом умудрялась заставлять меня чувствовать себя такой невероятно маленькой. Мои стены были подняты, и я была готова к удару, который, как я знала, должен был последовать, но сомневалась, что от этого боль станет меньше. У него просто была манера проникать мне под кожу и заставлять жестокость его слов оставаться там, независимо от того, как сильно я хотела их отрицать. И с годами я пришла к выводу, что это потому, что независимо от того, как сильно я хотела опровергнуть то, что он говорил обо мне, ему всегда удавалось запятнать это достаточным количеством правды, чтобы полностью опровергнуть их было невозможно.

— Ну же, сладенькая, не стесняйся. Ты раздвинула свои бронзовые бедра и хорошенько приняла их, не так ли? Они передавали тебя из рук в руки, как секс-куклу? Ты трахалась с папочкой Арлекином, прежде чем позволить его сыну трахнуть тебя следующим?

— А что, если я это сделала? — Спросила я, высоко подняв подбородок, поскольку на этот раз отказывалась отступать, отказывалась позволить ему сломать меня так, как ему всегда нравилось пытаться.

Шон широко улыбнулся, вторгаясь прямо в мое личное пространство и наполняя воздух своим присутствием. Это была холодная, злобная улыбка, которая заставила мои легкие сжаться, когда я вдохнула ее, но я сохраняла вызывающий взгляд и бесстрастное выражение лица, стараясь игнорировать приторное ощущение его ауры, пропитывающей мое пространство.

— Что ж, если все, на что ты сейчас годишься, — это обслуживать члены бандитов, то у меня есть немало мужчин, которые с радостью примут твое предложение. Я могу выделить тебе хорошую комнату и помочь, привязав твои лодыжки к углам кровати, чтобы, когда ты устанешь, тебе больше не нужно было пытаться держать ноги раздвинутыми. Я мог бы вручать тебя в качестве приза за хорошее поведение моим людям, когда я буду ими доволен, или просто позволять им трахать тебя по очереди так часто, как им заблагорассудится, ведь именно это у тебя сейчас получается лучше всего.

— Ты сказал, что хочешь, чтобы я вернулась, — сказала я твердым голосом, отказываясь обращать на его угрозы хоть какое-то внимание. — Ты сказал, что положишь конец войне, если я вернусь к тебе. И вот я здесь.

— Ммммм, — согласился он, протягивая руку, чтобы взять прядь моих розово-фиолетовых волос в свою ладонь и рассмотреть ее на свету. — Просто из интереса, сладенькая, какого хрена ты сделала это со своими волосами? Я чувствую, что это будет сильно отвлекать, когда я буду смотреть на тебя, стоящую передо мной на коленях, и мне придется видеть на всю эту яркую ерунду.

— Говорит мужчина в ярко-синем смокинге, — прошипела я. — Перестань менять тему. Я вернулась, потому что ты сказал, что закончишь войну с «Арлекинами», если я это сделаю. Так ты человек слова или мне стоит снова уйти?

— О, ты думаешь, что просто уйдешь, да? — спросил он, отпуская мои волосы и отходя от меня к французским дверям в дальнем конце комнаты. — Потому что я не думаю, что ты хочешь свободы больше, чем моя милая малышка Мими.

Шон широко распахнул двери, впуская в комнату летний ветерок и звуки птичьего пения. Он отступил в сторону, жестом предлагая мне выйти, но я осталась стоять на месте. Я еще не сделала того, зачем пришла сюда. И я ни на секунду не поверю, что все равно действительно смогу уйти.

— Ты сказал, что Мия может уйти? — Спросила я, бросив взгляд через комнату на вагину моллюска, которую мне на самом деле было немного жаль, так как она пыталась раствориться на заднем плане.

— Конечно, — громко сказал Шон. — Я не монстр. Так ведь Мими?

— Нет, — выдохнула она, хотя ужас в ее взгляде выдавал ее ложь.

Он подозвал ее ближе, и она быстро встала, подбежав к нему и уставившись на него широко раскрытыми глазами, как будто он был единственным, что имело значение в этой комнате.

— Если ты хочешь уйти, Мими, пожалуйста, уходи. Я буду очень по тебе скучать и буду очень разочарован. Но я обещаю, что с тобой не случится ничего плохого, если ты решишь жить дальше. Так что иди. Если только нет чего-то другого, что ты предпочла бы сделать?

Мия колебалась, переводя взгляд между мной, Шоном и открытой дверью. Она была похожа на оленя, попавшего в свет фар, неспособного сдвинуться с места, даже несмотря на то, что смерть приближалась на быстрых и уверенных крыльях.