Райская лагуна

Я покачал головой, не в силах больше смотреть на него в этот момент, чувствуя, что снова теряюсь. Она пыталась заставить его уйти? Что это вообще значило? Даже после того, как она бросила меня, я все еще оставался с этими гребаными играми разума и вопросами, на которые у меня не было ответа. — Она ушла. Она все еще с ним.

— Мне жаль, Фокс, — тихо сказал он. — Правда, жаль.

Я неопределенно кивнул.

— Я думал, она выше этого, она одурачила всех нас, — сказал он с ноткой гнева в голосе, и я понял, что это означало. Она официально числилась в его списке на убийство. Враг Команды «Арлекинов», такой же заклятый, каким был гребаный Шон. Но, несмотря ни на что, я все еще не мог смириться с мыслью, что ее убьют, застрелят в какой-нибудь бандитской разборке. Это было бы сродни тому, чтобы вырвать свое сердце из груди и пропустить его через мясорубку.

— Ее нельзя убивать, Лютер, — прорычал я самым повелительным тоном, на какой только был способен. — Неважно, что она сделала со мной, неважно, что она предала. Я не увижу ее смерти.

Он посмотрел на меня так, словно жалел меня. — Если она работает против нас, против тебя, тогда ты знаешь, что я вмешаюсь.

— Ну, это не тебе решать, а мне, — мрачно сказал я, и на минуту между нами воцарилось молчание. Я не был уверен, что он согласен, но я позабочусь об этом, когда он снова встанет на ноги.

— В любом случае, какова ситуация? Мы находимся в состоянии войны с «Мертвыми Псами»? — спросил он.

— Не совсем. Они притихли, и после вашей перестрелки на улицах появились копы, — сказал я, и он кивнул.

— С Мавериком все в порядке? — Спросил Лютер, взглянув на дверь, как будто надеялся, что через нее войдет его второй сын.

— Да. Он приходил проведать тебя, — признался я, и его глаза расширились, полные надежды.

— Он приходил? — спросил он, и любовь к сыну-предателю вспыхнула в его глазах.

Я натянуто кивнул. — Он и Джей-Джей, — пробормотал я.

— Что происходит, малыш? — спросил он, и я перевел дыхание, готовясь сказать то, что нужно было сказать. Начать идти по пути, который, как я знал, мне предстояло избрать.

— С меня хватит, папа, — тяжело сказал я. — Все, о чем я когда-либо заботился, — это мои мальчики и Роуг, и Команда давала мне способ защищать то, что осталось от моей семьи все эти годы. Но я облажался, потому что так увлекся их защитой, что начал управлять их жизнями, ведя себя так же, как ты вел себя со мной и Мавериком.

— Фокс… — начал он, но я перебил его, продолжив.

— Я понимаю, почему ты это делал, — серьезно сказал я. — Понимаю. Я тоже это делал. Но любовь — недостаточно веская причина, чтобы заманивать в ловушку людей, которые тебе небезразличны, потому что ты думаешь, что это удержит их рядом. Ты отослал Роуг и ввел нас в Команду, чтобы убедиться, что я и Рик не уйдем. И я думаю, какое-то время это работало, но в конце концов это сломило нас.

— Послушай, малыш, я сожалею, правда, но ты должен понять…

— Я понимаю, — серьезно сказал я. — Именно это я тебе и говорю. Но проблема была в том, что ты никогда не спрашивал, чего мы хотим, ты запер нас в банке и молился, чтобы со временем мы перестали искать выход. А теперь я пошел и сделал то же самое со своей семьей, и я потерял всех, кого когда-либо любил.

— Я знаю, что облажался, — попытался оправдаться Лютер.

— Я понимаю. И я думаю, что после этого я смогу простить тебя за это. Но я не могу простить себя за то, что поступил так с ними, потому что мне следовало бы знать лучше. — Эмоции прожгли дыру в моем сердце, и Дворняга заскулил, как будто почувствовал боль в моих словах.

— Прости, что я подал ужасный, блядь, пример, — сказал он, потянувшись к моей руке, и я позволил ему взять ее, крепко сжав его пальцы. — Я не хочу этого для тебя. Когда истекаешь кровью на заднем сиденье машины, это заставляет задуматься. Всякий раз, когда я приходил в сознание, я мог думать только о тебе и Рике и о том, что я никогда больше не увижу вас под одной крышей, улыбающихся и смеющихся, как мы привыкли, когда вы были детьми. Я думал, что умру в одиночестве, и вы оба будете ненавидеть меня и друг друга, и, может быть, это все еще моя судьба, но твоей она не станет, Фокс. Ты любишь этих парней, и да, может быть, ты потерял девушку, но все остальное… это… можно исправить. Тебе просто нужно найти способ снова сделать их счастливыми.

— Это пиздец, пап, — сказал я, качая головой. — Они больше никогда не захотят, чтобы я был рядом. И не похоже, что все они невиновны в этом.

— Ну, первый вопрос в том, можешь ли ты простить их? И заслуживают ли они по-прежнему счастья, которого ты когда-то хотел для них? — Спросил папа, и мне потребовалось много времени, чтобы обдумать это.

Роуг ушла, и ее признание об уничтожении нас всех было достаточно красноречивым. Я видел, как Джей-Джей и Маверик сломались, ясно как день, и я сам сломил Чейза.

— Думаю, да… Я просто чертовски зол. — Я проглотил комок в горле, и папа кивнул, как будто понял.

— Ты можешь злиться и все равно хотеть, чтобы они были счастливы. Вот что такое любовь, малыш.

Я кивнул, опустив голову.

— Ты должен перестать держаться за них, потому что чем сильнее ты их сжимаешь, тем дальше они будут убегать, — настаивал папа.

— Они больше никогда не захотят, чтобы я был рядом. — Я поднял на него глаза и обнаружил, что он смотрит на меня с выражением, которое в точности сказало мне, что он собирался сказать, и это напугало меня до чертиков.

— Боюсь, дело не в этом, малыш. Кажется, я наконец-то это понял.

— Я должен отпустить их, — выдохнул я, и мысль об этом разорвала мое сердце надвое.

— Если тебе повезет, они вернутся, Фокс, — сказал он, но судьба никогда не была так добра ко мне. Все уже было слишком хреново. Я знал, что должен попытаться исправить то, что сломал, подарить моим мальчикам друг друга, убедиться, что Чейз найден, и убедиться, что они нашли дом втроем. Но это не означало, что я верну их себе.

Я поднялся со своего места, и Дворняга вскочил, глядя на меня снизу вверх с лаем, который, казалось, говорил, что он согласен с моим решением.

— Я ухожу из «Арлекинов», — решительно заявил я, и папины губы приоткрылись, произнести речь, которую я не хотел слышать. — Дело сделано. Я останусь здесь, чтобы помочь убить Шона, но, когда он умрет, я покину Коув.

— Подожди, сынок… — начал он отчаянно, но я уже выходил за дверь, а Дворняга бежал за мной по пятам.

Все было кончено. Все. И подобно фермеру, выжигающему землю, чтобы в будущем на ней выросли новые растения, я должен был зажечь спичку и посмотреть, как все сгорит.