Райская лагуна

— Открой свои чертовы глаза, Роуг. Все всегда крутилось вокруг тебя. Даже когда мы были детьми, я и остальные смотрели только на тебя. Да, мы любили друг друга, но тебя мы любили больше. Мы хотели тебя больше. Ты была существом, вознесенным на пьедестал выше всех нас, и мы все соревновались, чтобы завоевать тебя. — Фокс провел рукой по лицу, отводя взгляд, а потом снова возвращая его ко мне, будто смотреть на меня причиняло боль, но не смотреть — еще больше. Я знала это чувство.

— Это чушь собачья, Фокс. Все было не так. Мы впятером принадлежали друг другу. Дело не только во мне. Вот почему ты, Чейз и Джей-Джей все еще были вместе, когда я вернулась в город. Почему Маверик так долго пытался ненавидеть вас всех, почему мое сердце не переставало болеть по каждому из вас все то время, что меня не было. — Слезы подступили к моим глазам, но я упорно боролась с ними, нуждаясь в том, чтобы обсудить это с ним и держать себя в руках, пока я это делаю.

— Да? Что ж, ну а мое сердце болело из-за тебя, — твердо сказал он. — Только из-за тебя. Ты была для меня единственной, и я по глупости думал, что, может быть, смогу стать таковым и для тебя. Но после того, как я увидел тебя с Мавериком и Джей-Джеем, мне стало совершенно ясно, что тебе было абсолютно наплевать на это, не так ли? Ты просто ворвался в мою жизнь, чтобы вырвать мое гребаное сердце из груди, а затем вернуться к гребаному Шону…

— Я пошла туда, чтобы попытаться убить его! Я хотела защитить вас всех от него, и я глупо подумала, что, если я уйду от вас, это защитит вас и друг от друга. Я никогда не хотела, чтобы были только ты и я, потому что никогда не было «нас» без остальных. Мы должны были быть все вместе, Фокс. Ты не можешь просто забыть об этой фальшивой, фантазийной версии меня, которую ты создал в своей голове, и попытаться вспомнить меня настоящую? Если бы ты это сделал, ты бы знал, что так было всегда. Что я всегда хотела вас всех одинаково и я…

— Как ты можешь ожидать, что я просто приму это? Какой мужчина с горячей кровью сможет вынести то, что его любимая женщина будет с другим мужчиной? Как я должен просто смириться с этим, как будто это нормально?

— Это нормально, — прошипела я. — Нормально для нас пятерых. Мы всегда были созданы друг для друга, ты знаешь это в глубине души. И да, теперь, когда мы все выросли, это добавило еще одну динамику нашей группе, но почему все должно быть по-другому только потому, что секс оказался в уравнении?

Я сглотнула, не понимая, как мы вообще дошли до этой точки, но он явно не мог ее преодолеть. Я даже не знала, встречаюсь ли я с кем-то из остальных. На самом деле я решила не думать о сексе до того момента, когда мне снова придется столкнуться с этим вопросом. На данный момент все, чего я хотела, это вернуть своих друзей. Я хотела почувствовать их любовь без похоти, хотя бы ненадолго, и вспомнить, какими мы всегда были друг с другом. Придумать, как выкинуть слова Шона из головы и просто быть собой.

Фокс застыл совершенно неподвижно, уставившись на меня, и на мгновение я понятия не имела, о чем он думает, но, когда он заговорил снова, стало более чем ясно, что он не в состоянии слышать ничего, кроме собственнической чуши, которая бушевала в его пещерной голове.

— Нас пятерых? — тихо спросил он, и я поняла, в чем только что призналась, потому что было очевидно, что до этого момента он не знал о Чейзе. И я могла видеть, как сильно это зарождающееся осознание снова причиняло ему боль, и это просто ранило меня. Я не хотела причинять ему боль еще больше, чем ему уже причинили, и не важно, как сильно я жаждала этого воссоединения, все шло совсем не так, как я надеялась.

— Чего ты хочешь от меня? — Тихо спросила я, мне так надоело всегда быть той, кто подводит их, причиняет им боль, разочаровывает. — Ты хочешь, чтобы я извинилась?

— Нет, — прорычал Фокс. — Извинения — это чушь собачья, и мы оба это знаем. — Извинения — ничего не отменят. Извинения — ничего не изменят. Я не хочу от тебя пустых извинений.

— Так чего же ты хочешь? — Потребовала я от него, теряя самообладание, и шагнула к нему, сильно толкнув его в его глупо твердую грудь, но не сумев заставить его отступить ни на шаг.

— Я хочу, чтобы ты была честна со мной. Больше никакой лжи, Роуг. Никакой полуправды, попыток спасти мои чувства или защитить твою собственную задницу. Я хочу, чтобы ты была чертовски искренна со мной впервые с тех пор, как вернулась сюда. Выложи все начистоту. Ты в долгу передо мной, — прорычал он, опустив подбородок так, что мы оказались лицом к лицу, и между нами больше ничего не осталось. Ни ярости, ни разбитого сердца, ни предательства, ни боли, ни обвинений, ни ненависти к себе. Были только я и он, и, если он хотел, чтобы я была настоящей, он мог получить каждую каплю моей правды. Потом мы узнаем, подавился ли он ею или ему пришелся по вкусу мой яд.

Гнев снова покинул меня, когда я посмотрела на него: мои руки все еще были прижаты к его груди в том месте, где я толкнула его, а он держал свои руки крепко скрещенными под тем местом, где я прикасалась к нему. Я чувствовала, как колотится его сердце сквозь твердые мышцы груди, и клянусь, мое собственное сердце билось в том же неистовом ритме.

— Фокс, я… — Я на мгновение замолчала, захваченная глубиной его темно-зеленых глаз, пока он пытался защититься от меня. Но я видела его. Я всегда была способна видеть сквозь всю их браваду, и я знала правду о них всех. Он был моим мальчиком, и ему было больно из-за меня.

— Не пытайся щадить мои чувства, Роуг, — выдавил он. — Выкладывай все прямо сейчас, или я действительно пойму, что тебе на меня наплевать.

— Это неправда, — выдохнула я. — Фокс, ты для меня все. Столько лет я просто существовала, тоскуя по ощущению твоей руки в моей, твоих объятий вокруг меня, безопасности, которую я всегда чувствовала в твоем присутствии. — Мои руки сжались в кулаки на его плоти, и я придвинулась ближе к нему, вдыхая его запах, и все мое тело загорелось от его близости. — Быть без тебя было как жить без солнца — я научилась выживать в темноте, находить пути, но я никогда не чувствовала себя по-настоящему живой, никогда не чувствовала тепла так, как чувствую его сейчас, рядом с тобой.

— Так почему же ты боролась со мной на каждом шагу с того момента, как вернулась? — спросил он, его руки наконец-то опустились, и я немного приблизилась, схватив его за бицепсы и прижав нас друг к другу, цепляясь за него, как будто боялась, что нас снова разлучат. Мой взгляд упал на татуировку колибри, которую он сделал для меня на предплечье, и по спине пробежала дрожь.

— Потому что я люблю тебя, — наконец призналась я, мой взгляд снова переместился с татуировки на его глаза, и его зрачки расширились от моих слов. — Я была влюблена в тебя всю свою жизнь, и после того, как ты бросил меня, я боялась, что мое сердце вновь разобьется. Я так боялась, что ты сделаешь это снова в тот момент, когда поймешь, что я не та девушка, которую ты помнишь. Когда твоя красивая фантазийная версия меня разлетится вдребезги, и ты отчетливо увидишь то испорченное существо, которое осталось после нее.

— Я не хочу какой-то фантазийной версии тебя, — прорычал Фокс, его руки схватили меня за талию, прежде чем притянуть на шаг ближе, так что наши тела были всего на волосок от того, чтобы прижаться друг к другу. — Я просто хочу тебя, детка. Я хочу каждую темную и порочную частичку твоей души наряду со светлыми и прекрасными. Не ты одна дрейфовала в океане, когда покинула Сансет-Коув. В моем сердце осталась боль, которая не переставала кровоточить все то время, пока тебя не было. Когда ты вернулась сюда, мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы понять, что за все это время для меня ничего не изменилось. Ты для меня — это все. Ты всегда была моей судьбой, написанной на песке Сансет Бич, вырезанной на подпорках, поддерживающих «Игровую Площадку Грешников», вытатуированной на каждом дюйме моей плоти. Ты всегда была предначертана для меня, вот почему так чертовски трудно смириться с тем, что я никогда не был таким же для тебя.