Райский уголок. По велению сердца

Тоби шел впереди него неторопливой походкой, сунув руки в карманы и с любопытством озираясь по сторонам.

— Оч-ч-чень мило.

— Спасибо. Позволь, я помогу тебе снять пальто.

Тоби бросил пальто и шарф на спинку стула.

— И так сойдет.

Пока Плейл снимал свое пальто и выходил, чтобы повесить его, Тоби прошелся по комнате, разглядывая картины и предметы искусства.

— У тебя прекрасная коллекция.

— Я собирал ее не один год. — Плейл вошел в комнату приглаживая волосы ладонями, и направился к открытой двери в маленькую, хорошо оборудованную кухню. — Будь другом, принеси бокалы, ладно? Они в шкафу у окна.

Тоби нашел бокалы и последовал за Плейлом в кухоньку. Он прислонился к косяку, наблюдая за аккуратными, изящными движениями, столь характерными для хозяина дома, пока тот открывал бутылку шампанского.

— Ты встречаешься с кем-нибудь из тех, кто учился с тобой в Кембридже?

— Что? — Плейл покачал головой. — О нет. Связь давно потеряна.

— Вот как? — Тоби осторожно поставил бокалы на маленький стол. — Я думал… кажется, я припоминаю, ты крепко дружил с некоторыми из них?

Плейл приподнял плечо.

— Людям свойственно вырастать из их привязанностей, — заметил он.

— Да. Видимо, так. — С небрежным любопытством Тоби открыл дверцу шкафа и заглянул в его внутренности. — Как звали того парня, с которым ты везде бывал? Невысокого роста, темноволосый, довольно грозного вида, насколько я помню. Ужасно важный. Какое-то французское имя. Де Кауэрби? — Задумавшись, он склонил голову набок, затем прищелкнул пальцами. — Нет. Де Коверли, не так ли? — Он повернулся, простодушно улыбаясь.

Плейл покачал головой и уверенной рукой налил напиток.

— Мы не были близки в такой степени. И давно потеряли связь друг с другом. Не виделись уже несколько лет. Ну что? Пойдем? — Приглашающе махнув рукой, он взял поднос с бокалами и бутылкой.

Они вернулись в роскошную гостиную. Плейл поставил поднос на стол рядом с глубоким кожаным канапе. Дружески улыбаясь, Тоби устроился в кресле, что стояло под прямым углом к канапе.

Плейл улыбнулся в ответ, явно довольный собой.

— Как насчет музыки?

— Почему бы к нет?

— Бах? Моцарт?

Тоби развел руками.

— Все, что тебе захочется. Не возражаешь, если я закурю?

— Вовсе нет. — Плейл уже был в другом углу комнаты. Изумительные звуки скрипичного концерта Баха наполнили комнату. Плейл засуетился с ручками настройки.

Тоби наблюдал за облаком дыма, поднимающегося к потолку, и ждал.

Плейл поднял бокал и протянул Тоби.

— Тебе нравится Бах?

— Очень.

— Может быть, наши вкусы, в конце концов, не так уж далеки друг от друга?

— Может быть.

Плейл поднял свой бокал.

— За гостя.

— За ваше здоровье, — Тоби ответил на тост по-русски, очень мягко и очень приятно, но без улыбки. Потом пригубил шампанское.

Только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить реакцию Плейла. Но в течение доли секунды он стряхнул с себя оцепенение, и вспыхнувший было в его глазах испуг, смешанный с изумлением, исчез. Он спокойно поднял бокал и выпил.

— Я не знаю такого тоста.

Тоби улыбнулся.

— Может быть, это по-русски? — спросил Плейл.

— По-русски, — спокойно ответил Тоби.

Музыка заиграла громче, страстная и прекрасная. Они долго сидели молча, слушая ее.

— Кажется, я припоминаю, — наконец очень тихо произнес Плейл, — летняя ночь у реки. После матча в крикет. И молодой человек — довольно красивый молодой человек, собственно говоря, — готовый на любые проделки.

Тоби загасил сигарету, поднял широко открытые глаза навстречу настороженному взгляду Плейла и долго выдерживал его, прежде чем, откинув голову, неожиданно рассмеялся.

Плейл бросился к нему, наклонившись вперед.

— Так ты помнишь?

— Разумеется, помню.

— И… сегодня, ты знал, кто я такой?

— Разумеется, знал.

— Та ночь. Ночь, которую мы оба помним. Ты заставил меня поверить… — Плейл не стал продолжать.

Глаза Тоби ярко горели. Нечто, похожее на злобу, мелькнуло в них.

— Что наши вкусы не так далеки друг от друга — если вспомнить наш разговор? — предположил он.

— Вот именно, — Плейл, все еще улыбаясь, покачал головой, выражая упрек. — Это жестоко с твоей стороны.

— Так оно и было.

— И намеренно, как я и подозревал.

— Возможно, — согласился Тоби. — Порой, мне кажется, я бываю таким.

Плейл поднялся.

— Но ты действительно помнишь?

— Да.

— И тем не менее, ты здесь.

— Как видишь.

Плейл двинулся к нему и встал, высокий и стройный, возвышаясь над ним. Тоби не пошевелился. Плейл опустился на одно колено рядом с ним и положил свою руку на его.

— Почему? Чтобы опять быть жестоким? — Он был необычайно взволнован. Тоби чувствовал, как дрожала его рука.

Тоби намеренно затянул молчание, потом сказал:

— Да. — Он произнес это слово вполне четко и тоном, за которым скрывалась уверенность в себе. Потом неожиданно резко схватил Плейла за запястье, явно стараясь причинить ему боль. — Боюсь, что это так. И даже более того. Больше, чем ты предполагаешь, Морис, дорогой.

Плейл вскрикнул, дернув головой, потом неуклюже присел, замерев, глядя на Тоби с неуверенностью и непониманием. В его глазах, потемневших от все разрастающегося ощущения дурного предчувствия и боли, зарождалось смятение и страх. Это была рискованная игра, в которую он играл с другими, и получал при этом удовольствие. Он притаился в ожидании.

Тоби все сильнее сжимал запястье, одновременно отгибая его назад. У Плейла перехватило дыхание от боли, а глаза расширились от ужаса.

Зазвучало финальное крещендо, и музыка смолкла.

— Скажу тебе по секрету, Морис, — тихо произнес Тоби в наступившей тишине, — ты не даешь покоя моему молодому другу. Я хочу, чтобы ты прекратил это. — Он освободил руку Плейла так неожиданно, что тот повалился набок.

Потирая ноющее запястье, Плейл медленно поднялся на ноги. То же сделал и Тоби.