Раздвоенное сердце

Он осторожно улыбнулся мне. Так как со мной, стало быть, подумала я и увидела в его глазах, что так и есть. Вреда мне это не причинило. Но то, что я стала лучше слышать и видеть, и эти мои своенравные волосы - произошло всё это из-за того, что Колин тайком посещал мою душу?

– Между прочим, верховая езда и боевое искусство у самураев неразрывно связаны между собой. И если занимаешься и тем и другим, то знаешь почему, - сказал Колин задумчиво.
– Нужно снова и снова перебарывать себя, и ты никогда не прекращаешь учиться.

Он бросил кимоно назад на стул и снова положил свои охлаждающей ладони на мои кровоподтеки.

– Я знаю, что тебе поможет. Лекарств и мази у меня здесь нет, потому что они мне не нужны. Но я знаю хорошую альтернативу. После того, как ты поспишь пару часов.

Я увидела в мыслях перед собой своего отца, как он отчаянно машет руками, а его губы сформировали огромное «нет». Но я отмахнулась от этой мысли. Колин казался сытым, а я была сильно уставшей. Пальцы Колина оставались лежать на моём ушибе, в то время как я, застонав, повернулась на неповреждённую сторону и прижала голову к подушке. Я почувствовала, как он вытянулся рядом со мной.

– Позиция лежа на боку, - прошептал он насмешливо. Я покраснела.
– Опасные ключевые возбудители, - добавил он с улыбкой и хлопнул мне ладонью по заду. Может быть, мне всё-таки не придётся умирать эмоциональной девственницей. Тем не менее, я больше не шевелилась, а просто наслаждалась знанием того, что он лежит прямо рядом со мной.

Его дыхание охлаждало мой затылок. Оно становилось всё медленнее, пока, наконец, не прекратилось, и я только прислушивалась к энергетическому рокоту его тела. Испытывая боль, я повернулась. Глаза Колина были закрыты. Но я знала, что он был здесь. Со мной. Дремлющий и бодрствующий одновременно. Возможно, мечтающий.

Как Мистер Икс днём раньше, я прижалась к его плечу, к мягкому, древнему материалу его расстегнутой рубашки и забыла про все страхи. Мгновенно я заснула.

Фруктовая сладость сначала достигла моего носа, потом проснулось и всё остальное моё тело.

Я открыла глаза и увидела поднос с графином прозрачной негазированной воды, чашечкой малины, жаркое и несколькими кусками этого вкусного, орехового хлеба. Колина уже здесь больше не было. Сонно я засунула пару ягодок малины в рот и отогнала мысли о мучительном отказе работы печени, вызванной яйцами лисьего солитёра, которые, по словам господина Шютц, тысячами сидят на кустах дикой малины.

С закрытыми глазами я наслаждалась сладкими ягодами. Похоже, Колин сохранил определённое понимание достоинств человеческой пищи. И он всегда точно знал, когда она мне будет крайне необходима нужна.

Я коротко задумалась над тем, видела ли я во время моего послеобеденного сна на кровати Колина какое-то сновидение. Нет. Я не могла припомнить ни одного, но я так же не чувствовала ни усталости, ни депрессии. И я не была ни унылой, ни опустошённой. А так, как нужно себя чувствовать, когда первый раз спишь рядом с мужчиной, в руках которого хочешь всем сердцем погрузиться в сон: почти бессмертной.

Приглушённый грохот и треск снаружи внезапно оборвали моё томное блаженство. Я взяла кусок хлеба и немного жаркое, встала и подошла к открытому окну. К моему удивлению, я увидела, что позади дома Колин увеличил загон Луиса - деревья и кустарник были срублены и выкорчеваны, и уступили место небольшому огороженному манежу. Но Луису это совсем не нравилось.

Жуя, я смотрела на обоих сверху - Колин, который как будто прирос к лошади, сидел на ней и неумолимо держал вожжи в руке, и Луис, который пытался всё больше проверить свои границы действий. На каждом углу он бросался в сторону, как будто на заборе сидели монстры и вскидывал голову так, что я могла видеть белки его глаз.

В ужасающей перемене, он то вставал на дыбы, то выгибал спину, пытался идти назад, прыгать, бежать на одном месте. Колин не потел. Но со шкуры Луиса стекали ручьи, и он хрипел, как будто Колин хотел отвести его к мяснику. Я сглотнула, взяла ещё кусок хлеба на дорогу, и сбежала вниз по лестнице на улицу, чтобы, если понадобится, можно было вовремя организовать скорую помощь для всадника или для лошади.

Как только я остановилась возле забора, Луис полностью вышел из-под контроля. С бешено стучащим сердцем я попятилась и прижалась, ища защиты, к стройной берёзе, когда Луис как раз прямо передо мной врезался своим тяжёлым телом в забор, при этом разбрасывая хлопья пены.

– Мне уйти?
– спросила я писклявым голосом. Я ни в коем случае не хотела быть виноватой в том, что Луис убьёт Колина.

– Не надо!
– крикнул Колин язвительно и уселся ещё более твёрже в седле, чтобы потом начать ругаться с Луисом на Гельском языке. Он снова и снова заставлял жеребца бежать медленным, контролируемым галопом, объезжая четырёхугольный манеж или делая круги.

А Луис пытался снова и снова от него избавиться. Но Колин оставался непреклонно сидеть на верху. Лишь только когда стало темно и сверчки в траве начали стрекотать, Колин ослабил вожжи. Луис вытянул шею и возбуждённо фыркнул.

– Хорошо, - сказал Колин с удовлетворением и слез с седла.
– Ведь можешь.

Остаток я хлеба в руке смяла в потный шарик, который прилип к моим пальцам. Нервно я встряхнула их.

– Что это было?
– спросила я хрипло.

– Всё как всегда, - ответил Колин лаконично и хлопнул Луиса по заднице.
– Пытается показать, кто здесь главный.

Я сдержала саркастический комментарий. Колин выглядел так, как будто вылез только что из источника молодости. Бодрый и в согласии с самим собой. Он снял с Луиса седло и уздечку, надел повод и ободряюще махнул мне рукой. О нет. Он ведь не хотел, в самом деле, пойти гулять со мной и с этой Годзиллой.

– Значит, нет. Завтра твой глаз будет зелёным, а при каждом вздохе ты будешь испытывать резкую боль, - сказал он, пожимая плечами, в то время как Луис послушно, как ягнёнок, брёл рядом с ним.

Лишь когда в наступающей темноте я почти больше не могла обеих отличить от леса, я преодолела свой страх и побежала за ними.

– А вот и я, - сообщила я, тяжело дыша.

– Хорошо, - сказал коротко Колин. Я вытерла пот со лба и постаралась занять более безопасное место с левой стороны Колина - подальше от Луиса, который каждые пару метров останавливался, чтобы пощипать траву на обочине дороги.

Теперь Колин оставил дорогу и прокладывал путь, как лунатик, через густой лес. Время от времени нам нужно было останавливаться и ждать Луиса, который следовал за нами, пережёвывая траву, на длинной верёвке. Я не знала, пережила ли я когда-нибудь до этого такую прекрасную летнюю ночь. Нет, скорее всего, нет, потому что с тех пор, как я себя помню, мы сбегали в июле или августе в холодные страны и уезжали в самые негостеприимные места, которые только существуют на Земле.

Вокруг нас всё время кто-то шептался, шуршал и стрекотал, и все эти звуки сливались в один. А влажный воздух пах смолой, нагретой солнцем хвоей, листьями и цветами. Луна была лишь тонким серпом, но всё-таки давала достаточно серебристо-голубого света, чтобы кожа Колина расцвела. Когда бы я на него не смотрела, я видела, что в его глазах сияют искры света.