Разгром конвоя PQ-17

На сторожевом корабле «Ла-Малоне» радист перехватил сигналы бедствия «Иэлстона», «Дэниела Моргана» и «Сильвер Сода», а также трех других судов, не давших своих позывных; все они находились далеко к югу. Небольшая группа эскортных кораблей продолжала идти максимальной скоростью. При четырнадцатиузловой скорости хода запасов топлива на «Ла-Малоне» хватило бы не более чем на три дня.

«Торпедоносцы противника атакуют рассредоточенные суда конвоя в ста милях от нас, как сидячих уток, — записал в тот вечер один из офицеров „Ла-Малоне“. — Немцы решили уничтожить весь конвой. Наш „Ла-Малоне“ мог бы, конечно, помочь им избежать гибели, но мы слишком заняты защитой хорошо вооруженного корабля ПВО. Все мы испытываем из-за этого неприятное чувство угрызения совести».

В Арктике снова настала ночь, но опять это была ночь без темноты, ночь без звезд. Солнце ярко освещало американский транспорт «Олопана», медленно прокладывавший свой путь на восток вдоль кромки льдов. Теперь он остался далеко позади даже «Веллингэма». «В начале 6 июля, — рассказывал позднее капитан Мервин Стоун, — перед нами открылась незабываемая картина: „Пэнкрафт“ — судно, шедшее в конвое впереди нас, — стоял во льдах, охваченный пламенем. Из надстроек в средней части судна вырывались клубы дыма, а из четвертого трюма — огромные языки пламени. Позади него над горизонтом светило яркое солнце и сверкали необъятные просторы ледяных полей». В полумиле в стороне виднелись прижатые к ледяному полю две спасательные шлюпки «Пэнкрафта», обе пустые. Где же в таком случае был экипаж «Пэнкрафта»? Имея в своих трюмах груз тринитротолуола, 5000 тонн упакованных в ящики частей самолетов и бомбардировщики на грузовой палубе, «Пэнкрафт» шел во второй половине дня 5 июля вдоль той же кромки паковых льдов, в шести милях позади и на видимости американского судна «Беллингэм». В 17.00 с высоты 1300 метров на него сбросили бомбы три «юнкерса» — часть звена из шести самолетов, наведенных на цель двумя разведывательными самолетами «Фокке-Вульф-200». 5644-тонное грузовое судно было хорошо видно на расстоянии многих миль, потому что оно сильно дымило, а поскольку ему приходилось прокладывать путь между дрейфующими льдинами, оно не могло применить ни зигзага, ни другого маневра с целью уклонения от атакующих самолетов. В корму судна светило яркое солнце, и видимость была отличная. После трех заходов бомбардировщиков капитан «Пэнкрафта» Джекоб Джекобсон решил оставить судно.

Согласно показаниям уцелевших с него моряков, он еще не дал приказа покинуть корабль, но первый помощник капитана был среди тех, кто начал садиться в шлюпки первым, без какой-либо команды на этот счет. Второй помощник оставался на борту и проследил за посадкой всех людей в спасательные шлюпки и на плотики, а также за их отходом от борта. Радист судна несколько задержался и сообщил в эфир сигнал об атаке самолетов и добавил: «Имеем попадания бомб». После этого он поспешно покинул судно, не попытавшись уничтожить находившуюся в его рубке секретную документацию. Один «юнкерс» пролетел над судном на низкой высоте как раз в тот момент, когда от его борта готовилась отойти последняя спасательная шлюпка, и обстрелял безлюдные палубы зажигательными пулями; второй помощник был убит из пулемета, когда вплавь добирался до спасательной шлюпки. Спасательные шлюпки отошли от «Пэнкрафта», оставив его на произвол судьбы.

Немецкий самолет направился после этого к «Беллингэму» и «Уинстону Сэйлему», шедшим на расстоянии полутора миль на левой раковине «Пэнкрафта», как раз в тот момент, когда они входили в полосу низкого тумана. Моряки на них слышали вой падающих бомб и видели, как три из них взорвались на ледяном поле на расстоянии полумили от «Беллингэма», не причинив ему никакого вреда. Когда примерно через час «Беллингэм» вышел из тумана, его снова атаковал одиночный «юнкерс». Судно произвело выстрел по поверхности моря из своего 100-мм орудия с низким углом возвышения; поднявшийся столб воды, по-видимому, отпугнул самолет.

Предохранительные клапаны на машинах «Беллингэма» отвернули до предела, и, задрожав всем корпусом, он постепенно развил скорость хода до 15 узлов, в то время как, согласно документам, его максимальная скорость составляла всего 12 узлов. Вскоре моряки «Беллингэма» увидели впереди себя спасательное судно «Рэтлин» и, присоединившись к нему, облегченно вздохнули.

Далеко к востоку радист корабля ПВО «Позарика» перехватил сигнал бедствия «Пэнкрафта» и принес его на мостик капитану 1 ранга Лоуфорду. Лоуфорд не пожелал пойти на помощь «Пэнкрафту». Его беспокоили срочные радиограммы, в которых сообщалось место немецкой эскадры линейных кораблей, шедших на северо-восток, туда, где сейчас находилась «Позарика». Офицеры сопровождавших «Позарику» сторожевых кораблей считали, что им следует возвратиться для оказания помощи экипажу «Пэнкрафта», но командир «Ла-Малоне» с ними не согласился. По его мнению, его корабль должен был остаться с кораблем ПВО. «Старший помощник и все остальные, за исключением одного — и командира корабля, который не обязан выражать свое мнение, — согласились, что вместе с „Лотосом“ или одни мы должны были возвратиться назад, — записал в тот вечер один из офицеров „Ла-Малоне“. — Старший помощник опять пришел в негодование по поводу того, что, приняв сигналы бедствия, мы не идем на помощь пострадавшим, а эскортируем корабль, который в состоянии позаботиться о себе сам». «Ла-Малоне» остался с «Позарикой», а однотипный с ним «Лотос» просемафорил Лоуфорду, что он намерен повернуть на обратный курс, чтобы провести поиск пострадавших, независимо от того, как посмотрит на это сам Лоуфорд. Когда об этом намерении «Лотоса» объявили по внутренней радиовещательной сети на «Ла-Малоне», экипаж последнего выразил шумное одобрение отважным действиям своего коллеги. [40] Командир «Лотоса» лейтенант Генри Холл развернул свой корабль на обратный курс и пошел в район, указанный в последнем сигнале бедствия «Пэнкрафта».

40

За участие в операции по проводке конвоя PQ.17 командир «Ла-Малоне» лейтенант Бидуэлл был награжден крестом «За боевые заслуги».-Прим. автора.

Согласно последнему донесению об обнаружении эскадры немецких линейных кораблей, они находились на расстоянии 350 миль к юго-западу и быстро сокращали это расстояние. «Это внесло уныние и вызвало оживленные споры офицеров на мостике „Позарики“, шедшей в направлении Новой Земли». В 20.00 три военных корабля отвернули и легли теперь на курс, ведущий на полуостров Адмиралтейства на Новой Земле, до которого оставалось 220 миль. Согласно самой последней информации, противник находился теперь на расстоянии 260 миль и шел более восточным курсом, который мог привести к встрече с группой во главе с «Позарикой» еще до того, как она достигнет Новой Земли. В ночь на 6 июля «Позарика» отвернула на юг и легла на курс, ведущий к проливу Маточкин Шар. Вскоре после этого «Позарика» и сопровождающие ее корабли встретили на своем пути американский транспорт «Самуэль Чейз». Облегчение, которое почувствовали моряки последнего при виде хорошо вооруженного корабля ПВО и эскортирующих его противолодочных кораблей, легко себе представить. Однако не успели американцы порадоваться, как с мостика «Позарики» замелькали световые знаки сигнального фонаря: «Самуэлю Чейзу» приказывали строго соблюдать радиомолчание, видимо, на «Позарике» услышали работу какой-то радиостанции. Капитан американского судна просемафорил англичанам: «К югу отсюда нас атаковали сегодня три раза. Ушли от противника, скрывшись в полосе тумана. Шли северным курсом. Прошу разрешения присоединиться к вам». В документах на переход конвоя значилось, что максимальная скорость «Самуэля Чейза» составляет всего 10узлов. Капитан 1 ранга Лоуфорд ответил: «Иду к проливу Маточкин Шар на Новой Земле. Рекомендую вам идти туда же максимальной скоростью. „Тирпиц“, „Хиппер“ и шесть эсминцев идут курсом 60° от мыса Нордкап со скоростью 22 узла». Американцы настойчиво повторили вопрос: «Можно ли присоединиться к вам?» С «Позарики» ответили: «Мой курс 102°, скорость 14 узлов». «Самуэль Чейз» передал в ответ одно слово: «Спасибо».

Офицер военной команды «Самуэля Чейза» доложил об этом обмене сигналами следующими словами: «Он сообщил нам, что идет к Новой Земле максимальной скоростью. Несколькими минутами позднее он сообщил нам, что идет к проливу Маточкин Шар, и порекомендовал нам идти туда же. Однако из-за его более высокой скорости хода мы вскоре отстали и потеряли его из виду». К радости английских моряков, находившихся в тяжелом положении, на море опустился густой туман. Тем не менее «Позарика» не снизила скорость хода. Командиру «Лотоса» отправили радиограмму с приказом следовать к Маточкину Шару, как только он завершит поиск пострадавших.

Лейтенант Холл привел сторожевой корабль «Лотос» к месту атаки «Пэнкрафта» после трудного двухчасового перехода на запад, около 19.45 5 июля. Когда моряки «Лотоса» увидели покинутый экипажем «Пэнкрафт», они решили, что американское судно, по-видимому, застряло во льдах еще до того, как было атаковано самолетами. Корпус судна частично скрывался поднимавшимися из надстроек огромными клубами пара и дыма, а его переполненные моряками, главным образом филиппинцами, спасательные шлюпки находились на значительном удалении в открытом море.

Не теряя времени, Холл приказал как можно быстрее принять со спасательных шлюпок двадцать девять моряков «Пэнкрафта»; он торопился потому, что «Лотос» был в этом обширном районе льдов и воды совершенно одиноким и беззащитным. Одновременно Холл приказал своим артиллеристам открыть огонь по «Пэнкрафту», чтобы потопить его. Когда в направлении «Пэнкрафта» полетели снаряды автоматической многоствольной установки и 100-мм орудия, капитан Джекобсон, все еще находившийся в спасательной шлюпке, испуганно закричал и бросился к опускной бортовой сетке. «Лотос» стрелял по горящему судну с расстояния нескольких сот метров и продолжал сокращать эту дистанцию; прибежав на мостик, Джекобсон стал умолять Холла прекратить огонь, так как на судне находилось более тысячи тонн взрывчатки. Холл торопливо развернул свой корабль и на максимальной скорости отошел от горящего «Пэнкрафта».

«Пэнкрафт» горел более суток и только утром 7 июля взорвался, причем взрыв был настолько сильным, что его громовые раскаты услышали моряки небольшого конвоя лейтенанта Грэдуэлла, находившегося в это время далеко на западе. К тому времени, когда горящее судно увидели с «Олопаны», пустые шлюпки «Пэнкрафта» прибило к плавающим льдинам тем же южным ветром, который вынудил четыре корабля Грэдуэлла искать выход из льдов.

В «Ривер Афтон» попало три торпеды, и его судьба оказалась самой трагической.

После рассредоточения конвоя в 22.30 предшествующего дня командир конвоя Даудинг строго придерживался предписанного приказами северо-восточного курса для «Ривер Афтона», пока этот курс не привел судно к кромке паковых льдов. Затем, войдя в полосу густого тумана, «Ривер Афтон» лег на восточный курс, намереваясь подойти к берегам Новой Земли. Однако ему не повезло. В течение дня туман рассеялся, и в 22.02 5 июля «Ривер Афтон» был потрясен взрывом первой торпеды, попавшей в машинное отделение. Наблюдая через перископ, командир «U-703» капитан-лейтенант Байлфелд увидел, как над кормой его жертвы поднялся столб дыма и судно, пройдя некоторое расстояние по инерции, замерло на месте. Несмотря на то что и сам Байлфелд и экипаж лодки ясно слышали взрыв, последовавший через сорок две секунды после выстрела торпеды, «Ривер Афтон» «не подавал никаких признаков, что намерен тонуть». Взрыв торпеды слышал и капитан английской армии Джон Раймингтон, которого немецкие подводники взяли на лодку в качестве военнопленного двенадцать часов назад, когда расправились со своей предыдущей жертвой. На грузовых палубах «Ривер Афтона» Байлфелд ясно различал огромные контейнеры, танки и самолеты.