Размах крыльев ангела

– Откуда ты знаешь? Что, Ваня сказал?

– Да нет, – Маша пожала плечами, – просто ты через пять дней со свежим питерским тортом домой заявилась. Значит, что? Значит, эти пять дней ты была в Питере. А я тут голову ломаю…

– Здорово как ты догадалась! – восхитилась Светлана. – Ага. Я прилетела и все маме рассказала. Какой Ваня хороший и как он меня к себе зовет. Мама отпустила. Ты не думай, я на работу устроилась, а потом я учиться пойду. Ваня хочет, чтобы я училась.

– А ты чего хочешь?

– Я? Я хочу, чтобы Ваня был доволен. Вот мы с ним и решили, что я пока буду в магазине кассиршей работать, а зимой на подготовительные курсы пойду. А на будущий год в институт буду поступать. Ты не смейся, я знаешь как хорошо считаю, и по математике у меня всегда пятерка была.

– Горе ты мое, – Маша обняла Светку, прижала к себе. – Я ведь чувствовала, что с ним что-то происходит, я знала. Он после знакомства с тобой такой странный стал. Эйфоричный какой-то. Все время рот до ушей, глаза блестят. Я, правда, подумала, что он опять курит что-то… Ох!

Маша осеклась, совсем не была уверена, что о пагубных Ванькиных пристрастиях Светка должна узнавать от нее.

– Это ты про анашу? Не, он больше этим не балуется. Он мне сам все рассказал, что был такой грех, и слово дал, что завязал. А я с этим строго, так и сказала: узнаю про наркотики, сразу брошу.

– Он ведь ко мне приходил, денег просил, я и подумала…

– Не, это нам за квартиру нужно было вперед платить. Но мне мама прислала, все нормально. А глаза у него сверкали, потому что мы целыми днями из кровати не вылезали. Знаешь, какой он горячий! И фантазер…

Маше не хотелось выслушивать, какой Ванька горячий фантазер в кровати, неловко было.

– Света, я на самом деле очень рада за вас. Ты меня прости.

– Это ты меня прости. Я Ваньке, когда он очнется, сразу скажу, что ты хорошая и что я ему все наврала про тебя.

По коридору мимо ниши проспешили куда-то две медсестрички. Маша со Светкой услышали, как одна вполголоса шепнула другой:

– Ты этого Середу видела, которого днем привезли? Черепно-мозговая из пятой палаты? Ни кожи ни рожи, хлюпик такой, а к нему сразу две девчонки приехали. Вон, на диване обнимаются и плачут.

Маша только хмыкнула.

– Дуры, – обиженно отозвалась шепотом Светка, – сами они ни кожи, ни рожи.

Они сидели молча, обнявшись, пока в нишу к ним не наведался давешний веселый доктор в смешной шапочке.

– Ну что, девушки, пойдемте, покажу вам вашего Середу, как обещал. Пришел в себя ваш больной. Но я вас пускаю только на пять минут, посмотреть, а потом обе по домам и спать. Разговаривать с ним не разрешаю, только смотреть и улыбаться.

Бледный, но вполне живой Иван лежал на высокой кровати, весь опутанный проводами и шлангами. Голова его была перевязана. Но зато глаза открыты. Иван долго всматривался в них обеих, а потом тихо произнес:

– Девочки…

И закрыл глаза.

Вернувшись домой, Мария достала свой «черный список» и с радостью вычеркнула из него сразу двух подозреваемых – Светку и Ивана.

К возвращению с дежурства Вадика она успела кое-как навести порядок, тщательно отмыла кровь с пола. На работу не пошла, конечно, зато съездила в больницу к Ваньке. Ивана перевели в палату, к нему пускали. Верная влюбленная Светка сидела на краешке кровати, преданно смотрела пострадавшему в глаза и нежно держала за руку. Вся тумбочка была завалена фруктами, коробочками с соком, на подоконнике примостились кастрюльки. Маша почувствовала себя лишней. Лишней и виноватой.

– Ванечка, ты вспомни! У тебя от удара потеря памяти, наверно, случилась. Ты ведь видел его, видел, да? Того, который тебя ударил?

– Мария Константиновна, – негромко повторял Иван в который уже раз, – да не видел я никого. Нет у меня потери памяти. Я же вас, девчонки, помню? Помню. Меня из милиции сегодня уже спрашивали, приходили. Я дверь открыл, вошел, а кругом все перевернуто. Я еще подумал тогда – во Машка дает… Простите, то есть Мария Константиновна.

– Да что уж там, – только махнула рукой Мария.

– Во дает Мария Константиновна! Даже у меня такого бардака в общаге не бывает, думаю. Ну и все, собственно, больше ничего подумать не успел. Он меня по кумполу шандарахнул сзади.

– Ой, Вань, – запричитала Светка, – тебе же больно было…

– Да нет, – Иван пожал худыми плечами, – не было мне больно. Мне никак не было.

Визит в больницу ничего не дал. Ни Маше, ни капитану Сергееву. Как свидетель Ванька оказался абсолютно бесполезным. И, вообще, серьезно к происшествию не отнесся, просил дело закрыть. Не будет он, словно сутяга какой, по ментовкам болтаться. Не уважает он ментовку. И терпилой быть не желает, потому как пацаны засмеют. Подумаешь, по черепушке хлопнули, в первый раз, что ли. Зато девчонки помирились, а это много дороже. Светка пыталась, правда, при Сергееве права покачать, кричала, что в ихнем мегаполисе убить могут почем зря, никто зад от стула не оторвет. Правду ей мать говорила. Но под строгим Ванькиным взглядом митинговала недолго. Ведь главное – это чтобы Ваня был доволен.

Глава 11. Степаныч

– Видишь, Вадя, а ты говорил, что это он. А это не он совсем.

Маша пила на кухне чай в компании Вадима Кузнецова. Чай готовил Вадик, перестарался с заваркой, и от этого чая у Маши в горле стоял горький комок. Вадик же пил с удовольствием, обхватив двумя руками большую кружку, присев на корточки и прислонившись спиной к холодной батарее.

– Да, не угадал. А такой был удобный персонаж. – Вадик отчего-то называл его персо€наж, с ударением на О. – Что ж, вычеркиваем, будем дальше искать.

– А я уже вычеркнула и его, и Светку.

– Ты мой Нат Пинкертон! – умилился Вадим, затянулся сигаретой.

– Это ты мой Нат Пинкертон, а я могу быть твоей служебной собакой. Мы с Мишкой в детстве в пограничников играли, так он меня весь день на поводке водил, потому что я была собакой Джульбарсом.

– Вот-вот, Мишка. Еще один персо€наж конкретный. Машка, ты уж прости, что так выходит, мне все некогда твоими делами заняться. Сама же понимаешь, что такое первые дни на новой работе. Но клятвенно обещаю: займусь тобой прямо на той неделе. Всячески.

– Да что ты, Вадичек, не бери в голову, я ведь знаю, что ты рядом, если что. Кстати, капитан Сергеев просил, чтобы ты с ним созвонился и встретился, поговорить с тобой хочет.

– Поговорить? – Вадим был не слишком доволен, что нужно встречаться и говорить с каким-то мелким капитаном, но ничего не попишешь. – Ладно, давай телефон, позвоню, поговорю. Раз ты этого так хочешь.

– Зайка ты моя. Ох, а я ведь тебе самое главное забыла сказать, в субботу Степаныч прилетает. Здорово, да? Он тебе понравится, я знаю. Вы с ним подружитесь. Поедешь со мной в аэропорт встречать? Это суббота будет, нерабочий день.