Размен адмирала Бабуева

Спина мичмана, ответственного за связь со Штабом только слегка напряглась, а все в центральном посту уже знали - идет передача. Дело это долгое, очень-очень низкочастотная связь, какой пользовались подводники, не давала возможности общаться быстро и много. Еще и дополнительные пакеты совершенно пустой информации, встраиваемой в сообщение для затруднения расшифровки вносили свою лепту. Ждем-с.

"Окрыленный"

– Как все прошло?
– выспрашивал Фомин у пилота, в насквозь мокром комбинезоне. Никакого садизма тут не было, температура воды 26 градусов, воздуха 24, не замерзнет. Да и переодеваться не имело смысла особого, летчик не с его корабля, и скоро будет переодеваться в сухое в своей каюте на "Кирове".

– Штатно сработало. Ссыкотно конечно было, когда понимали, что сейчас 80 кэгэ под жопой рванут, но ничего.

Клюнул ли американец? Фокин очень хотел, чтобы клюнул. Когда пришло понимание, что вертушка, если сможет дотянуться до этого гадского "Лося", то не сможет вернуться обратно, то колебаться не приходилось. Надо спасать наших, так что топи гада, и садись на воду. Вон, с МиГарей ребят вытащили, чем флотские летчики хуже? Но буквально в последние минуты, когда экипаж Ка-27 в азарте доложил, что есть, воткнули в лодку УЭмГэТэшку[*1], и сейчас еще глубинной бомбой припечатают, он скомандовал им "стоп". Акустики с "Окрыленного" и со второй вертушки четко доложили - есть пузырь. "Лос-Анджелес" не жилец даже с одним пробитым отсеком, а бомба Фокину пригодится. Вот ведь гримасы военно-промышленного комплекса... Вторую торпеду Ка-27 взять не мог, слишком тяжело. А буи, которых тоже много не бывает, располагаются в штатном контейнере, и их тоже больше не взять. Поэтому брали две глубинные бомбы дополнительно. Тупые бочки со взрывчаткой, как во Вторую Мировую. С взрывателем на заданную глубину. Вот вокруг этих бомб и ставил Фокин последнюю задачу экипажу "18-го желтого".

За то время, что обреченный Ка-27 покачивался на баллонетах (все равно вот-вот должен был утонуть, баллонеты не обеспечивали постоянную плавучесть, очень быстро воздух стравливался, вода заливалась в щели корпуса, и аппарат переворачивался и тонул) летчики примотали две ПЛАБ-120 парашютными стропами к корпусу и нажали рычаг сброса (для разблокировки взрывателя). Потом успели отгрести подальше, и без дополнительных приключений были подняты из воды подлетевшими товарищами. По замыслу Фомина, ушедшая на дно вертушка вполне могла в такой своеобразной комплектации быть принятой акустиками американской АПЛ за нашу лодку, которая тоже ушла на дно. Сминаемый корпус (топливные баки), выходящий воздух, и наконец глубинный взрыв. Вроде все по плану, все как и должно быть. Русская подлодка ненадолго пережила американскую[*2].

Конечно, это попахивало самодеятельностью. Недавно, перед самым началом войны, Фомин смотрел отличный американский фильм - "Охота за Красным Октябрем". Очень понравился, надо сказать. Потрясало все, включая тот момент, что для фильма были специально написаны якобы русские песни якобы русских военных моряков. Какие съемки... После него советский "Случай в квадрате 36-80" выглядел как дешевый школьный капустник. Умеют же... И реальные кадры из реального центрального поста "Лос-Анджелеса" впечатляли. Какие там огромные экраны! Для чего они такие огромные, как не передавать мельчайшие нюансы гидрологической обстановки, которые их акустика прекрасно различает? Цветные! Зачем цветные? Да затем-же. Так оператору понятно больше информации. Это сказало ему и другим офицерам больше, чем скупые ориентировки на спецпредметах и закрытая аналитика с графиками. Сюжет фильма, кстати, офицеров не заинтересовал. Клюква. Настолько развесистая, что новый начальник политотдела Северного Флота однажды выступил с инициативой - выкупить у американцев права на песни из фильма, и открыто выступать с ними по ЦТ на День Военно-Морского Флота. Мол настолько мы этот ваш фильм не воспринимаем, что даже не обижаемся. А как бы звучало... Представьте себе, Колонный Зал дома Союзов. На сцене - заслуженный конферансье Советского Союза, Валентина Михайловна Леонтьева. "Стихи и музыка - Бейзела Полидуриса, Соединенные Штаты Америки. Исполняет Академический дважды Краснознамённый, ордена Красной Звезды ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова". И продолжительные аплодисменты... Нда... Эту проблему, считай, сняли. Выкупать теперь ничего не будем. Только если в качестве оплаты примут наши "Граниты" и "Малахиты".

– Может Петренко отсигналим, что уходим?

– Ни в коем случае. Где ты видел, чтобы с покойниками разговаривали? Он должен быть для американцев трупом, понимаешь? Не маленький, сам сообразит что ему делать. Ход, кстати, 25 узлов дайте.

– Вертушку пустим на всякий случай?

– На какой?! Если там американец, то ему до нас еще бежать и бежать, мы к своим раньше успеем. Петренко мы уже не прикрываем, и не можем, он далековато отошел. Не маленький, сам сообразит что делать.

Теперь можно бахнуть еще чаю, и подремать часика полтора. Сознание балансировало между приятным предвкушением награды за уничтоженную американскую АПЛ и совестью. Ведь он, по факту, оставил нашу К-503 один на один с американцем. А что ему было делать? Бабай четко сказал - снять американца с Петренко. Он снял. Бабай сказал - потом сразу бегом ко мне. Он бежит.

Что-же услышал американец? На учениях в 88-ом наш "Тайфун" снял с хвоста "Щуку" банальным имитатором, за один прием. Причем командир "Щуки" самой последней модификации был далеко не дурак. А наши "Щуки" играли с американскими "Лосями" на равных, нередко выигрывая не один эпизод Холодной Войны. Да и в горячей уже была история, когда северофлотский "Мурманский Комсомолец" взял в лоб, страшно сказать, "Си Вулфа". Не так страшен черт как его Малюта. Давай, Петренко, выкарабкивайся там.

К-503

Приказ из Штаба был вполне ожидаемым. Предписывалось поступить в оперативное подчинение контр-адмиралу Бабуеву не позднее завтрашнего утра. Здравая мысль, в одиночку во враждебном океане очень неуютно. Все было бы неплохо, если бы не одно "но". Двадцать минут приема радиограммы окончательно накрыли медным тазом идею бежать к своим на максимальной скорости. "Окрыленный" ушел, а мы теперь не дадим больше двадцати узлов, паропроводы издевательства в прошлом бою не выдержали. Теперь, если представить, что от засеченного места пуска "Томагавков" (надеюсь, у наших все хорошо) вражеская подлодка шла хотя бы двенадцатиузловым ходом на нас, то мы уже у нее под боком. Вруби мы полный (да хотя бы узлов двенадцать), она нас услышит, догонит, и всадит под сраку торпеду. А не вруби мы полный - мы не поступим к Бабуеву в указанное время. Не поступим к Бабуеву - слетят погоны. Отмазка "я испугался" в военное время не принимается. Варианты, такие как "я подумал" или "была вероятность" - тоже. Считаем, чертим.

Десятиузловым она тоже могла идти - и в этом случае она тоже уже близко. Вообще, она явно нас слышала, когда мы бежали от торпед, но сейчас уже полчаса мы крадемся, а в какую сторону - им неведомо. На месте американского капитана Петренко плюнул бы на все и рубанул бы сонаром в активном режиме. Что ему возразит несчастная "Чайка", даже если он нас не засечет? Ну запеленгуем. Нашим торпедам далеко. В самом неудачном случае американец развернется вокруг пятки и отбежит подальше, точно не достанем. Рубануть ГАСом и если не увидел и не услышал лодку и торпед - отползти миль пять в сторону и тихонько красться вперед.

Внезапно осенило. Блин ты горелый. Ведь, как там в каком-то фильме говорилось - " в эту игру можно играть вдвоем". Что мешает американцу так-же, как это сделали мы, вызвать свою противолодочную авиацию? Тут на севере у них хорошая куча кораблей. И мы, черт побери, "Чайка" - лодка проекта 670М, созданная специально для атаки на эскадры и конвои. То есть мы из просто некой абстрактной мишени, превращаемся в самую главную задачу для противолодочных сил конвоя. Не отсемафоришь же им, мол ребята, дорогие, мы не по вашу душу, мы с товарищем Бабуевым. Сорок минут назад американская подводная лодка знала, что мы - не что иное как "Чайка", и если она поделилась этой информацией со своими, то это... Гарантирует? Ну ладно, на войне нет гарантий, но это очень способствует вероятности того, что очень скоро в этом квадрате моря станет не протолкнуться от буев, летящих с "Викингов".

– Рули на погружение, дифферент десять. Идем под водометами.

– Не завалимся?
– не вовремя буркнул штурман.

– Это ты, б...ь, у меня спрашиваешь?
– нервы опять начали натягиваться. Погружение на такой маленькой скорости (такая скорость называется инверсионной, когда лодка почти не слушается рулей) под большим углом могло обернуться хорошим клевком, с которым один способ борьбы - дать "пузырь" в нос. А шуметь было нельзя, продувку цистерн слышно хорошо. Но и медлить опасно, по всем таймингам у них минут 10 до того как прилетит противолодочная авиация.

Надежда была на водометы. Спорное, неоднозначное решение советских конструкторов. Поняв, что не могут выиграть состязание в малошумности у американцев "в лоб", как временное решение, некоторые подводные корабли СССР оснащались дополнительными водометными движителями. Максимум - узлов пять скорости, но практически бесшумными. В "Красном Октябре", кстати, это показано. И это работало, черт побери! Беда только в том, что от активных импульсов сонаров они не защитят.

– Акустики! Доклад по "Окрыленному" каждые 20 секунд.