Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2

– Я и сам полиция, - Садатоши впечатлился образностью аналогии.

– Этого алкоголика будете сдавать в участок?
– продолжал наседать пацан.
– Или сами разберетесь для начала? Или вообще пройдете мимо - пусть и в следующий раз продолжает? Нет, ну а что, на первый же раз с рук сошло.
– Асада разгорячился благодаря своим собственным словам.

– Примерно так и говори судье...
– красноречиво покивал полицейский.
– Не стесняйся, будь самим собой. Не могу не спросить, повторно. Ты сейчас ведёшь себя так, как будто действительно не опасаешься развития событий. Ты что, не понимаешь, что у Нагано возможности не хуже ваших?

– А почему это вас беспокоит?
– мгновенно насторожился белобрысый.

– Затем, что я был тем человеком, которые выпускал из тюряги твоего отца. Буквально совсем недавно. Не я один - но и я тоже. И если, в отместку за тебя, люди вашей Семьи начнут пытаться свести счёты, мне такие приключения в зоне моей ответственности совсем не нужны. Считай, что я опять занимаюсь профилактикой.

Полицейский не стал упоминать, что из детских конфликтов, в которых участвовали дети семей якудза, иногда разгорались воистину причудливые пожары массовых беспорядков.

– Если я правильно понимаю ситуацию, максимум который мне грозит - тюрьма.
– Равнодушно передернул плечом школьник.

– А этого мало?
– искренне поразился Садатоши.

– Скажем, я бывал в ситуациях, когда моя личное свобода была надолго ограничена. Территорию покидать нельзя, очень строгий режим дня, минимум личного времени. Достаточно серьезный перечень задач и обязанностей. Серьёзные ограничения в питании и лишней еды взять негде. В общем, от той тюрьмы, которую я видел по сети, отличается крайне незначительно.

– И сколько времени ты провел таким образом?
– Садатоши сообразил, что эти приключения имели место на исторической родине пацана.

Кроме прочего, ему стало просто любопытно. Да и информацию в такие моменты надо вытаскивать по максимуму.

– Несколько лет.

Сотрудник девятого бюро промолчал.

Видимо, на исторической родине мальчишки происходит и впрямь что-то дикое. Инспектор хорошо помнил, что белобрысого усыновили в двенадцать или в тринадцать лет. Соответственно, эти свои несколько лет он успел отмотать до этого возраста.

Может быть, какой-нибудь интернат? Но что у них там за порядки, если от тюремных не отличаются?

– Можешь рассказать мне, что ты будешь делать сразу после того, как выйдешь из суда? Если всё закончится благополучно и по плану твоих родственников?

– Пойду лечить Икару. И кстати, вы мне всё же дайте пару советов на тему предстоящего заседания. Я потому и к вам в машину сел, чтобы уточнить вот что...

***

Мивако не находила себе места. Возможно, Маса поступил и правильно. Если полицией инициировано альтернативное расследование, наладить личный контакт с одним из представителей закона будет очень неплохо.

С другой стороны, ей было бы намного спокойнее, если бы он сейчас ехал с ней в одной машине. Хотя бы просто поговорить...

– Да не нервничайте вы, - словно угадал её мысли юрист, выполняющий заодно функции водителя (поскольку свою машину она оставила возле школы).

– По опыту, в нашем районе строгих ювенальных приговоров не бывает.

Кога красноречиво посмотрела на спутника, но ничего не сказала и отвернулась в сторону окна.

Когда они подъехали к зданию суда, Маса вместе с этим полицейским уже перетаптывались на парковке.

Представитель общественного обвинения ненавязчиво напоминал о своём присутствии, находясь в паре метров.

– Наш зал для заседаний там, - адвокат указал взглядом на один из корпусов.

– Откуда знаешь?
– неподдельно заинтересовался Маса.

– Бывал тут, - спокойно пожал плечами сотрудник Семьи.
– Ну а ты несовершеннолетний. Это только один зал. Вы уже отправили всю сопроводиловку?
– здоровяк крайне недоброжелательно обратился к представителю прокуратуры.
– Или нам опять полчаса ждать, пока у вас всё по базам прогрузится?

– Когда бы я успел?
– огрызнулся общественный обвинитель.

– Мне понятно ваше манкирование своими служебными обязанностями.
– Твёрдо заявил представитель якудзы.
– О своём времени вы беспокоитесь, а о времени добросовестных налогоплательщиков...

Маса переводил взгляд с одного на другого, излучая искреннее и неподдельное любопытство.

Полицейский демонстрировал выражением лица вселенскую скуку и тоску.

– А что, всё как обычно, - пробормотала сама себе Мивако и, подхватив Масу под руку, решительно направилась в нужном направлении.

Глава 26

– ... таким образом, ваша честь, независимое расследование усматривает потенциальный злой умысел обвиняемого.

Сотрудник прокуратуры переводит дыхание после длинной фразы.

– Слушай, а почему этот суд-то - семейный?
– раздаётся в повисшей тишине вопрос младшего Асады своему адвокату.

Тот недовольно отмахивается, демонстрируя, что занят.

– Потому что тебе нет двадцати, - вместо юриста, белобрысому тихо отвечает Мивако.
– Если тут обвинения против тебя сочтут обоснованными, дело передадут в территориальный суд. Такой порядок.

– Мы в школе проходили; вроде бы у семейных и территориальных судов один ранг? Нет?
– не унимается учащийся.

– Ранг один, полномочия не совпадают. Тс-с-с, - секретарша Ватару Асады укоризненно смотрит на парня.

– ... что заставляет вас так думать?
– судья (невысокий, смуглый, сухой мужчина лет шестидесяти) за время разбирательства ни разу не поднял глаза на зал для заседаний.

– Здесь находится представитель девятого бюро департамента полиции Токио. Прошу уважаемый суд адресовать справочный вопрос по семье Асада профильному специалисту, - представитель общественного обвинения спокоен, собран и на вид абсолютно не предвзят.