Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3

– Да. За сегодняшней датой.

– Джи-Ти-Груп отказывается от коммерческой прибыли при застройке... Все причитающиеся в будущем дивиденды объявляются гласной информацией и будут использованы на социальные проекты...
– судья ошарашенно поднимает глаза на подозреваемого.
– Вы отказались от прибыли в проекте?!

– Да.
– Голос финансиста сух и безэмоционален.
– Причем, чтобы эти слова не были голой декларацией, нашим первым руководителем сегодня утром подписано соответствующее налоговое обязательство. Отправлено по каналам электронного правительства официально, за его цифровой подписью. И моей тоже... Вас не затруднит проверить это прямо сейчас? Чтобы я всё же ночевал дома, а не в кутузке. Мы, конечно, на многое готовы ради муниципалитета, но подобных вопиющих нарушений закона в будущем...

– якудза не договаривает, но все понимают, что сейчас не прозвучало упоминание о будущих выборах.

И о том, что будет делать новая партия, придя к власти.

***

Там же, через четверть часа.

– Заявление Асады Ватару судом проверено.
– Судья грустно и устало смотрит на представителя общественного обвинения.
– Джи-Ти-Груп действительно отказались от любой коммерческой выгоды в этом проекте, в котором они действуют вместе с застройщиком. Убитым застройщиком...

– Разрешите?! Если бы наш партнёр оставался в живых, наши расходы ограничились бы несколькими миллионами. Я являюсь финансовым директором с нашей стороны и хорошо знаю, о чём говорю. До последней иены.
– Асада сейчас выглядит уверенным и усталым.
– Новость об убийстве партнера отбрасывает нас на несколько десятков миллионов назад. Потому что именно эту сумму лично мне сейчас придётся срочно изыскивать: строительства никто отменять не будет. Как и результатов тендера. А вот наши односторонние налоговые обязательства - это наше честное имя. Если мы пообещали, что это будут спортплощадки для всех детей, в течение года - у нас нет варианта не выполнить обещанного.

– Хотите добавить что-нибудь ещё?
– судья смотрит на представителя якудзы гораздо более доброжелательно, чем на сотрудника прокуратуры.

– Только одно. Я упоминал об этом обстоятельстве в своём офисе. Уважаемое общественное обвинение не удосужилось даже выслушать. В свете незаконного содержания меня под стражей на прошлой неделе, ваша честь, у меня возникают обоснованные и законные вопросы. Переходящие в сомнения...

– СТОП! Господин Асада, я даю вам личное разрешение на публикацию всех материалов настоящего заседания. Такой мой ответ вас устроит?
– судья смотрит на финансиста, не отводя взгляда.

– Благодарю, - Ватару коротко кивает и садится на своё место.

Потом тут же встает:

– Я могу идти? Или объявите официально?

Он обводит взглядом пустой зал, в котором кроме них никого нет.

– У суда, в моём лице, нет вопросов в ваш адрес, - дипломатично отвечает судья.
– Общественное обвинение принесёт вам гласные извинения. Гласные, - судья многозначительно прикрывает веки.
– Это будет оформлено мною лично, сейчас, отдельным судебным решением.

***

– Ну что, как всё прошло?
– Гэнки, к своему великому сожалению, удерживался полицейскими по другому адресу и был доставлен к зданию суда только сейчас.

Что-то у правоохранителей дало сбой - и его отпустили прямо на пороге, даже не заводя внутрь.

А ещё ровно через четверть минуты он увидел Ватару, которого сюда приволокли раньше и, видимо, с которым уже успели разобраться.

– Будет отдельное решение суда, - тщательно скрывая эмоции, отвечает финансист на вопрос шефа.
– Общественное обвинение принесет гласные извинения.

– Оу, - Томиясу на мгновение впечатляется новостью.
– Ух ты.
– Говорит он ещё через секунду, уже совсем другим тоном.
– Это же, считай, выигрыш на выборах?..

– Маркетологи и пиарщики должны будут прикинуть, как разыграть карту, - не торопится соглашаться Асада.
– Но да, в глазах общества это - полная индульгенция. И орден за настойчивость попутно... Знаешь, так и в бога недолго поверить, - признается он совсем другим тоном, обнимая товарища за плечи и разворачивая его в сторону лестницы, ведущей вниз.

– Что? Поясни?
– Гэнки обычно понимает старого друга с полуслова.

Ватару явно успел уже что-то обдумать.

– Утреннее решение. Отказ от прибыли при застройке. Если бы не это...

Финансист не успевает договорить.

Грудь оябуна взрывается небольшим фонтанчиком. Через долю секунды то же самое происходит с его спиной.

Гэнки Томиясу, запнувшись одной ногой о другую, падает прямо на ступеньках здания суда.

– Снайпер!
– с неожиданной злостью кричит Асада в сторону полицейских, бегущих к ним от входа.
– Тварь, - добавляет он через полминуты, ненавидяще глядя в глаза представителю общественного обвинения.
– Ты за этим нас сюда выдернул?!
– Ватару кивает на товарища, изо рта которого надувается кровавый пузырь.

Других выстрелов не происходит. Скорая помощь прибывает очень быстро - и Томиясу начинают реанимировать прямо на ступеньках.

– Три минуты. Сейчас сердце запущу - и поедем в больницу, - уверенно заявляет через плечо один из врачей бригады.
– Кислород у нас с собой, не переживайте. Думаю, вытащим.

– Моё приложение говорит, что вы сами верите в свои слова примерно наполовину, - хмуро отзывается Ватару Асада, сидящий на ступеньках в пяти метрах от случившегося.

– Вам нужна помощь?
– полицейский, участвующий в охране здания суда, подходит к финансисту после того, как только что поговорил с представителем общественного обвинения.

– Отойдите. Не приближайтесь, - цедит якудза.
– До прибытия кого-то из девятого бюро я с места не сойду.

– А потом что?
– по инерции спрашивает офицер.

– А потом я в суде потребую ареста коррумпированного сотрудника прокуратуры, - Асада с ненавистью смотрит на того чиновника, который его сюда доставил пару часов назад.

– Я ни при чем!
– зло отзывается тот через плечо.