Разоблаченный любовник (Др. изд.)

Затем он перевернул Мариссу на бок и привлек к своей груди. Она слушала биение его сердца, молясь, чтобы мощный стук не оказался обманчивым.

– О чем ты хотел просить? – прошептала она в темноте.

– Ты будешь моей женой?

Она подняла голову. Ореховые глаза были совершенно серьезны, и у Мариссы сложилось впечатление, что они с Бучем думают об одном и том же. Почему они раньше не вступили в союз?

Она выдохнула одно-единственное слово:

– Да…

Он трепетно поцеловал ее.

– Я хочу сделать это обоими способами. По-вашему и в католической церкви. Не возражаешь?

Она прикоснулась к золотому кресту на его груди.

– Нисколько.

– Я бы хотел, чтобы у нас было время…

Зазвенел будильник. Буч раздраженно прижал кнопку, заставив его замолчать.

– Полагаю, пора вставать, – сказала Марисса, несколько отодвинувшись.

Но ей не удалось далеко уйти. Он снова притянул ее на постель, пригвоздил своим телом и скользнул рукой между ног.

– Буч…

Он крепко поцеловал девушку, а затем проговорил, не отрываясь от ее губ:

– Еще один разок для тебя. Еще раз, Марисса.

Его ловкие пальцы покинули влажный уголок, тело Мариссы растаяло, когда Буч опустился к ее грудям и взял губами сосок. Он довел девушку до состояния беспамятства, пока она не покраснела и не стала задыхаться, прогибаясь под ним в состоянии экстаза.

Настойчивое электризующее давление возросло, а затем разразилось взрывом. Буч заботливо помог Мариссе пережить оргазм, пока та прыгала, словно камешек-го-лыш по воде, касаясь поверхности и снова взлетая, чтобы приводниться и опять отскочить.

Все это время он находился сверху, его ореховые глаза наблюдали за ней. Этот взгляд будет преследовать ее до конца жизни.

Сегодняшней ночью Буч умрет. Марисса знала это наверняка.

Джон сидел в дальнем конце пустого класса, как всегда, один за столом. Тренировка обычно начиналась в четыре, но Зетист разослал e-mail, сообщая, что уроки сегодня начнутся на три часа позже. Просто замечательно. У Джона была возможность подольше понаблюдать за Рэтом.

Когда стрелка часов приблизилась к семи, другие ученики заполнили помещение. Блэйлок зашел последним. Он все еще двигался медленно, но уже более раскованно общался с ребятами, словно начал привыкать к себе новому. Блэйлок занял место спереди, уместив под столом длинные ноги.

Внезапно Джон понял, что кого-то не хватает. А где Лэш? Боже… что, если он умер? Но нет… кто-нибудь уже принес бы эту новость.

Впереди Блэйлок засмеялся над другим учеником, затем нагнулся, чтобы поставить свой рюкзак на пол. Вернувшись в прежнее положение, он встретился глазами с Джоном.

Джон покраснел и отвернулся.

– Эй, Джон, – сказал Блэйлок, – не хочешь перебраться вперед?

Весь класс затих. Джон поднял глаза.

– Отсюда лучше видно, – Блэйлок кивнул на доску.

Тишина длилась. Будто бы в голове каждого играла музыка из телевикторины « Джеопарди!».

Не зная, что еще можно сделать, Джон сгреб свои учебники, прошел по проходу и опустился на свободное место рядом с Блэйлоком. Когда он сел, разговоры возобновились, на столах появилось больше учебников, зашуршала бумага.

Часы над головой щелкнули, большая стрелка показывала семь. Зетист пока не появился, и говор становился громче и громче – ребята развеселились не на шутку.

Джон выводил карандашом круги по чистой странице, чувствуя нелепость ситуации и спрашивая себя, что он, черт побери, делает в первом ряду? Может быть, это розыгрыш? Проклятье, лучше бы он остался…

– Спасибо, – тихо сказал Блэйлок, – что заступился вчера за меня.

Ух ты… кажется, это не шутка.

Джон тихонько пододвинул блокнот, чтобы Блэйлок мог видеть его, и написал: «Я не собирался заходить так далеко».

– Знаю. И тебе больше не придется. В смысле, я сам с ним справлюсь.

Джон окинул взглядом своего одноклассника. «Нет сомнений», – написал он.

Слева один парень стал напевать тему из «Звездного пути», одному Богу известно по какой причине. Другие подпевали. Кто-то вставил фразу Уильяма Шетнера: «Я не знаю… почему должен… говорить так, Спок…»

Несмотря на галдеж, до комнаты донесся звук тяжелых ботинок, ступающих по коридору. Словно там целая армия. Нахмурившись, Джон поднял глаза и увидел Рэта, проходящего мимо двери. Следом прошли Буч и Марисса. Затем Вишу.

«Почему они такие мрачные?» – подумал Джон.

Блэйлок прокашлялся.

– Кстати, Джон, хочешь сегодня потусоваться со мной и Квином? Мы собирались расслабиться у меня дома. Возьмем пивка… Ничего особенного.

Джон помотал головой, затем попытался скрыть свое удивление. Ну ничего себе. Впервые кто-то из них предложил ему встретиться после занятий.

«Классно», – написал Джон, когда в комнату наконец вошел Зетист и закрыл дверь.

В центре города в Колдуэллском полицейском участке Ван Дин улыбнулся полицейскому, сидящему перед ним, стараясь, чтобы его лицо не выражало ничего особенного.

– Я старый друг Брайана О’Нила, вот кто я.

Детектив по расследованию убийств Хосе де ла Круз оглядел его умными карими глазами.

– Как, вы сказали, вас зовут?

– Боб. Бобби О’Коннор. Я вырос на Юге вместе с Брайаном. Он переехал. Я тоже. Когда я недавно вернулся, мне сказали, что он работает копом в Колдуэлле, и я прикинул, что неплохо бы его навестить. Но позвонил в полицейское управление, и… никакого Брайана О’Нила. Мне лишь ответили, что он больше у вас не работает.

– Почему вы решили, что, явившись сюда лично, получите другой ответ?

– Я надеялся, кто-нибудь скажет мне, что с ним случилось. Я звонил его родителям на Юг. Его отец сказал, что уже долго не разговаривал с Брайаном, но, насколько он знает, его сын работает полицейским. Послушай, приятель, у меня нет никакого скрытого умысла. Просто хочу узнать.

Де ла Круз сделал большой глоток из черной кофейной кружки.

– О’Нила уволили в прошлом июле. Он не возвращался в полицию.