Разорванный круг
Шрифт:
— В каком смысле тяжелое?
— Диана выросла в интернате. Отец навещал ее раз в месяц. Она его боготворит. Но мне кажется, что и ненавидит тоже.
— Он ее бросил?
— Отец?
— Ее бывший. Джордж.
— Уж можешь мне поверить! Съехался с этой своей шлюхой. У которой фигурка получше, чем у Дианы. Но ума в десять раз меньше. Очень подходящая пара, надо сказать.
— А ты? Ты замужем?
— Я? — Она издает громкий крик. В полной тишине зала все читатели поднимают голову. Она закрывает рот рукой и сама на себя шикает. — Замужем? Я? — Она шепчет: — Мне двадцать три!
Как будто это объяснение.
Если бы не Люси, я потратил бы целый день только на то, чтобы получить доступ в библиотеку
Большой в линейку блокнот уже содержит целый ряд сведений, но сейчас я не знаю, насколько они полезны. Б о льшая часть архива из монастыря Вэрне — Domus hospitalis sancti Johannis in Varno [44] — на латинском языке находилась в целости и сохранности в 1622 году. Самое старое папское письмо, подписанное Иннокентием III, было выдано монахам монастыря в 1198 году. К этому времени папа уже проклял короля Сверре. Значит, монастырь, во всяком случае, старше. Существует самое позднее с 1194 года. Но наиболее вероятно, что с 1188 года — вскоре после того, как иоанниты покинули Иерусалим и перебрались в Акру. Папа Климентий III (который так и не стал признанным папой) написал послание главе ордена иоаннитов. Впоследствии исследователи испытывали трудности с его расшифровкой. Вкратце: письмо содержало в себе приказ ордену выполнять священное указание, скрывать и оберегать Святой ларец. Это письмо не играет большой роли в истории религии. Оно даже не сохранилось полностью. Но на копии разорванного документа я вижу рядом с разрывом три буквы «ВЭР». Никто не обращал на них внимания. Это всего лишь один документ из многих тысяч. Но нельзя исключать, что эти буквы входят в слово «ВЭРНЕ».
44
Больница Святого Иоанна в Вэрне (лат.)
Позже Люси заходит за мной и проводит в кабинет с телефоном.
Я слышу голос Дианы.
Почти шепотом она просит у меня извинения за вчерашнее. В ее голосе холодные нотки. Как будто она сама не знает, что ей надо. Она совсем не хотела уходить от меня так неожиданно, но ей стало плохо. Она надеется, что я не обиделся.
Я предполагаю, что ей, возможно, пришлось не по нутру вегетарианское угощение.
Она спрашивает, не обижен ли я.
— Обижен? — Я изображаю веселое непонимание. — Мы ведь и так собирались разойтись по домам.
Она спрашивает, может ли она исправить ситуацию. Может быть, мы встретимся сегодня вечером? У нее дома?
— Почему бы нет? — соглашаюсь я. Кажется, у меня на вечер ничего не запланировано.
Я уже некоторое время наблюдаю за ним. Это пожилой джентльмен в слишком теплом кашемировом пальто. Черты лица немного восточные, как будто одним из его предков был принц с Востока, который приезжал погулять в Лондон. Волосы, убеленные сединой, длиннее, чем обычно у мужчин в его возрасте. Ему, должно быть, около семидесяти. Он высокий и стройный. Манеры аристократические. Глаза миндалевидные, живые. Он расхаживает вокруг, берет книги и вынимает карточки безо всякой, системы, явно наугад. И все время следит за мной. Сейчас он медленно приближается к моему столу.
Я устал. Провел целый день над книгами, и документами, которые не разрешили ни одной загадки. Я одну за другой читал книги и статьи об иоаннитах, религиозных легендах и Крестовых походах. Я только что обнаружил кипу документов о событиях
в Рене-ле-Шато. Я просмотрел труды о мировоззрении средневековых монахов и о постепенном изменении взглядов Церкви на материальные ценности и имущество. Я не раз спрашивал себя, зачем я это делаю. Разве это имеет значение? Может быть, гораздо проще отказаться от этого проклятого ларца? Он не принадлежит мне. Это не моя проблема. Но что-то во мне протестует. Я хочу узнать.— Мистер Белтэ? Мистер Бьорн Белтэ?
Это первый англичанин, который сумел произнести мое имя правильно. Он четко выговаривает все звуки. По-видимому, он когда-то выучил правильное произношение. Например, потому, что был коллегой и другом моего отца.
Например, в Оксфорде.
Например, в 1973 году.
Чарльз де Витт…
Наконец-то я его нашел. Хотя, строго говоря, это он нашел меня.
Я закрываю странную брошюру о кодах розенкрейцеров (которая по неизвестной причине лежала среди документов о Рене-ле-Шато) и смотрю на него снизу вверх.
— Да, это я, — подтверждаю я и кладу брошюру на стол.
Он стоит, склонившись надо мной. Одной рукой опирается на стол. Бросает беглый взгляд на брошюру, потом переводит глаза на меня. Впечатление монументальное. Он напоминает аристократа времен минувших — лорда восемнадцатого века, перебравшегося в наше время. В обычных условиях я бы съежился под его упорным взглядом. Но сейчас я лишь дерзко смеюсь.
— С моей внешностью мне довольно трудно исчезнуть. Даже в Лондоне, — нахально заявляю я.
Я не могу в точности описать то, что происходит в следующие секунды. Собственно говоря, он просто улыбается моей иронической шутке. Но кажется, что улыбка и взгляд уносят нас обоих из Британского музея и помещают в вакуум, где время остановилось. В глубине моего сознания раздается тиканье старых часов в комнате бабушки, папиной мамы, в доме у фьорда. Я слышу, как мама шепчет: «Маленький принц! Бьорн!» — я слышу крик папы, я слышу, как Грета говорит: «Я надеялась, что ты никогда этого не узнаешь», слышу слова, голоса, все мгновенно переплетается в секундном всплеске воспоминаний.
Внезапно я возвращаюсь в настоящее и вздрагиваю. Мне кажется, что мой собеседник ничего не заметил.
— Вы меня искали? — спрашивает он.
Я думаю: «О боже, если такое повторится, мне надо будет звонить доктору Вашу после возвращения!»
— Пожалуй, искал, — бормочу я. Я взволнован и растерян. Как, черт побери, называется то, что только что случилось со мной?
— Что вы от меня хотите? — спрашивает он.
— Разве вы не догадываетесь?
Он наклоняет голову, но ничего не отвечает. Я вздыхаю:
— Все знают больше, чем говорят, и делают вид, что вообще ничего не знают.
— Так бывает.
— У нас есть общие интересы.
— У нас? Забавно! Какие же?
— У меня есть вопросы. Думаю, что у вас есть ответы.
— Все зависит от того, что это за вопросы.
— И еще от того, кто их задает.
Он поднимает голову и оглядывает зал:
— Воистину это замечательное место. Вам известно, что сэр Ганс Слоун завещал в тысяча семьсот пятьдесят третьем году Британскому музею пятьдесят тысяч книг, которые стали основой библиотеки? А в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году был выпущен каталог библиотеки музея, и только каталог составил двести шестьдесят три тома?
— Мне как-то забыли рассказать об этом.
Он произносит:
— Я сожалею, что заставил вас ждать, господин Белтэ. Я только что прибыл из-за границы. Снаружи стоит моя машина. Может быть, вы окажете мне честь и примете приглашение заехать ко мне на чашку чая? Тогда мы поговорим о наших делах в более приватной обстановке.
— Откуда вы узнали, что я здесь?
На его губах появляется смущенная улыбка.
— Я хорошо информирован.
— Не сомневаюсь.