Разорвать порочный круг
Шрифт:
Волчица более не принадлежала себе, у нее не могло быть никаких секретов или запретных мест, и чем быстрее она свыкнется с этим осознанием, тем легче ей будет существовать в Дредфорте. Просто делай, что тебе говорят, и сможешь избежать ненужных, излишних мучений, угождай во всем и не узнаешь гнева Болтона. Сказал, что закончили с купанием, — значит закончили; обтер полотенцем — хорошо, тебе самой не придется исхитряться со своими больными руками; приказал лечь на постель и раздвинуть ноги — выполняй, и без промедления, он сделает все за тебя, а ты постарайся хоть немного расслабиться и терпи, несмотря на пробирающую тебя дрожь и гулкий стук сердца — сам мейстер Уолкан назначил тебе это лечение. Не трогай эту введенную в тебя штуку, Болтон сам достанет ее завтра, чтобы убедиться в том, что ты не пробовала вынуть ее из себя ночью. Имеет на это право. Вновь пристегивает к изголовью кровати
Обнаженная Санса сидела, опираясь спиной на подушки, и прикрывала своё тело меховым одеялом. На цепь, ведущую от столбика кровати к ее тонкой руке, она сдвинула сброшенную с себя сорочку и теперь дожидалась, когда к ней придет Болтон для вечерней «прогулки» по покоям, которая теперь была её самым любимым и одновременно с тем самым ненавистным временем. Накручивать круги по периметру приходилось не несколько минут, а, по меньшей мере, полчаса, иногда даже и под час выходило. И, несмотря на то, что Волчице предоставлялась возможность подвигаться и сменить картинку перед глазами, хорошего в этих прогулках было мало: ходить можно было только по определенной траектории, чтобы бастард всегда мог видеть ее перед собой, присесть и передохнуть от мельтешения туда-сюда было запрещено и никаких разговоров в это время не велось. Болтон вообще теперь редко говорил с ней, лишь отдавал приказы и пристально наблюдал за ней.
Разрываемая противоречивыми чувствами, Санса желала сейчас, чтобы Болтон появился здесь как можно скорее, и одновременно с тем мечтала о том, чтобы отсрочить сегодняшнюю встречу с ним. Назначенное мейстером лечение уже было пройдено и, хотя мужчина придерживался мнения, что с беременностью сейчас стоило повременить, однако спать с мужем не запрещал, и Волчица хотела пустить это в ход: в постели бастард запросто мог увлечься и, позабыв о совете целителя, излиться в нее, а там и до рождения ребенка было недалеко. И поэтому теперь одна часть Старк стремилась покончить со всем поскорее, напоминала, что ничего страшного в соитии с мужем нет, и это только пойдет ей на пользу: и Болтона, может быть, удастся расположить к себе, и понесет куда раньше, чем через полгода. Однако в то же время все естество девушки противилось этому решению, не могло перебороть испытываемый перед бастардом страх. Хранительницу Севера пробирала дрожь и скручивало внутри от мысли о том, что, торопя события, она приближает к себе и неминуемую смерть от рук Рамси, по собственному желанию ложится под его нож.
Но прежде чем этот час наступит, Сансе придется с болью и досадой ложиться под какого-то бастарда… Болтона, зная, что так же, как и её, он трахал и других девушек, пользовался ими и ею, как личными шлюхами, и не видел между ними всеми особых различий. Становилось жутко от мысли о том, что она не сможет угодить мужу, и тот начнет обращаться с нею в постели, как в первый месяц после женитьбы.
Уже начавшие заживать ладони Волчицы блестели от выступившего на них пота, а на ее лице отражалось ничем не скрытое беспокойство. Она нервно обегала взором своих голубых глаз спальню, не находя, за что зацепиться взглядом, и прислушивалась ко всем звукам, всё время находясь настороже. И хотя Хранительница Севера не могла с точностью сказать, зачем ее переместили в покои Рамси, однако предполагала, что это было сделано из предосторожности, чтобы леди Болтон охраняли не двое гвардейцев, а четверо — пара на главном входе и пара на внутренних дверях.
В Дредфорте хозяйские покои, в отличие от остальных, были разделены на две половины: одна сквозная, с одним рабочим и одним небольшим обеденным столом, кушеткой и камином, а следующая за ней половина была спальней, с установленными в ней комодом и, опять же, камином. Предположительно, такая планировка была обоснована тем, что разбив одну комнату на две, схитрившие Болтоны смогли уменьшить размер непосредственно спальни, а чем меньше помещение, тем легче его было протопить. Более того, две части, соединенные воедино, превосходили в размерах хозяйские покои в Винтерфелле, и за счет наличия обогреваемого помещения между спальней и холлом, тепло удерживалось здесь намного лучше. И, задумавшись в один момент о выставленной страже, Санса поняла, кто же её «спас»: гвардейцы, находившиеся в тот день на посту у её покоев. Восстановив в памяти последовательность событий, девушка припомнила, что по меньшей мере дважды громко вскрикнула, и стоявшие под дверями мужчины непременно услышали крики жены лорда. Наверное, они либо сами вскрыли двери в её спальню,
либо быстро позвали Болтона. Однако это уже не имело никакого значения: самоубийство не удалось и вряд ли получится в будущем.Мгновенно уловив скрип открывающихся внешних дверей хозяйских покоев и слыша сейчас шаги идущего сюда бастарда, дочка Старка сбивчиво задышала от волнения и, сбросив с себя одеяло, перекатилась ближе к краю постели. С придыханием наблюдая за тем, как открывается дверь и в спальню не спеша вступает Болтон, она приподнялась на локте и с пристальным вниманием проводила его глазами.
Вошедший же в покои Рамси заинтригованно глянул на голую девушку и неторопливо зашагал к ней, не спуская с неё подозрительного взгляда. И не успел он дойти до кровати, как Санса заторопилась встать на четвереньки на краю постели и, опустившись грудью на покрывало и положив на него голову, тихо произнесла, взволнованно глядя в сторону бастарда:
— Пожалуйста, возьмите меня, милорд.
Сразу после этих слов Старк уткнулась лицом в меховое одеяло и закрыла глаза, пытаясь отстраниться от происходящего. Всё её тело было напряжено, сотрясалось от пробегающей по нему мелкой дрожи, и когда рука Болтона легла ей на ягодицу, то она сжалась и стала пробовать отвлечься еще отчаяннее. Сансс чувствовала, как Рамси оглаживает и сжимает её зад, и зажималась всё больше, безостановочно колотилась от страха, беспокоясь о том, чтобы бастард не был с ней груб и близость с ним не принесла ей боли или неприятных ощущений.
У Хранительницы Севера всё дрогнуло внутри от необъяснимого ужаса, когда неожиданно Болтон заговорил, вгоняя ее своим низким, холодным, бесстрастным голосом в оторопь:
— Ты дрожишь. Почему?
Санса, у которой на мгновение сперло дыхание и внутри всё похолодело, оказалась в полнейшей растерянности и страхе от того, что ей задали вопрос и ждали на него ответа. Она перескакивала в панике с мысли на мысль, не зная, на чем остановиться: солгать или сказать правду? Солгать— значит рискнуть тем, что Болтон может опознать эту ложь, а сказать правду — рискнуть ввести его в ярость. Вдруг ложь удастся? А если нет? Попавшись на обмане, в любом случае придется затем рассказать правду, и Болтон в итоге разозлится еще сильнее. Если же остановиться на правдивом ответе, то он, конечно, может рассердить мужа, однако в то же время может его и смягчить.
Казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди от переживаемого волнения, и Санса, решая остановиться на честном ответе, зажмурила глаза и произнесла полушепотом:
— Мне страшно, милорд.
За словами Волчицы последовала тишина, да прекратились поглаживания бастарда. Еще же через пару секунд он взялся руками за ее бедра и, уверенно потянув за них в сторону и вниз, медленно опрокинул её с четверенек на бок. Встревоженная действиями мужа Санса обернулась к нему лицом и, увидев, как он стоит над ней и не спускает с нее пристального взгляда, отодвинула от края постели свой низ. Слегка поджав ноги к себе и ухватившись руками за лежащее под ней меховое одеяло, Волчица немного вытянула его наверх и, будто обняв его руками, прикрыла им свою грудь и живот. Разволновавшись и не понимая, почему Рамси не пожелал ее взять, онп спрятала лицо в меху одеяла и кротко, нерешительно поглядывала вверх на него, словно просила не злиться на нее и не наказывать.
Внимательно же оглядывавший жену Болтонский бастард присел на кровать и, устремляя свои ярко-голубые глаза к ней, проговорил:
— Чего ты боишься?
После этих слов леди Санса только ещё сильнее прижалась лицом к мехам да попыталась хоть немного подлезть под одеяло, страшась тех слов, которые ей сейчас предстояло произнести. Она приоткрыла рот, но, потеряв дар речи, не смогла издать ни звука. Пробуя пошевелить языком и заставить свои губы сложиться для слов, Волчица поняла, что почти ничего не сможет выговорить, и, испуганно подумав о том, что уж лучше одно слово-ответ, чем полнейшее его отсутствие, еле слышно прошептала:
— Тебя.
Взгляд Болтона устремился к лицу девушки, и мужчина сказал, стараясь говорить, как можно спокойнее:
— Почему?
Смотревшая до этого мига на негл Санса отвела свой взор от него, собираясь с духом для ответа и чувствуя себя так, словно ей выворачивали наизнанку душу, вырывали все её мысли и терзающие её сомнения, вынуждали рассказывать обо всем самой. Но это было не столь болезненно, как порка розгами или обожженные ладони, и пока не было похоже, чтобы ее слова злили Рамси. Может, если она скажет правду и сейчас, то бастард не станет сердиться на неё и в этот и раз или, по крайней мере, разозлится намного меньше, чем от лжи. И Санса, нервно сглотнув, начала тихо говорить, сбиваясь в словах и пристально наблюдая за реакцией мужа: