Разорвать порочный круг

Бастард оскалился звериной улыбкой, восхищаясь удавшимся трюком и жадно пожирая взглядом девушку перед ним, и сказал мягким, пробирающим до костей голосом:

— Не волнуйся, я обещаю, что позабочусь о том, чтобы о твоем маленьком секрете никто не узнал, — он выдержал паузу и добавил, задумчиво возводя глаза к потолку: — Ведь красть и пить зелье тебе придется не раз.

В этот момент светловолосый мужчина хаотично задвигался в служанке, издал тихий стон и излился в нее. Девушка повержено отвела взор от лорда, опустила голову, легла щекой в грязь и, глотая тихие слезы, закрыла глаза. Понимая, что его жертва была уже «мертва», Рамси начал быстро терять к ней интерес и, когда Деймон-Станцуй-Для-Меня отстранился от Мари, скучающим голосом проговорил:

— Молчун, твоя очередь, — и отвернувшись от них, направился к жене. Бастард подошел к Сансе, обернулся лицом к развлекающимся мужчинам, и, не глядя на нее, проговорил. — Око за око, дорогая жена.

Волчица сохраняла молчание, продолжая все так же наблюдать за расправой. Она слушала всхлипы Мари и звуки бьющихся друг о друга людских тел, смотрела на корчащегося над ней мужчину и на вымазанную кровью и грязью служанку. И, приняв про себя решение, двинулась к девушке, оставляя позади себя внимательно следящего за ней мужа. Хранительница Севера сперва просто стояла перед насилуемой, что отказывалась поднимать головы, однако потом аккуратно присела на корточки и неуверенно дотронулась рукой до волос служанки. Она собрала свисающие пряди с лица девушки, убрала их назад и, встретившись взглядом с серыми покрасневшими от слез глазами Мари, начала мягко поглаживать ее по голове. Служанка поначалу стыдливо и испуганно смотрела на свою госпожу, а затем потупила взор и, не удержавшись, всхлипнула, начиная плакать вновь. Волчица, желавшая пожалеть и хоть немного утешить служанку, опустилась на колени, заляпывая и свое платье грязью, и, уложив ее голову к себе на колени, стала гладить плачущую девушку по волосам, пытаясь успокоить и поддержать. Она иногда с равнодушием поглядывала на мужчин, которых ее участие, хоть и опосредованное, заводило только сильнее. Возражений или словесных издевок, как и вмешивания в происходящее, со стороны Болтона не было, и Хранительница Севера вовсе не обращала на него внимания, сосредоточившись на Мари в ее руках. Она тихо приговаривала ей «Потерпи, дорогая, скоро все закончится», а когда на смену Молчуну подоспел здоровый гвардеец, то леди Санса прижала голову девушки покрепче к себе, заглушая крики служанки своим платьем, и шептала ей:

— Тише, тише, не кричи, не доставляй им этого удовольствия.

Бастард же в это время наблюдал за происходящим с задумчивым выражением лица и слегка улыбался одним краешком губ, получая удовольствие то ли от представшего перед глазами вида, то ли от удавшейся расправой над служанкой, то ли от поведения жены; сказать было сложно.

Вскоре на место гвардейца пришел юноша, что, судя по улюлюканью мужчин и усмешкам Болтона, впервые придавался соитию с женщиной, и по этой причине продержался совсем не долго, облегчив своей неопытностью последние минуты наказания. Когда же все четверо мужчин были удовлетворены и отступили от изнасилованной девушки, оставляя возле нее лишь леди Болтон, Рамси нарушил повисшую тишину и произнес:

— Когда леди Санса, наконец, отойдет от этой… павшей женщины, заприте ту в одну из клеток, а завтра ты, Деймон, отвезешь ее в Дредфорт. Пусть развлечет желающих расслабиться и там.

Услышав распоряжение лорда, служанка еще сильнее вцепилась руками в подол платья госпожи и взревела в голос, однако глаз ее не покинула ни единая слеза: они иссякли за долгое время плача. Санса же на мгновение прикрыла глаза, глубоко вздохнула, и, проведя рукой по голове Мари в последний раз, осторожно, но при этом не терпя никаких пререканий, разжала ее руки на своем платье, и, выскользнув из ее хватки, поднялась на ноги. Быстро взглянув на служанку, Волчица направилась к мужу, что, внимательно следя за тем, как она поднималась на ноги, проговорил:

— Моей дорогой жене не стоит подолгу сидеть на холодной земле.

Санса никак не отреагировала на эту ремарку, а, поравнявшись с Рамси, повернула к нему голову и, на миг задержавшись возле него, тихо проговорила, делая отсылку к ранее произнесенным им словам:

— Маленькая помощь в ответ на попытку помочь.

На ее небольшую дерзость лорд Болтон ничего не ответил, только приподнял брови и скривил губы в обратной улыбке, будто подмечая своим видом «Недурственно, но могла бы придумать и что-нибудь поинтереснее». Непоколебимая же Хранительница Севера продолжила свой путь, покидая псарню и думая про себя, что все могло бы сложиться намного хуже.

Время всё ускорялось, неумолимо спешило вперед, смешивая воедино минувшие дни и стирая границы между ними. Иногда казалось, что вот только вчера они с Рамси вернулись в Винтерфелл, вот совсем недавно служанка покинула замок и всего пару дней назад незнакомый гонец доставил мужу письмо… А ведь минуло уже больше месяца. Санса до сих пор так и не сумела разузнать, что за послание привезли лорду Болтону и что он отвечал. Не успела она оглянуться, как к ним пожаловал Карстарк, вслед за собой приведя и свое войско, и она вовсе позабыла о письме. Бастард стал все больше времени проводить за картами и за закрытыми дверями, наверное, обсуждая с военнокомандующими и Харольдом тактику предстоящего боя. К замку постепенно стекалось все большее количество отрядов войска Болтона: часть из них осела в замке, однако основное сосредоточение армии располагалось в лагере за Винтерфеллом — с северо-западной стороны люди Рамси были прикрыты лесом, с юго-западной их защищала крепость, а чтобы подобраться к армии с оставшихся сторон пришлось бы объезжать замок. Выставлять людей перед крепостью бастард не захотел, поскольку, как поняла Санса из подслушанных фраз, не желал, чтобы при наступлении на замок противник в первую очередь нанес удар по лагерю с людьми и боеприпасами. Хранительнице же Севера в эти дни перепадало значительно меньше внимания мужа, однако, по крайней мере, во время их встреч тот особо не докучал ей и тему грядущего противостояния повстанцам не затрагивал. И Волчица так же старалась не упоминать о брате в разговорах, не рискуя ступать на хлипкий мостик. Было бессмысленно и даже глупо, как говорится, баламутить воду, когда еще ничего не случилось. Зачем столь очевидно давать Рамси понять, что переживать в сражении она будет не за него, а за брата-бастарда? Она же знала, что если выиграет Болтон, то не упустит шанса припомнить ей допущенную ошибку и просто так ее противостояние ему не оставит.

Проводя долгие вечера одной в покоях, Санса рассуждала, что в случае победы Сноу Болтона ждет смерть, а ее — свобода и сводный брат рядом. Если же победителем выйдет болтонский бастард, то в ее жизни сильных изменений не произойдет, она лишь переживет потерю еще одного близкого человека. Однако в любом случае она останется в Винтерфелле и придержит титул Хранительницы Севера за собой, какая бы фамилия — Старк или Болтон — не следовала за ее именем.

Однако чем меньше дней оставалось до предполагаемой битвы, тем отчетливее перед Волчицей являл себя один, не особо приятный для размышлений вопрос, точного продуманного ответа на который у нее до сих пор не было, а проигрывание в голове возможных вариантов развития событий не вызывало радости. Пока минула только одна луна, и Хранительница Севера отбрасывала от себя все мысли о возможной беременности и собиралась выждать еще один месяц, чтобы подозрения либо окончательно подтвердились, либо развеялись. Но уже точно дочь Старка решила про себя, что до битвы не станет никому сообщать о своем пока неподтвержденном положении, ведь время покажет, как будет лучше повести себя. Пока она лишь прикидывала в голове, как будет выкручиваться из всей этой канители, если и в следующую луну не войдет в красный цвет.

С точки зрения беременности, при победе Рамси последовательность действий была бы наиболее легкой и не требующей особых раздумий: сообщить мужу и вынашивать ребенка. Все было бы понятно и очевидно. Если же Болтон проиграет… Все бы намного усложнилось. Первой мыслью было сразу же выпить порцию лунного чая и уничтожить не родившегося отпрыска Рамси, однако при ближайшем рассмотрении оказывалось, что не все так просто.

Если она избавиться от ребенка, то будет, условно, признана свободной для следующего замужества, и нет никакой заруки, что Сансу тут же не попытаются втянуть в очередной брак. На молодую хозяйку Винтерфелла могут слететься со всей округи коршуны, ищущие легкой добычи и желающие быстро пополнить свою казну монетой и обрести новые владения. Ежели Волчица откажется от лунного чая, то ситуация от этого решения не облегчится: одно дело родившийся здоровым (и не в отца) ребенок, другое — наследник, перенявший дурные крови Болтонов. Что тогда с таким делать? Придушить? А если отцовские черты проявятся гораздо позже, когда дитятко вырастет? Или, предположим, ребенок здоров, а у Сансы в определенный момент возникнет необходимость снова выйти замуж, и вот тут ее новый суженный решит избавиться от помехи в виде первенца жены, стоящего первым на звание Короля Севера, что тогда? Или вдруг лично Джон вмешается и начнет настаивать на том, чтобы сестра избавилась от потомка врага?

И, наконец, самый нежелательный вариант развития событий: гибель сразу двух бастардов, ведь тогда она окажется брошенной на произвол судьбы, лишится защиты и помощи. Она не умеет воевать и не разбирается в военном деле, не умеет командовать войсками и разрабатывать стратегии. Волчица мало с кем знакома и понятия не имеет, на кого можно положиться, а тут, как назло, восстание за восстанием, перевороты, измены… Одно дело, когда за тебя кто-то решает, ведь в таких случаях, если что-то пошло не так, можно махнуть рукой, сказать «Это тот дурак во всем виноват» или «Ну я же говорила» и жить своей жизнью дальше, обвиняя во всех неудачах того самого «дурака» и не беря на себя никакой ответственности. И чем тщательнее сейчас Хранительница Севера задумывалась над возможным ходом событий, тем сильнее переживала за свое будущее. Все было так неоднозначно и непредсказуемо…

А дни все летели, и на горизонте, возле кромки леса, где некогда останавливалось войско Станниса, мелькнул первый всадник, а за ним и еще несколько, ознаменовывая прибытие войска Джона Сноу.

========== Буря ветров ==========

С первыми лучами рассвета на развернувшемся перед Винтерфеллом запорошенном снегом поле начали формироваться военные построения Болтона, не оставлявшие Джону возможности оттянуть битву до более позднего времени. Войско Бейлиша не подоспело сюда ни вечером, ни ночью, что означало сражение армий бастардов один на один, и, глядя за активной подготовкой людей противника, Сноу тоже начал поторапливаться и приводить войска к боевой готовности.

У Болтона было численное превосходство, однако он ориентировался на этой местности гораздо лучше того и уже имел опыт сражений. Самым важным было не спешить и не нападать первым, дожидаться первого хода соперника, ведь это представлялось более выгодным положением.

Джону требовалось, чтобы противник пошел первым и, желательно, с конницей. Тогда его люди смогут сперва обстрелять издали приближающегося врага, а затем выдвинуть вперед и своих всадников, которые должны будут разбить остатки конницы Болтона и не допустить ее подхода к основному войску. Если всё пройдет успешно, то по завершению первого этапа битвы Джон потеряет лишь часть конных воинов и станет вновь дожидаться следующего хода второго бастарда. Коли понадобится, он будет дожидаться новых действий Рамси хоть трое суток, но сам вперед не двинется.