Разожги мой огонь

— Ну? — поторопил тот.

Дух еще немного повздыхал, но все ж заговорил:

— Хозяйка моя прежняя такая радостная ходила, когда поняла, что дитя у них с хозяином вулкана будет.

— Выходит, она… — не смог Редрик договорить, слова с языка не шли, но дух и так понял, что он сказать хотел. Кивнул огненной головой.

— Так все и было, хозяин, так и было…

Редрик стоял, о стену опираясь. Кузня-то перед глазами больше не крутилась, а вот мысли сновали, что дикие пчелы. И голова от них точно так же гудела. Себя на том поймал, что не о Весте думает, а о Лиссе. Выходит, ничего ей не грозит. Выходит, ее жизнь от прихоти Изначального Огня больше не зависит. Застучало сердце под ребрами с надеждой, радостно.

— И ни единого раза за три десятка лет ты не сподобился сказать мне о том! — кинул свирепый взгляд на Огневика.

— А я что? — едва ль не подпрыгнул дух на месте от возмущения. — Мое дело маленькое — хозяину вулкана служить. Прежнему служил, теперь вот вам. Упрекнуть меня не в чем. Вот ежели завтра кто другой заместо вас придет, да новым хозяином вулкана станет, тогда уж и…

— Хорош трещать. Дальше рассказывай.

— Да что там рассказывать… В лечении не силен я, а то б, оно конечно, помог… Младенец-то на свет появился в срок, а вот супруга хозяина прежнего все силы отдала, чтоб жизнь ему — ей, точнее, — дать. Разродилась она тяжко, после того как день да ночь промучилась. Так ослабела бедняжка, что никакой самый умелый лекарь ее б не спас. Да и как тут лекаря позовешь… Хозяин-то прежний совсем обезумел от горя, не до дитя ему было. Отмахнулся, помню, от меня, будто я муха какая, да так и сказал, чтоб младенца ему на глаза не показывал. А потом-то и вы, хозяин, в гору заявились. Я как увидал вас на склоне горы с мечом тем сверкающим… Я ж, того-самого, не по злому умыслу дитя унес, а чтоб уберечь.

— От меня, хочешь сказать? — недоверчиво Редрик протянул.

Огневик глаза отвел, но говорить продолжил твердо:

— В одеяльце дитя завернул вышитое, что хозяйка готовила, пока на сносях была, другим — из сыромятной кожи — обернул, дабы не обжечь ненароком, и снес в селение, оставил у подножия дерева. Растет там одно у Ильштара-то, корни у него сплелись что колыбель. Там дитя мирно спящее и оставил. Я, того-самого, решил, что, покуда вы с хозяином кулаками машете, мы там и переждем. А уж потом, как увидал, что из горы-то черный дым повалил, припустил обратно. Когда в гору вернулся, там уж… вы хозяином-то стали… А мой удел — хозяину вулкана служить, про то я уже говорил. Так, того-самого, все и было.

— А дитя? — голос Редрика не слушался.

— Я в ту же ночь к дереву вернулся, а дитя там и не было… По селению всю ночь сновал, искал, да так и не нашел. Решил, что подобрал кто, да в семью взял. А после случившегося-то подумал, так еще и лучше все устроилось.

Редрик только головой покачал. Вот уж правду говорят, что пути богов так витиеваты да запутаны, что и злые духи ноги поломают. Однако ж все никак поверить не мог, что Лисса — дочь Весты и хозяина вулкана прежнего. Посмеялись над ним боги, жестоко посмеялись… Все, что до того было, как правду узнал, казалось теперь и неважным вовсе.

Заметался по кузне.

Как же он правду рассказать Лиссе сможет? Ведь он ее отца лишил… Отнял родной очаг, тот, что первым дается… Невзлюбили его боги, крепко невзлюбили.

— Лисса, Лисса… — бормотал, расхаживая от одной стены до другой.

— Того-самого, хозяин… — Огневик его окликнул.

Редрик на него взгляд перевел.

— Лиссе ничего не говори. Ни слова.

— А хозяйке-то что за дело до случившегося столько лет назад? — протянул дух удивленно.

— Поклянись, что от тебя она про ту ночь ничего не узнает.

— Изначальным Огнем клянусь, — тряхнул головой Огневик. — А ежели узнать позволите: отчего скрытность такая?

«Я ее отца погубил, думаешь, простит мне такое?» — едва не сказал. Не успел.

— Редрик, — услышал тихое и радостное.

Сердце подскочило к горлу, а потом вниз ухнуло. Обернулся — в дверях супруга его стоит, на устах улыбка сияет, согревает выстывшую кузню.

— Смотри, что ко мне вернулось, — прошептала почти. — Алана уберегла.

Редрик только тогда приметил, что к груди его супруга прижимает одеяльце детское. То самое, что в колыбели видел, пока в бреду метался. Теперь-то уж сомнений никаких не осталось. Перед ним дочь Весты и прежнего хозяина вулкана стояла, его супруга, с которой они Изначальным Огнем венчаны.

— Лисса, — прошептал одними губами, а она рванулась к нему, спрятала лицо на груди, прижалась всем телом.

— Знаю я, что ты для меня сделал, Редрик. Все знаю. Алана рассказала, — проговорила глухо, но радостно. — Ты бы сразу объяснил, я бы поняла…

Редрик вздохнул только и руками стан супруги обвил, зажмурился крепко, зарылся носом в копну волос, втянул сладкий аромат сдобы. Вот так бы и стоять, ни о чем не думая, просто обнимать да чувствовать всей кожей ее присутствие.

— Не хотел я, чтоб больно тебе было… — проговорил ей в волосы.

— Теперь уж не будет, — отозвалась радостно, а Редрик только вздохнул и зубы крепче сжал. Услышал, как Огневик прошептал тихонько свое извечное «Э-хе-хех».

Глава 29

— Не вертись, супруга, не ровен час соскользнешь, — донеслось из-за спины ворчливое.

— А ты держи крепче, — не осталась в долгу, — тогда и не упаду.

Хмыкнул только и руками сильнее стан обвил. Жарко стало. Но приятный то был жар, согревающий.

Спустя несколько дней, после того как хозяин вулкана поправился, ехали в селение Вильзмир, откуда Редрик родом был. И Веста. Хотел он узнать, отчего, когда в бреду лежал, селение видел. Так мне сказал. Вот только приметила, как глаза отвел, когда мне о том рассказывал. А уж какие у него на самом деле причины были — тайна, которую разгадать не смогла.

С утра поклажу собрали и в путь после обеда двинулись. В горе Огневик за старшего остался. Отец-Солнце плечи теплым одеялом кутал, ветер горный щеки обжигал, а в кольце рук хозяина вулкана уютно было. Редрик тропы тайные знал, что к селению вели, потому встретить никого не опасались. Только и нарушал тишину наш разговор да перестук копыт коня.

— Рассказывай скорее, что дальше-то было, когда в Вильзмир вернулся?

— От любопытства извелась? — хмыкнул Редрик.

— Самую малость, — поскромничала.

— Ничего там интересного не было.

— Ты расскажи, а я уж сама решу, интересно иль нет.

— Что ж… — кашлянул, — когда силу хозяина вулкана получил…

— На что это похоже было? Ты прости, что перебила, но страсть как любопытно.

Молчал долго, только дыхание его и слушала.

— Не смогу объяснить, Лисса… — заговорил наконец медленно. Видать, слова подбирал подходящие. — Даже спустя столько лет — не смогу. То почувствовать надо. Помню, как все тело в огне горело. Будто под самую кожу его запустили, в кровь и плоть. Мнилось, что изнутри жжет каждую кость… Схватил, помню, первую попавшуюся миску, глянул в нее, думал, кожу почерневшую на лице увижу… А увидел только глаза, в которых будто лавы плеснули.

— И сейчас так же больно? — дотронулась кончиком пальца до обнаженной кожи на руке, что меня обнимала.

— За три десятка лет выучился огонь в узде держать. А в тот день думал, ума лишусь, с такой силой пламя кусало. После Огневик сказал, что так огонь на прочность каждого нового хозяина вулкана проверяет. Поддашься ему — выпьет досуха, выжжет и будешь гореть вечность. А одержишь верх — сила присмиреет. Но тогда только одна мысль и была — к своим бежать. Думал, дурень, помогут чем… И понесся, как безумный, прочь от горы, обратно, в селение родное… Истинный дурень.