Разрешаю поиграть
Шрифт:
Определенно все эти мысли - проявление депрессии. На которую я имею полное право. Мою жизнь за две недели превратили в игры на выживание. Меня пугали, били, пытались закопать живьем, похищали, резали и даже чуть не изнасиловали. Думаю, у меня есть все основания на нытье и жалобы.
И я бы продолжала в том же духе еще очень долго, но желудок, который кормили больше суток назад был категорически против вынужденного поста. Пришлось сползать с кровати и более менее приводить себя в порядок, не хочу, чтобы меня вместо фрика начали считать “жертвой Бухенвальда”.
Напрасно волновалась, на кампусе
Идти в комнату не хотелось. Там меня снова окутает плотное полотно безысходности и в итоге я начну с чего закончила. То есть с мыслей, что дура.
– Привет.
Газировка, что секунду назад успешно попала в горло, там и застряла. Подавилась я не на шутку, по крайней мере кашляла до слез. Меня заботливо похлопывали по спине и почти ласково стирали платком с подбородка газировку вперемешку со слезами и соплями.
– Ник, чтобы тебя в Аду черти драли, какого хрена ты тут забыл?
– как только, помимо хрипов, я смогла издавать и другие звуки, прошипела поворачиваясь в сторону этого мальчишки.
Ник присел на лавку рядом, нещадно помяв задом свое драповое пальто, в руках он сворачивал и разворачивал влажный платок. На меня не смотрел. Он заметно изменился за неделю. Конечно, деньги творят с людьми чудеса. С любыми, кроме меня.
– Я тут подумал… Мне ведь некуда и незачем идти… Раньше, была цель, причина, а теперь? Теперь слишком пусто оказалось вокруг. Я взял билет на самолет, думал вернуться назад. Но, мне не к кому возвращаться. За все эти годы не появилось никого важного. Разве что ты? С тобой не надо притворяться и лгать. Ты знаешь меня.
– Это дурость - совершенно искренне произношу - я не твой друг по несчастью. И уж точно не гожусь на роль психолога. Никки - бой, поднимай свою задницу со скамьи и валить отсюда. Я уже давала тебе три шанса на нормальную жизнь. Четвертого ты не заслуживаешь. Поэтому пока не поздно уходи и живи как все. Поступай в колледж, находи себе подружку, делай детей и встречай сахарную старость где-нибудь на южном побережье. А про эти годы просто забудь, выкинь их из головы…
– Не выходит. И мы оба знаем, что я не способен жить так, как ты тут расписала. Тина, я зарубил топором родителей и поверь, они не единственные, кому я помог отправиться на небеса.
– Ну не хочешь “счастливой жизни” пойди и признайся во всех грехах полиции. Уверена, они смогут обеспечить тебя и домом и друзьями и даже психологом…
Ник снова перебил меня, но на этот раз взглянув в глаза:
– Я до сих пор помню какой ты была в нашу первую встречу. Мне казалось, что ты мой личный ангел. Особенно, когда позволила убить их. Нет, не перебивай. Я уверен, что Кукловод никогда бы не отпустил меня живым. Это ты помогла. И еще я помню с какой тоской ты смотрела, когда я уходил. Я знал, что тебе хочется уйти со мной.
Я улыбнулась. Ненавижу, когда кто-то пытается понять меня. Да кто он такой? Идиот не способный
оценить оказанной милости. Да я сама готова его убить прямо здесь и сейчас.– Нет-нет… О черт! Тина, Крис, я не это имел в виду! Ну, прости, я же…
Удивленно смотрю, как Ник обнимает меня и не могу его оттолкнуть. Сил нет. А потом понимаю отчего он запаниковал. Как же давно это было. Истерика. Форменная. Как мне ее не хватало. Я плакала. Точнее, рыдала. Навзрыд. И сейчас ничто не способно было остановить поток воды из моих слезных желез.
В какой-то момент я почувствовала, что мне тепло. Ник пересадил меня на колени и расстегнув пальто накрыл нас им поверх. Он молчал. Наверное, понял, что уговоры только усилят рыдания. Меня же трясло, из горла вырывались всхлипы. Как же мне было жаль себя и как же сильно хотелось перестать быть собой.
– Тина, давай ты сейчас покажешь мне где твоя комната, боюсь скоро здесь станет многолюдно.
Кивнула, да, студенты скорее всего были в главном корпусе, большинство из них приходилось родней похищенным. Но, уже поздно и народ начнет потихоньку расходиться.
Ник поставил меня на ноги, снял пальто, накинул его мне на плечи и сплел наши пальцы в замок.
– Пойдем?
– Да.
До комнаты, слава всевышнему, мы дошли никого не встретив. Думаю, мое заторможенное состояние было связано с недавней истерикой, только этим я могу объяснить почему так просто впустила его. Да, он бывал тут раньше, но тогда я позволила ему видеть мое “убежище” потому, что имела определенный план, а что сейчас? Я ведь совершенно точно ничего не планировала на его счет. И как не странно была этому рада.
Ник переступил порог и первым делом стащил с меня верхнюю одежду. Снял ботинки, надо же, помнит и не пытается бесить. Он толкнул меня в сторону кровати и когда я упала ничком на матрац, стащил ботинки. Завернул меня в одеяло, нахмурился, вернулся к вешалке и стащив с нее пальто, накрыл им поверх одеяла.
– Это никуда не годится. Как ты можешь спать в этой сырой комнате, да еще и под тонким и явно не новым одеялом?
– Ник, заткнись - попросила я, вот только нотаций мне от него не хватало.
– Заткнусь - кивнул парень - не вздумай вставать. Я скоро вернусь.
И он ушел. Правда, вряд ли надолго.
Я уставилась в потолок. и что это было? Окончательная деградация? Уже не способна держать себя в руках? Почему я плакала? И да, я об этом столько думаю потому, что не играла. Меня словно прошибло. Хотелось рыдать и рыдать. Как сопливой девчонке, которой сломали любимую куклу соседские мальчишки. Не думала, что могу так себя вести. Натуральный срыв всех, как я думала, добротно запечатанных пломб.
Шорох. Ник вернулся. В руках у него было два пакета постельного белья, электроплитка и пара черных пакетов. Первым делом он, конечно, запеленал меня в шерстяные одеяла. Потом принялся стелить постель на соседней кровати. Неужели у меня появится сосед по комнате? Смешно.
Когда он закончил возиться с пододеяльником, принялся за плиту и пакеты. Оказалось, что Ник озаботился едой. Вскоре на плите дымилась и шипела кастрюля. А неожиданный благодетель обратил внимание на меня. Неужели боялся, что я снова закачу истерику? Напрасно. Я не повторяюсь.