Разрешенное волшебство

А теперь в глазах Твердислава были только боль и пустота.

— Я провожу тебя до Вала, — вырвалось у Джейаны. В глазах предательски защипало.

Твердислав подобрал мешок с травы. Закинул за плечи. Привычно хлопнул по поясу и усмехнулся. Ладонь сплющила пустой кожаный чехол, где совсем недавно лежал Ключ-Камень. Вождь клана нагнулся, подобрав с земли первый попавшийся булыжник. Аккуратно уложил его во вместилище и затянул завязки.

— Так, на память, — пояснил он, обернувшись к остальным.

Джейана взяла его под руку. Оба молчали.

Конечно, Неистовая не была б Неистовой, если бы не предприняла последнюю отчаянную попытку. Но первое же заклятие разбилось, словно хрупкая льдинка о прибрежный гранитный камень: решение Твердислава было непреклонным.

Она не плакала, не укоряла его. Все было потеряно в тот миг, когда Ключ-Камень перешёл в другие руки. Твердислав не может оставаться. А до их Летучего Корабля ещё слишком много времени.

— Твердь, — она обняла его. — Ты не подождешь меня, совсем немного? Мне надо собраться и кое-что сказать Фатиме.

“Ой, что это я такое говорю?” — ужаснулась Джейана Неистовая. Джей, ласковая Джей, умеющая ласкать и ласкаться, сейчас решительно отодвинула свою вторую ипостась куда-то на самые дальние задворки души.

Твердислав остановился, изумлённо глядя на ”подругу.

— Ты хочешь идти со мной?! Ты же… — Ну да, ну да, я соглашалась с Учителем, соглашалась, — горячо зашептала Джейана, — но, Великий Дух, что я стану делать в клане без тебя! Нет, нет, я не останусь! Фатима справится. Ей просто надо побольше уверенности в себе. Когда я уйду, у неё все сразу получится. Ой, что я говорю…

— Великий Дух, Джей, — кажется, ей-таки удалось его потрясти, что случалось нечасто, скажем прямо: случилось впервые. — Идём! Идём! Как здорово! Мы пойдем вместе!

— Стой и не шевелись, я сейчас! — Она вырвалась.

Как же это, оказывается, здорово — сходить с ума, рушить запреты, опрокидывать заповеди. В груди поднялась обжигающая пьянящая волна. “Будь что будет, мы идём вперёд. Вместе. Как бы я ни сердилась на него. Я все же без него не могу. И потому — не могу и отпустить. Он же без меня пропадет — и что я тогда буду делать?” Вот такая мешанина царила в голове Джейаны, когда она ворвалась в домик Фатимы.

— Я ухожу, — выпалила она с порога, лихорадочно хватая сумку и запихивая туда связки трав. — Ты станешь главной, Твердь уже отдал Ключ-Камень Чарусу.

Чёрные глаза Фатимы широко раскрылись.

— Ох, Джей, — только и вымолвила она, прижимая ладошки к щекам и смешно округляя глаза от ужаса. — К-куда уходите-то?

— За Лиззи. Вдвоём. По следу. Твердь верит, что она, может, ещё жива. — Джейана сама не знала, почему это вдруг сорвалось у неё с языка.

— Ох, Дже-е-й. Да что ж теперь будет-то?

— Да ничего не будет! — рявкнула внезапно очнувшаяся Джейана Неистовая. — Будешь главной Ворожеей клана Твердиславичей. Ты справишься, Фати, я знаю, ты сможешь. — Она положила обе руки на тонкие плечи Фатимы. — Ты слишком долго была моей правой рукой, а надо было дать тебе свободу. Ну, чего ты не знаешь? Все защитные заклятия тебе ведомы. Чары Пэкова Холма — тоже. Вот разве что…

Твердислав переминался с ноги на ногу возле баррикады. Собственно, это была уже не баррикада, а высокий вал со рвом. Земляной червь постарался на славу — внешняя сторона рва была так же

отвесна, как и окружавшие поселок Твердиславичей скалы; поверхность земли блестела, точно отполированная. Магия придала ей крепость камня. Глубокий ров был вырыт идеально правильно, на дне не валялось ни единого комка рыхлой земли, и повсюду — один только блеск, блеск спеченной волшебством почвы. Оставлен был лишь узкий проход; его теперь следовало закрыть воротами. Твердислав поймал себя на том, что невольно прикидывает, кого отправить в лес за бревнами, кого — врезать петли, и тотчас опомнился. Всё, теперь этим займётся Чарус. Ключ-Камень отныне в иных руках. И, значит, дороги назад уже нет.

Фатима плакала, спрятав лицо на плече Джейаны.

— Да будет тебе, будет, — пыталась утешить подругу та, чувствуя, однако, что и сама вот-вот разревётся. — Ну всё, всё, прощай, мне уже бежать пора!

Фати подняла блестящие от слез глаза.

— Джей, ты возвращайся. Возвращайся и Твер-дислава верни. Чарус Ключ-Камень отдаст, я уверена. Возвращайтесь. Плохо нам без вас будет!

— Фати, нам так и так уходить. Следующей весной. Ну да, мы первые из клана. А потом вы привыкнете. Незаменимых нет. Новые Ворожеи появятся. Ты только с Олеси и Гилви глаз не спускай. Толковые девчонки. Будет из них толк, особенно из Гилви.

— Недобрая она, оттого и врачевать не умеет, — Эхом отозвалась Фатима. — А так да, сильная Ворожея будет.

— Ну вот и хорошо, вот и договорились? — Джейана поцеловала подругу в соленую мокрую щёку. — Прощай, Фати. Пока смогу — буду тебе весточки слать — с щелкунчиками или кого там смогу приспособить.

Невысокая тонкая фигурка Фатимы долго маячила возле баррикады. Твердислав и Джейана ухо-

дили, не оглядываясь, хотя и чувствовали, что весь клан сейчас замер, провожая их в путь без возврата. Родовичи десятками незримых глаз следили за бывшим вожаком и бывшей главной Ворожеей.

Двое путников миновали первый поворот. Знакомые места, впереди — плантации, поля, выгоны, но оба вдруг остановились, точно разом оказавшись в незнаемых землях. Серые скалы — вечные, неизменные стражи клана Твердиславичей — скрылись за деревьями. Джейане внезапно показалось, что они — не в сотне.шагов от дома, а в сотне поприщ, отделённые от родовичей немереными дикими землями, полными чудовищ и Ведунов. Где-то там, в неведомых далях, терялся след твари, утащившей бесчувственную Лиззи. Твердислав уверял, что чувствует его, этот след. Чувствует, потому что ненавидит. Ей, Джейане, ещё предстояло обучиться этому высокому искусству.

Глава четырнадцатая

Ну, рот-то ты наконец закроешь? — Ламия по имени Ольтея чуть насмешливо подтолкнула обмершего Буяна. — Неприлично даже. Меня бесчестишь. Наши скажут — кого это ты привела?

— Угу, — Буян мучительно покраснел.

Их путь завершился. Ольтея играючи обошла все посты и секреты Твердиславичей, Буян только и мог, что дивиться — как при такой ловкости врагов клан до сих пор жив и притом еще, случалось, задавал ведуньим ордам крепкую трёпку. Здесь тоже крылось какое-то недоброе чудо. Так охотник подманивает добычу в силок.