Разрешенное волшебство

“Третья молния!”— мелькнуло в голове.

Да. Третья, последняя молния. Гибельная для него, Буяна. Едва ли он сможет захватить с собой эту проклятую тварь, но уж заманившую его сюда гадюку он прикончит наверняка!

Парень медленно повернулся к Ольтее. Глаза Буяна были закрыты — он не нуждался в зрении, творя заклятие.

Она поняла всё сразу, с поразительной быстротой прочитав собственную смерть в сжавшихся губах и нахмуренном лбу юноши.

— Стой! Да стой же!

— Остановись, Буян! — произнёс низкий и чуть хрипловатый мужской голос у него за спиной. В этом голосе чувствовалась нескрытая, рвущаяся на волю сила, и парень против собственной воли повернулся.

Тварь в плаще шла к нему. Одеяние распахнулось, теперь Буян мог видеть её всю — да, то была та самая тварь, с которой они схватились тем проклятым днем. Буяну казалось, он узнаёт даже остав-

ленные его молниями шрамы и ожоги, едва-едва начавшие заживать. Страшная пасть двигалась совершенно не в соответствии со словами, что звучали в ушах парня.

— Привет тебе, о доблестный Буян!

Юноша мучительно покраснел, до хруста сжимая зубы. Доблестный! Позорно сбежавший, вместо того чтобы встретить смерть лицом к лицу!

Он только и смог, что сжать кулаки и опустить голову. Воцарилось молчание.

— Ну? Что с тобой? — тревожно прошептала Ольтея. — Отвечай же! Это Дромок, Творитель и Испытатель. Он решит твою судьбу.

Усилием воли Буян заставил себя взглянуть в горящие алым очи чудовища.

— Привет, — с трудом выдавил он.

— Это хорошо, — на уродливой морде появилась кривая гримаса, очевидно, обозначавшая любезную улыбку. — Впервые люди и Ведуны сказали друг другу “привет”. Символично, не находишь?

— Ты убил моих братьев, — внезапно сказал Буян. Сказал без всякого выражения, он не мог молчать, не мог сражаться, но клокотавшая внутри ненависть настойчиво требовала выхода. Будь что будет. Будь что будет, — твердил он себе точно заведённый.

— Убил твоих братьев? — иссечённые мелкими морщинами, лишённые волос серые надбровные дуги на морде Дромока поползли вверх, как бы выражая изумление. — Твоих братьев. Но постой, у меня есть сведения, что…

— Ставич и Стойко были моими братьями, пусть даже и не кровными, — невесть откуда пришла смелость. Буян не опускал глаз, глядя прямо в лицо кошмарному созданию.

— Ах да, Ставич и Стойко. Возможно, ты не поверишь мне, но их убил не я. Или, во всяком случае, если и я, то опосредованно.

Буян потряс головой, ничего не понимая.

— У меня много тел и обличий, — охотно и даже не без самодовольства объявил Дромок. — Я создаю их — в смысле, тела и обличил — меняю их, испытываю, хороши ли они. Вот сейчас я как раз в теле своего последнего создания. Мне вдруг подумалось — а нельзя ли создать нечто покрепче и посильнее того, с чем люди кланов так хорошо научились справляться? Мне было интересно, я работал как одержимый.

— Что-что? — растерялся Буян. Дромок заговорил не слишком понятными словами, в точности как Учитель, когда увлечётся.

— О, прости, пожалуйста, — страшные когти осторожно дотронулись до руки юноши, и тот едва не отскочил назад. — Давай войдём. Я расскажу тебе об этом, как и о том, для чего ты мне понадобился.

Внутри всё оказалось вовсе не страшным. Правда, вместо привычных Буяну деревянных лежака, стола, полок и табуреток, теснились их странные подобия из того же тёмного поблескивающего материала, что и стены дома.

— Садитесь, — Дромок указал Буяну и Ольтее на глубокие, диковинной формы стулья. — Садись, Буян, тебе будет удобно.

Оказалось и впрямь очень удобно. Явно заколдованное, сиденье само потянулось навстречу, плотно облегая тело юноши. Да, это не жесткий табурет или лавка в родном клане.

Ольтея непринужденно устроилась напротив, закинув ногу на ногу так, чтобы выставить на обозрение Буяну побольше загорелых бедер.

— Так вот, мне стало интересно, — продолжал Дромок. — Ведуны сражаются с Лесными кланами, или с Горными, или с Морскими, создают для этого . разных помощников и никак не могут добиться успеха. Цель Программы (“чего-чего?”— вновь не понял Буян, но переспрашивать не стал) никак не может быть достигнута. Я проанализировал всю информацию и пришёл к выводу, что задача была поставлена некорректно и с имеющимися средствами-He может быть решена (“ну точно, лепит, словно Учитель на лекции!”). Поэтому я решил создать новое средство. Так появился тот облик, в котором я и предстал тебе. Одна копия была отправлена на полевые испытания и отлично показала себя. Устойчивость к магическим воздействиям…

— Постой, постой, — Буян почти задохнулся от внезапно нахлынувшего бешенства. — Так, значит…

— Да, по моему приказу, — без малейших эмоций подтвердил Дромок. — Испытание было очень успешным. Теперь, произведя достаточное число этих копий, я легко смогу решить задачу. Война .будет закончена, а Программа — выполнена.

— Что, что это значит? — глаза Буяна расширились.

Дромок повел чудовищными плечами; Ольтея откровенно зевнула.

— Ну как что? Один клан будет уничтожен. Потом — следующий, потом — ещё и ещё, — с потрясающей, какой-то обезоруживающей наивностью пояснил Дромок. — Я же говорю — Программа будет наконец выполнена. До сего дня это пытались сделать негодными средствами. И только я, Дромок, смог найти решение! — Он надулся от гордости.

Буян чувствовал, что тихо сходит с ума. Для чего его притащили сюда? Для чего рассказывают все эти жуткие сказки?

— Э-э, видишь ли. — Дромок словно подслушал его мысли. — Любую задачу можно решать разными способами. Можно — простым и рациональным. Создание копий, наподобие той, что ты видишь сейчас, — это и есть самый простой и рациональный путь. Я просчитал его, — красные глаза закрылись, — просчитал в уме, и вижу — это будет быстро, просто и эффективно. Кланам не устоять. Однако такое решение меня тоже не устраивает. Слишком просто и грубо. Неизящно. Неэлегантно. — Уродливая тварь с некоторой грустью уставилась на собственную лапу со стальными крючьями когтей. — Эта копия слишком хороша. Слишком функциональна. И вот тогда я усложнил задачу.

— Для чего? — не выдержал Буян.

— Для чего? — казалось, Дромок удивлен. — Не знаю, право. А разве ты задумываешься, для чего украшать ложе самострела резьбой, шлифовать и полировать? Ведь можно ограничиться грубой деревяшкой — оружие будет стрелять и так. — Твори-тель воодушевился, словно обретя почву под ногами. — Вот так же и я. Хочу усложнить задачу. Для меня её сложность — все равно, что для тебя узор на самостреле или рукояти ножа, то, без чего можно прожить, но когда это есть — жизнь куда лучше!

— Чего ты хочешь от меня? — наконец смог сказать Буян.

— Я хочу от тебя две вещи. Первое — чтобы ты оповестил бы свой клан о новой копии.

— Тогда меня убьют, — вырвалось у Буяна.

— Убьют? — — казалось, Дромок искренне удивлён. — За что?

— Я струсил во время боя. Сбежал, бросив двух братьев, — с непонятным, почти сладострастным наслаждением бичуя сам себя, ответил юноша. — За это положена кара.

— Кем? — перебил его Дромок.

— Ну… — сметался парень. — Жизнью нашей, обычаями, да всем!