Разрешенное волшебство

— Сейчас погадаем и решим, куда свернуть, — обратился юноша к своей спутнице.

Джейана же лишь досадливо дёрнула плечом.

— Делай, что хочешь, — в ней вновь пробуждалось раздражение. Невесть зачем, невесть почему бросили клан, нарушили слово, данное Учителю. Зачем все это? Лиззи там и так мертва, а в то, что можно отомстить могущественному волшебнику, живущему вдобавок где-то на краю света, Джейана не слишком верила. “Нет, у меня другая цель, — сказала она себе. — Вернуться живой. И чтобы Твердь, дурачок мой любимый (тепло-тепло стало вдруг на сердце от этих немудрёных слов), тоже бы вернулся. Глядишь, и впрямь бы я успела родить”.

Быстро темнело. До Месяца Ягод ещё две седмицы, а ночи уже — хоть глаз коли.

— Остановимся? Место подходящее. — Твердислав был настроен мирно.

— Я же сказала — делай, что хочешь! — последовал раздражённый ответ.

Парень остановился. Твердо взглянул в глаза спутнице.

— Послушай, ты зачем со мной пошла? Ссориться? Тогда тебе лучше повернуть назад. Слышишь? Пока не поздно!

На скулах Твердислава заиграли гневные желваки — признак того, что он в бешенстве. Глаза смотрели тяжело, с какой-то подсердечной неприязнью; и Джейана внезапно испугалась. Такой Твердислав способен был на всё. В том числе и уйти один. Чего нельзя было допустить ни в коем случае.

— Прости, пожалуйста, — она опустила взгляд. Слова всё-таки порой выразительнее мыслей. Твердислав вздохнул.

— Давай не будем так больше, — мягко попросил он, однако под негромким голосом и примирительной улыбкой пряталась сталь.

— Давай, — эхом откликнулась Джейана, сама удивляясь собственному столь поспешному отступлению.

— Вот и хорошо. — И Твердислав тотчас заговорил об ином.

Для гадания требовались разные травы и коренья, и кое-что еще, отыскавшееся в сумке Джей-аны; юноша развел небольшой костерок. Джейана следила за действиями друга со внезапно проявившейся ревностью — парни всегда уступали в магическом искусстве девчонкам, однако гадание “на кровь” было совершенно неведомо даже ей, Джейане.

— Стара охотничья ворожба, — усмехнулся Твердислав, перехватив насторожённый взгляд подруги. — Только слегка изменена.

— Изменена? Как же так? Ты изменил заклинание, полученное от Учителя?

— А разве ты этого не делала? — в свою очередь изумился Твердислав. — Разве вы с Фатимой…

— Мы, конечно, придумывали, но в соответствии с тем…

— Ну, считай, что это тоже “в соответствии”, — пожал плечами парень.

Джейана сочла за лучшее промолчать. Стоило им выйти из поселка, как Твердислава точно подменили. Другой стал. Совсем другой.

Они примолкли, смотря на огонь. Над головами сгущалась ночь; нечисть выходила на охоту, а в клане часовые лишний раз проверяли тетивы самострелов.

— Пора. — Твердислав бросил в пламя первую щепотку чёрного порошка — истолченные в пыль семена цветка-мечтальника, чей аромат помогает оторваться от грубой реальности, уносясь в мир прекрасных, полувоздушных грез. Учитель всегда строго-настрого запрещал использовать это могучее средство, чтобы ненароком не пристраститься к

нему чересчур сильно, отчего запросто можно было умереть.

Порошок вспыхнул. Сладковатый аромат пополз над полянкой; Джейана поспешно зажала нос и задержала дыхание. Дым семян мечтальника действует совсем недолго, быстро рассеиваясь.

Твердислав же, напротив, вдохнул его полной грудью. Глаза его быстро расширились, лихорадочно заблестели, на щеках проступил нездоровый румянец. Юноша быстро проваливался в полубред-полуявь, нарушив все запреты Учителя и десятикратно превысив дозу.

Губы шептали слова заклятий. Но ещё важнее слов были усилия воли. Из глубин памяти вновь поднялась золотистая тонкая пыль, странная кровь летающего зверя, кровь, что сочилась из нанесенных когтями Фантома ран. Сейчас Твердислав ощущал её запах, этой крови, её мерзкий вкус и, мыслью поднимаясь над лесом, видел на чёрном фоне сливающихся в сплошной ковер древесных крон яркий, отлично заметный золотистый след. Тварь не успела затянуть раны и, направляясь к своему загадочному логову, оставила мстителю возможность погони.

След вёл на запад. Четкий и ровный. Через лес Ближних Пределов, над владениями кланов Петера, Ямато, Н-Гобо, Эрика, и терялся там, вдали, где начинались Дальние Пределы, где обитали Морские кланы (не хорошо знакомые южные, с кем шла торговля через тороватого Лайка, а Закатные, жившие отстранённо и замкнуто). На миг Тверди-ел аву даже показалось, что он различает береговую черту и золотистый росчерк следа, уходящий ещё дальше, в морские просторы, но тут силы его иссякли и видение прервалось.

Джейане стоило немалых трудов привести друга в чувство. Такие порции мечтальника могли свалить с ног любого, даже самого крепкого.

— Да ну разве так можно! — бранила она Тверди-слава. — Себя погубить задумал?

— Н-ничего. Зато теперь я знаю, куда идти.

— Куда же? — Джейана шмыгнула носом. “Да что это такое со мной?”

— На закат. Все прямо и прямо, никуда не сворачивая. До самого моря. И ещё дальше.

Джейана сама насторожила все ловушки, наложила нужные заклятия и заговоры, очертила вокруг места их ночлега три зачарованных круга. Теперь можно было спать спокойно. Назавтра им предстояла дальняя дорога.

Ночь сгущалась.

ЧАСТЬ II. ОГНЕННОЕ КОЛЬЦО

Глава первая

Буян с трудом поднял гудящую голову. Отчего-то она казалась очень, очень тяжелой. Пол, на котором он лежал, казался странно горячим, словно под ним развели огонь.

— О-ох, — простонал парень. Вернее, ему показалось, что он простонал. На самом же деле вместо стона из горл i вырвалось какое-то неразборчивое клокотание. Попробовал подтянуть руку — что-то мерзко заскребло по полу. Заскрежетало.

Буян попытался взглянуть — и только теперь сообразил, что с равным успехом может смотреть и вперед, и назад. Опешил и только успел подумать — наверное, брежу, как увидел наконец свою правую руку. Точнее, то, во что она превратилась.

Остолбенев, Буян глядел на блестящую, точно отполированную чешую, что покрывала могучую длань; под чешуёй перекатывались шары могучих мышц. Ладонь осталась пятипалой, но каждый палец заканчивался теперь стальным изогнутым когтем, точь-в-точь, как у той твари, что убила Ставича и Стойко.

“Великий Дух, — подумал Буян. Потом снова: — Великий Дух! — И наконец: — Вели-и-ик-и-и-й ДУ-У-У-УХ!”

Последние слова превратились в неразличимый вопль ужаса и отчаяния. Буян со всего размаха ударился лбом о твердый пол, явно намереваясь размозжить себе голову.

— Ну-ну, зачем же так, — услыхал он спокойный голос Дромока. Творитель, все ещё в жутком облике “боевой копии”, обошёл корчащегося на полу Буяна и нагнулся к нему.

— Я укрепил твой череп особым образом, — не без гордости сообщил он. — Так что оставь эти суицидальные попытки.