Разрозненная Русь

– Вставай! Кажись, на нас напасти хотят...

– А, что?.. Уф!..
– Страшно колотилось сердце.
– Ты дурень, разве можно так!..

– Вставай, пошли быстрее, смотри!..

Протас протер глаза, взглянул из-за куста: на правом высоком берегу розовели верхушки могучих елей; внизу, около воды, копошились темные фигурки местных дикарей-аборигенов, которые садились на лодки.

Сторож-ушкуйник пояснял:

– Я слышу - вроде бы на том берегу крик и шум, выглянул, - вижу: от берега отошла лодка (на ней - двое), один на корме гребет, а второй, когда догнали кого-то - я потом только заметил мелькающую в воде голову - тыкал копьем, а та, захлебываясь, дико орала...

– Надо поднимать ветрила и уходить!..

* * *

Десять дней и ночей ждали, но так и не дождались. Фотий и Йымыж с сыном решили подняться по Вятке до Кокшары. С ними увязались два молодых савушей - они боялись вернуться домой: Родо Кугужак наказал бы их - он их послал со своей дочерью охранять ее, помогать...

5

Всеволод и Михалко Юрьевич наконец-то дождались приезда своих княгинь с детьми

– Сегодня же отпустите мать и жен с детьми Ростиславичей... Вместе с ними освободи ихних слуг, а с боярами поговори: может, кто к нам на службу перейдет, - говорил Всеволод Юрьевич.

– Ладно, мотнул тяжелой седой головой Семион Ювиналиевич.

– А ты, - обратился князь к Осакию Туру, - возьми наших и Михалковых бояр (Михалко Юрьевич занемог - отлеживался) и осмотри стены, ворота града; где что нужно починить, укрепить.

Сам Всеволод в тот день занялся дружинами: пополнить - принять новых, назначить сотских, воевод из бояр; в Михалковой дружине он заменил неугодных себе старших, заменил их своими...

Забежал к жене, вновь захотелось увидеть ее, поговорить с ней, поласкать... Вдруг черные его глазища начали косить, радостно заблестели: Мария беременна, - "Теперь, Бог даст, будет сын! Не можно без наследника!.."

Вечером прискакал "о двуконь" гонец от Олега Святославича (сын Святослава Всеволодовича Черниговского) - до Москвы он сопроводил с дружиной своей семьи князей Юрьевичей. Оказывается, на обратном пути из Москвы в Чернигов Олег с дружиной остановился в своей волости: в Лопасне. Хорошо отдохнув, попив медовухи, решил зайти на рязанские земли и взял Свирельск, "который прежде был их же области". Глеб Рязанский собрал многолюдную дружину и пошел на своего шурина.

Олег просил помощи.

У Всеволода расширились ноздри, бешеными глазами уставился на молодого гонца, который сжался от испуга.

– Олег что?!.. Нельзя трогать Глеба! Мы еще не управились с делами, не укрепились, и, если Глеб побьет, то и на нас рязанский князь пойдет... И кто знает, как вновь поведут Ростов и Суздаль?!.. Мстислав (Ростиславич) сидит в Новом Граде и ждет только случая, чтобы вновь кинуться на нас...

Отослал гонца. Велел ему и пятерым его сопровождающим заменить лошадей, накормить и велел скакать обратно, обещав помощь.

Когда Всеволод остался один, подошел к иконам - перед которыми горели лампадки - и, встав на колени, стал молиться...

Утром на помощь черниговцам выехала конная дружина, набранная из молодых, выносливых. Вел полк "о двуконь" воевода Есей.

Перед самым отъездом (собрались "не стряпая") к Есею Непровскому подошел боярин княгини Марии Ратша:

– Воевода, возьми с собой и моего сына Кузьму, он хочет помочь князю Олегу... Вон он сидит на коне и с ними еще два десять пасынков. Не подведет тебя ни он, ни его дружина...

Всеволод сам проводил воеводу Есея с его войском. Все были бодры, воины улыбались, махали руками, когда выезжали с княжеского двора. Как только они вышли из Золотых ворот - сразу перешли на рысь.

Михалку вновь стало плохо. Всеволод велел своему лекарю не отходить от больного. Дворецкому приказал:

– Пока мой брат не поправится не пускать к нему ни знахарей, ни попов - пусть они молятся в церквях, соборах - там их лучше Бог услышит.

* * *

"Олег победил Глеба... многих побил и пленил, едва сам князь ушел".

* * *

На следующий день во Владимир к Михалку прибыли послы от суздальцев.

Всеволод Юрьевич от имени брата велел послам ждать до "после обеда". Суздальцы понимающе переглянулись, почесали бороды: "Могло быть и хуже", - и стали терпеливо ждать напротив княжеского крыльца.

Всеволод поспешил к брату. Радостно посверкивая темно-карими глазами, сообщил Михалку. Михалко задергался в постели, засобирался - хотел встать.

– Лежи, лежи пока, брате!.. Пусть постоят, подумают; дома расскажут, как по-княжески по заслугам приняли, а то чести не будут знать...

Поднялся в светлицу к жене. Выгнал бабок-знахарок, повитух: "Оставьте нас одних и пошлите-ко ко мне моего лекаря". Открыл слюдяные окошки - свежий утренний летний ветер вмиг выдул затхлый воздух. Подошел к Марии, она присела в постели, повела синими очами, черные волосы свесились по смуглым щекам, продолговатые разрезы ноздрей призывно зашевелились - видны мелкие темные курчавые волосенки... Ополоумевшие от страсти, они вцепились глазами, а потам и губами...

Грек-лекарь кашлянул. Молодой князь скосил любовной негою затуманенные глаза, увидел его. Лицо лекаря улыбалось, но его миндалевидные глаза смотрели строго: "Нельзя!.."

Всеволод взглядом поласкал опухшие губы Марии, обеими руками попридержав божественную головку на длинной шее, - с трудом пересиливая себя, отодвинулся от жены, сел на край кровати.

Нет, теперь Всеволод точно знал, что "это" между ними не любовь в простом обычном понимании, а какая-то всесильная всемогущая неодолимая любовная страсть!.. Мария дохаживает последние недели - "Нельзя!" - но он хочет только ее - остальные женщины не нужны ему!..

– Ей нужно двигаться, нужно правильное питание, воздух, - лекарь говорил по-своему.
– Надо отвлечение, точнее, развлечение в виде прогулок на природе...

Всеволод переводил.

– Слышала?.. Вот так вот теперь и будешь делать: что он скажет... А брат мой поправится и так - вон сколько "лекарей" прибыло из Суздаля - во дворе ждут, когда их позовут к князю, - Всеволод улыбнулся. (Действительно - это была радостная победа!) - Ну, я пошел, не скучай, я к тебе вечером забегу, а завтра, может быть, буде собираться в Суздаль, Ростов Великий... Давай к моему приезду выходи и встречай меня с сыном. Я правильно говорю?
– обратился вновь к своему лекарю. Тот потупил глаза.
– Ну, ну - правду: твой бог Эскулап, а не бог торговли Меркурий - первый плут и мошенник...