Разрушенная невеста
Шрифт:
– - Не знаю, зачем тебя моя невестушка в ссылку тащит!.. Или она держится пословицы "на людях и смерть красна", своим несчастьем задумала, видно, и с тобою поделиться? Даю совет тебе Маруся, беги, беги от нас, пока есть время, иначе будет поздно.
– - Да куда мне бежать, куда идти? Если бы со мною был мой муж, тогда другое дело!
– - печально промолвила Маруся.
– - Не один твой муж, а многие поплатились за то, что дружны были с моим любезным братцем, царским фаворитом. Скажу тебе: хоть он и брат мой кровный, но я ненавижу его -- все наше несчастье, вся наша гибель от
Предчувствие не обмануло бывшую царскую невесту. Едва Долгоруковы отъехали сто верст от Москвы к Коломне, как их нагнал офицер Преображенского полка Воейков и, обращаясь к Алексею Григорьевичу, высокомерно проговорил:
– - По высочайшему повелению я должен отобрать у вас, а также и у ваших сыновей, все ордена и знаки отличия.
– - А есть у тебя письменное повеление?
– - глухо спросил князь Алексей.
– - Да, вот оно!
– - и Воейков показал князю бумагу.
– - Покоряюсь воле ее величества, моей государыни.
Долгоруковы кое-как добрались до собственной своей деревни которая называлась Селище и находилась в шести верстах от города Касимова, на полудороге от Пензенской усадьбы, где им было велено жить безвыездно. В деревеньке Селище не было усадьбы с барским домом, а потому Долгоруковым пришлось поместиться для отдыха по мужицким избам, молодой же князь Иван со своей женой поместился в простом сарае, который служил складом для сена. Так как стоял май месяц, дни были теплые, ясные, а деревня, окруженная вековым лесом, была расположена очень красиво и живописно, то Долгоруковы решили не спешить с отъездом и отдохнуть здесь как следует.
Князь Иван с молодой женой, а с ними и Маруся целые дни проводили в лесу; туда они брали с собою и обед и возвращались в деревню только ночевать.
Однажды перед вечером князь Иван с женой и Марусей возвращался в деревню, как вдруг сильный топот копыт и многие голоса заставили их остановиться и оглянуться назад. Они увидали, что по дороге к деревне ехало несколько телег, наполненных солдатами.
– - Ваня, солдаты!
– - меняясь в лице, с испугом воскликнула молодая княгиня.
– - Это к нам! Господи, видно, новая напасть!
– - упавшим голосом промолвил князь Иван.
Он не ошибся. Гвардейский офицер Макшеев и с ним двадцать четыре солдата с ружьями, узнав, в какой избе остановились Долгоруковы, молча стали караулом у дверей изб и даже у того сарая, который занимал князь Иван.
Все страшно встревожились.
– - Указано вам, князь, и всей вашей семье садиться в кареты и ехать далее, -- тоном, не допускающим возражения, промолвил Алексею Григорьевичу Макшеев.
– - Как? Ехать в такую пору, ночью?
– - Не бойтесь, по дороге никто вас не тронет, потому что вы поедете под охраной, -- насмешливо сказал офицер.
– - Куда же ты повезешь нас?
– - Куда указано!
– - последовал лаконичный ответ.
– - Неужели сказать нельзя?
– - Нельзя. Не медли, князь, скорее в путь!
– - Нельзя ли подождать до завтра? У меня жена больна. Куда повезем мы ее ночью?..
На самом деле Прасковья Юрьевна, убитая горем,
сильно захворала.– - Князь, не по своей я воле это делаю, не заставляй меня принимать крутые меры.
И несчастные князья принуждены были ехать далее.
Опальным Долгоруковым нетрудно было догадаться, что Макшеев со своими солдатами вез их в дальнюю ссылку, но куда -- никто из них того не знал. Напрасно спрашивали они солдат, давая им деньги; те охотно принимали деньги, но уклончиво отвечали на вопросы.
– - Наташа, ты бы спросила у офицера, может быть, тебе он скажет, куда нас везут, -- сказал князь Иван жене, изнывая от незнания участи своей и родичей.
Наталья Борисовна согласилась и, улучив время, обратилась к Макшееву:
– - Господин офицер, скажите, ради Бога, куда вам приказано нас доставить?
– - К сожалению, княгиня, не могу сказать об этом!
– - Почему, почему?
– - Я делаю только то, что приказывает мне начальство.
– - Но ведь начальства тут нет! И неужели вы считаете за проступок назвать то место, куда вы нас везете?
– - Да, княгиня, считаю. Всякое нарушение приказа есть проступок.
Так ничего и не узнала Наталья Борисовна.
Горько и больно было ей, но все же она справилась со своим большим горем: помолилась и решилась предаться вполне на волю Божию, жить настоящим, не думая о прошлом, о привольной жизни. Она решила быть поддержкой любимому мужу и нести с ним все несчастья и лишения. Только редко удавалось ей быть наедине со своим мужем, так как солдаты зорко стерегли их.
Отъехав несколько, Макшеев приказал остановиться и, обращаясь к князю Алексею Григорьевичу, проговорил:
– - С вами едет слишком много дворовых, вам придется отпустить их. Оставьте себе только десять человек, а остальных сейчас же отпустите.
– - Новая беда, новая напасть! Нас семья большая, где же справиться десятерым холопам!
– - Еще, князь, вы должны отпустить также ваших приближенных и родичей, едущих в ссылку с вами.
– - И с ними мы должны расстаться! Господи, какой это тяжелый удар!
– - упавшим голосом проговорил Алексей Григорьевич.
Волей-неволей Долгоруковым пришлось отпустить дворовых и оставить себе только десять человек, а также проститься и с теми родичами и близкими им людьми, которые добровольно ехали с ними в ссылку. Картина расставания была потрясающая, даже суровые, молчаливые солдаты прослезились, увидев, как молодая княгиня Наталья Борисовна расставалась со своими прислужницами, которые, горько плача, целовали руки у доброй госпожи.
– - А это кто, князь?
– - спросил Макшеев у Алексея Григорьевича, показывая на Марусю.
– - Это -- моя родственница, она добровольно едет с нами.
– - Делать это ей не указано, и она должна вернуться обратно в Москву.
– - Это невозможно, невозможно!.. Мы все к ней так привыкли разлука с нею повергнет нас в большую печаль.
– - Что делать, князь, но вам придется с нею расстаться. В силу указа я не могу разрешить ей следовать за вами.
Однако князь Алексей был упорен в своих просьбах, и ему удалось разжалобить Макшеева, так что он дал согласие оставить Марусю.