Разрушенная невеста

– - Мы все, душевно преданные вашей светлости, будем стараться помогать вам, -- проговорил Шольц.

– - Да, да, я на вас рассчитываю. В приемной есть кто?
– - меняя разговор, спросил у своего секретаря Бирон.

– - Очень много просителей, ваша светлость.

– - Пусть подождут... Впрочем, нет: сегодня я принимать не буду, гони их вон. А из наших есть кто-либо?

– - Граф Левенвольд, ваша светлость.

– - А, пусть его войдет, просителей же вон!

– - Будет исполнено, ваша светлость.

В кабинет вошел обер-шталмейстер и полковник гвардии граф Левенвольд. Он находился почти в дружеских отношениях с Бироном и старался угождать ему, сознавая могущество и силу этого временщика. В то же время он был смертельным врагом фельдмаршала Миниха и всеми силами старался поссорить его с Бироном, а также не благоволил и к русскому вельможе Артемию Петровичу Волынскому. Последний во многом не соглашался с Левенвольдом, так что их спор часто переходил в крупную ссору.

– - А, граф, рад видеть вас... садитесь, -- ласково сказал Бирон Левенвольду, показывая ему место около себя.
– - Ну, что нового?

– - Новое то, ваша светлость, что фельдмаршал Миних {Бурхард Христофор Миних (1683--1767 гг.), ольденбуржец по происхождению, был вызван в Россию Петром I в качестве генерал-инженера (1721 г.) Им было закончено проведение Ладожского канала. Когда замыслы верховников в начале царствования Анны Иоанновны не удались, Миних сблизился с Остерманом и Бироном и с того времени стал влиять на судьбы России.} все более и более входит в доверие к императрице.

– - Это, любезный граф, для меня не новость!
– - спокойным голосом сказал Бирон.

– - И вы об этом говорите спокойно, ваша светлость?

– - Неужели вы думаете, что Миних опасен для меня?

– - Опасен, ваша светлость. Доверие к нему императрицы может поколебать ваше могущество, тем более что он сошелся с Артемием Волынским.

– - О... Волынский -- мой личный враг, -- воскликнул Бирон.

– - Миних тоже, и оба они опасны, ваша светлость... Я имею сведения, что Миних дурно отзывается о вашей особе и открыто смеется над вашим происхождением.

Одно слово, один намек на незнатное происхождение бесили Бирона и раздували в нем страшную месть и злобу к тому смельчаку. Миних и Бирон дотоле находились в хороших отношениях, но Бирону по его бесхарактерности и подозрительности достаточно было одного слова или одного намека, чтобы из друга стать врагом. Так и теперь, принимая слова Левенвольда за чистую правду, он не требовал подтверждения, а безусловно поверил Левенвольду и признал как Миниха, так и Волынского своими врагами.

– - Так вот как, господин фельдмаршал!
– - воскликнул он.
– - Вы находите свой род знатнее моего?.. Хорошо! Хорошо! Вы правы, граф. Надо принять меры и скорее отстранить от императрицы эту старую лисицу.

– - И чем скорее, ваша светлость, тем лучше. Для полного вашего могущества надо подальше отдалить от двора таких людей, как Миних, Волынский...

– - Да, да. Благодарю вас, граф. Я не забуду вашей преданности, -- пожимая руку Левенвольду, проговорил Бирон.

– - Всегда готов служить вашей светлости.

Бирон стал действовать против Миниха не открыто, потому что фельдмаршал был в большом доверии у государыни Анны Иоанновны, и Бирон опасался Миниха, сознавая его редкий ум. Однако лазутчики и сыщики стали тайно следить за Минихом и обо всем, что делалось или происходило в его доме, доносили своему патрону. Из этих донесений Бирон понял, что ему угорожает опасность, если он не примет мер против Миниха.

Миних жил близ Зимнего дворца в казенном доме. Бирон настоял, чтобы его немедля переселили на другую сторону Невы, дальше от дворца. Из-за этого произошел полный разрыв между Бироном и Минихом.

Последнему открыто бороться с этим случайным вельможей было невозможно. Он сознавал, что если открыто пойдет против всесильного фаворита государыни, то его постигнет еще худшее; поэтому он затаил в своем сердце вражду к всесильному временщику и стал выжидать удобного случая к отмщению.

Однажды императрица спросила вошедшего к ней Бирона:

– - Что, герцог, нонче такой хмурый?

– - Большие неприятности, ваше величество.

– - Какие такие?

– - У меня много врагов, ваше величество.

– - Об этом я уже не раз слышала, -- с ноткой неудовольствия проговорила государыня.

– - В числе их, ваше величество, есть два очень сильных и влиятельных человека, -- спокойно продолжал Бирон, не обращая внимания на неудовольствие государыни.

– - Кто такие?

– - Дозвольте, ваше величество, мне умолчать, потому что, боюсь, вы мне не поверите.

– - Да говори, назови мне своих врагов.

– - Сильные из них -- это Миних и Волынский.

– - Не знаю, герцог, враги ли они твои, но знаю, что оба они -- мои верные и преданные люди, и обидеть их чем-либо я никому, никому не дозволю, -- взволнованным голосом проговорила царица.

– - Ваше величество, я и не думаю обижать их, я только имею честь докладывать вам, кто мои враги, -- обиженно проговорил всесильный временщик.

– - Ну, оставим про это, герцог. Ты никак на меня осердился?

– - Смею ли я сердиться?
– - холодно ответил Бирон.

– - Да, да, не сердись... Растрепа я... Сейчас до тебя был у меня с докладом Ушаков... про Долгоруковых сказывал...

– - Что такое, ваше величество?
– - живо спросил герцог.

– - И в Сибири-то им не живется спокойно, и там, вишь, измышляют лихо против меня да поносят меня скверными словами. А всех больше Иван Долгоруков.

– - Это дело нельзя оставлять, ваше величество, нельзя оставлять... Надо поступить с Долгоруковыми со всей строгостью закона... Поноситель императорского имени должен быть казнен, -- горячо проговорил Бирон, не любивший Долгоруковых, как и прочих русских именитых бояр и князей.

– - Я приказала Ушакову навести справки о Долгоруковых и послать к ним фискалов, а если они окажутся виновными, то судить...

– - И казнить, -- подсказал государыне Бирон.

Дело князей Долгоруковых снова всплыло наружу.

III

Вернемся опять в пустынный и неприглядный Березов и посмотрим, что произошло в семействе Долгоруковых.

Перемен случилось там немало. Глава ссыльной семьи князь Алексей Григорьевич в 1734 году умер, и князь Иван теперь стал старшим в семье. Но распри между Долгоруковыми происходили по-прежнему и вся горесть семейных распрей падала на долю несчастной жены, Натальи Борисовны.

Долгоруковы, несмотря на строгие инструкции о содержании ссыльных, пользовались особым покровительством своих приставов и караульных офицеров. Даже сам воевода березовский, добрый и благодушный старик Бобровский, и его жена часто бывали в гостях у опальных, принимали их у себя, присылали им "разную харчу" и дарили их песцовыми и другими мехами. Князь Иван Алексеевич и его жена, в свою очередь, не скупились на благодарности воеводе.