Разрушенные
Шрифт:
Снег бушевал как ледяные слезы, сверкая в глухую ночь, опадая мокрыми каплями дождя на землю и скрывая множество грехов. Россия была такой, как я ее помнил — холодная, безжалостная, непригодная для жилья.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Австралия, Хейзел, Клара — все это казалось сном. Я чувствовал себя так, будто никогда не покидал этот ужасный пустырь, и все внутри меня говорило бежать.
Под пульсацией условного рефлекса, я хотел лишь бежать, бежать как можно дальше и не оглядываться. Я не хотел быть здесь. Я хотел быть, черт побери, свободен от всего этого.
Мои мышцы
Выпрямив спину, игнорируя вой ветра и кусачий мороз, я готовился к битве. Сегодня я выйду победителем. Заберу то, что было моим.
— Ты всегда был слабаком, Фокс. Надо выбить это сострадание из тебя.
Воспоминание пришло из ниоткуда, когда я уставился на горгулий, украшающих здание, так похожее на то, что я возвел дома.
— Ты больше ничей. Ты сирота, бродяга, неизвестный. Теперь мы твоя семья, твое убежище, твои хозяева. Никогда не забывай это.
Ряды окон, за которыми в клетках содержались новые и старые завербованные, светились в темноте. Мое сердце забилось сильнее от мысли, что они разрушили еще больше жизней, пока меня не было.
— Время работать, Фокс.
Я перевернулся, стиснув зубы из-за сломанной лучевой кости в левой руке. Я не мог вспомнить ничего.
Мой куратор рассмеялся.
— Пытаешься вспомнить, за что какой-то хрен поплатился прошлой ночью? Ты не вспомнишь, агент Фокс. Мы запрограммировали тебя забыть. Мы зомбировали тебя, у тебя кратковременная амнезия по завершению миссии. Таким образом, ты не сможешь подвергнуть риску нас или себя, если тебя поймают. Ты не сможешь лгать, если не помнишь.
Я обернул руки вокруг своей головы, пытаясь выжать воспоминания из своих мыслей. Я не мог идти на войну со сниженным вниманием. Мне нужно было оставаться с ясной головой и быть полностью Призраком.
Внезапное изображение Клары поглотило меня, почти поставив на колени. Ее невинный запах, ее умные глаза — все ушло.
— Роан, не ругайся с моей мамочкой. Она нуждается в тебе.
Мой желудок зарычал, перекликаясь с моим сердцем. Я был гребаном ублюдком, потому что покинул ее. Оставил ее, Хейзел, когда она так во мне нуждалась.
Я не мог дышать от мысли, что больше никогда не увижу Клару. Я никогда опять не смогу побороть стремление убить такую невинность, пока так же не полюблю ее больше жизни.
Хейзел заменила свою дочь, взяв меня в заложники. Ее слезы, ее горе заставляли сжиматься мое сердце, в то время как навязчивый звук ее страданий танцевал по ветру. Я ненавидел, что не был достаточно сильным мужчиной.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Моргнув, я отбросил их обеих из своих мыслей. Им не место здесь. Ничего другого не существовало кроме машины, которой я был, и кровопролития, которым я собирался заняться.
Сжав руки вместе, я сделал шаг из линии деревьев. Выставленный напоказ в очищенном от снега земляном рву вокруг дома, я забыл обо всем, кроме своей миссии.
Я перестал быть Роаном. Я перестал быть человеком с разбитым сердцем из-за смерти маленькой девочки. Я перестал ненавидеть себя за то, что не был там для ее матери.Для этой миссии я был безымянным.
Я был Кармой. Я был Судьбой.
Я побежал.
Мне преградили путь задняя дверь из железа, которую я помогал устанавливать и замок, что я сам создал. Обрывки одежды валялись на снегу, и следы крови уходили вдаль туда, где волки разодрали новобранцев, что не подошли.
Я почти ослеп на психологическом уровне, чтобы избежать еще большего ужаса, но остальные отключились. Ничего не могло дотянуться до них. Даже угроза смерти.
Подняв камень рядом с дверью, я со всей силы разбил петли. Я бы никогда не смог сломать замок, но петли были старыми и изношенными. Дерево раскололось и застонало, смешиваясь с воем ветра.
К тому времени, как дверь скрипнула, открывшись, мои руки были в крови, и я бесконтрольно дрожал от холода.
Я ворвался в место, из которого всегда пытался вырваться. Было темно, поздно и никого не было поблизости. Двигаясь, минуя ловушки и пытаясь избежать датчиков сигнализации, я направился глубже в Ад.
Я проник так дерзко и высокомерно, как они никогда даже не предполагали, что кто-то из своих придет покончить с ними. Они были настолько уверены в себе, полагая, что их человеческое оружие подчинено и верно им до конца.
Они ошибались.
Никто не хотел быть здесь.
Никто не хотел служить в чистилище.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Моей первой остановкой была оружейная. Ряды ножей, лезвий и другого оснащения лежали так же, как два года назад. Наковальня была той же самой. Вонь пота и металла та же самая. Но что-то было другим. Мастерство не такое тонкое, линии не такие прямые. Кузница была единственным местом, где я находил капельку мира.
«Я хочу тебя, Фокс. Я хочу прикасаться к тебе», — голос Хейзел звенел у меня в ушах, заставляя мое сердце сжиматься. Я так чертовски сильно хотел, чтобы она прикасалась ко мне, чтобы не сталкивалась с этим дерьмом внутри моей головы.
Гребаные ублюдки должны умереть. Это мой единственный шанс освободить себя навсегда. Моя последняя надежда на исцеление. Мой последний шанс на счастье с женщиной, которую я отчаянно хочу обнимать и защищать.
Я стоял над кучей оружия, укрощая свое учащенное сердцебиение. Я хотел причинять боль. После всего я стал гребаным Призраком.
Я собрал лезвия полумесяцы, пистолеты с глушителями и молоток, который я так часто использовал, чтобы работать по металлу.
Это было все, в чем я нуждался.
Мое дыхание успокоилось, мои мышцы сгруппировались в предвкушении, и крадучись как демон, которым был, я пошел дальше по коридору. Никаких эмоций. Никакой человечности. Я стал льдом.
«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».
Глухая ночь принадлежала мне, и я пробрался в первую спальню, смешиваясь с темнотой. Я не знал, кто создал сообщество Призраков, или кто покупал наши услуги. Некоторые миссии заключались в убийстве политиков, некоторые в убийстве звезд кино. Не было разницы кого убивать, если у них были деньги, они могли купить нас. Мы были пушками напрокат, и настало время сжечь гребаное место до основания.