Разрушенные

Он так отличался от Фокса. Свет и тьма. Счастливый и мрачный. Но я не сбивалась — не то чтобы я имела какие-то обязательство в отношениях перед Фоксом кроме денежной сделки, — но мои чувства изменились от похоти к чему-то другому.

Я больше не думала о нашем времени вместе только в течение месяца. Я останусь, пока Фокс не улыбнется своей душой. Я останусь, пока он не займется со мной любовью, как я хотела его.

«А если он снова причинит тебе боль?»

Я уйду и никогда не вернусь. У меня были чувства к нему, но у меня не было желания умереть.

— Я хочу выйти наружу. Мне нужно немного солнечного света, — сказал Фокс, перестав раскладывать документы на столе. — Ты пойдешь со мной?

Такая простая просьба. Прогуляться по его собственности на солнце.

Я улыбнулась.

— Ты зовешь меня на свидание? — постучав пальцем по губам, я сказала: — Можно ли это считать, как попытку исправить устоявшуюся у нас традицию похищать меня при помощи ножа?

Внезапно он схватил меня за локоть, потащив вперед. Он сохранил небольшое расстояние между нами, но его дыхание изменилось от расслабленного до неровного.

— Ты знаешь, почему я избегал тебя неделю? Почему я не просил твой рот или не тащил тебя в мою постель? — его серебристые глаза опаляли меня еле сдерживаемой похотью.

Я закусила нижнюю губу, когда волна желания распространилась как лесной пожар. Я стала влажной от воспоминаний того, как сосала его: его соленый, темный вкус, то, как он развалился на части, кончив, в моих руках. Я любила силу, которая была у меня над ним. Я любила, как его тело сотрясается от оргазма. Но на прошлой неделе я ходила по лезвию ножа. Мое тело хотело Фокса каждую секунду каждого дня и невозможность касаться его — чтобы дать ему знать, что я хочу его — была мучением.

— Почему? — пробормотала я, загипнотизированная, его нижней губой.

— Потому что я хочу подарить тебе то, что ты подарила мне. Я хочу, чтобы ты кончила так чертовски сильно, чтобы упала в мои руки. Я хочу быть в состоянии поймать тебя и рассказать тебе все, что ты хочешь знать.

Я качнулась вперед.

— Тогда сделай это. — Мое сердце мчалось как кролик.

Он наклонил голову и его губы были в соблазнительной близости от моих.

— Я бы хотел, чтобы я мог это сделать. Но у меня нет силы. Я хожу по лезвию бритвы между моим прошлым и будущим, которого я хочу. И я так чертовски напуган снова обидеть тебя. — Его пальцы сжали мой локоть крепче. — Я просто хочу быть спокойным внутри. Я хочу нормально мыслить и иметь роскошь просто обнимать тебя.

Фокс отличался от любого человека, которого я знала. Я не могла ненавидеть его. Не с его гигантским сердцем и сладостью, скрывающейся в его насилии. Но я ненавидела, что он говорил правду. Это не была игра, в которую он играл. Он правда не мог контролировать что бы ни жило внутри него, и моя жизнь будет окончена, если он потеряет контроль.

Наши глаза встретились друг с другом: зеленые с серыми. Я встала на цыпочки, чтобы поцеловать его.

Он замер, когда мои губы двинулись к его, и я ждала, что он оттолкнет меня. Я не была глупой. После того что случилось до этого, сейчас я носила нож в своих волосах и заднем кармане. Я исполню свою угрозу, если Фокс снова нападет на меня, и я должна буду выбрать, кто будет жить, а кто умрет.

Его рот приоткрылся под моим, он простонал низко и глубоко, когда я высунула язык и коснулась его нижней губы.

Мои руки не хотели ничего больше, кроме того, чтобы сжать его в объятиях и прижаться к нему. Я хотела трения между нами. Я хотела его руки на каждом сантиметре моего тела.

Его голова наклонилась, чтобы углубить поцелуй, следуя моей инициативе его языком. Это было противоречие, что заставило меня стать влажной из-за него. Властный мужчина во всех отношениях, в теле которого жил мужчина, который хотел только одобрения. Мужчина, который никогда не привязывался или любил, или просто не целовался.

И это разрушило мое чертово сердце.

Он отстранился, заглянув глубоко в мои глаза.

— Прогуляешься со мной?

Я кивнула.

Покинув кабинет, мы спустились по лестнице, через боевой ринг к парадной двери. Только два бойца прибыли на утреннюю тренировку, и никто не помешал нам.

Фокс не остановился, когда мы вышли наружу. Он поднял лицо и нежился под золотистым теплом. Его облаченное в черное тело выглядело неуместной тенью, когда мы прошли по гравийной дорожке к траве.

Он ждал, что я пойду рядом с ним и послал мне небольшую улыбку.

— Моя жизнь была намного легче, если бы солнце светило двадцать четыре часа в сутки.

Я теребила свои пальцы, избавляясь от потребности схватить его за руку. Я ненавидела то, что не могу касаться его. Интимность между нами только и ждала, чтобы утвердиться, но без прикосновений, она исчезала, оставляя след неловкости.

— Если ты так сильно ненавидишь темноту, почему надеваешь все черное?

Его челюсть сжалась, но он продолжил идти.

— Это глупая причина и даже не имеет смысла для меня. Я должен бы надевать желтое и белое — полностью избегая черное, но я не могу.

— Расскажи мне, — я прошептала.

Он остановился и повернулся лицом к дому. Глядя на огромные горгульи, украшающие особняк, он зарычал:

— Я свободен. Так почему же я строю дом точную копию того, где был ад, и происходило зло? Почему я одеваюсь в единственный цвет, который был нам позволен? — его взгляд встретился с моим. — Потому что это все, что я знаю. Единственное место и цвет, которым я доверяю, что они сохранят меня в безопасности. Все остальное ужасает меня, потому что я не достоин забыть свое прошлое.

Мое сердце раскололось, осколки протыкали мои легкие.

— Ты достоин. Каждый день, что я провожу с тобой, ты совершенствуешься.

Он мрачно рассмеялся.

— Только потому, что я сохраняю дистанцию и не трогаю тебя. Поверь мне, если бы ты узнала мои мысли, ты бы сбежала.

— Ты хочешь, чтобы я сбежала?

Он сощурил глаза.

— Ты должна.

— Но ты хочешь, чтобы я это сделала? — я сделала шаг вперед, проклиная неспособность схватить его за руку и держать его. — Сосредоточься на том, что чувствуешь.

Он покачал головой, шагая по направлению к саду.

— То, чего я хочу, не имеет значения. Этого никогда не случится.

Я последовала за ним, желая, чтобы я могла вскрыть его и вытянуть каждую плохую мысль из его головы. Мы не заговорили снова, пока он не повел меня к огромной теплице в задней части его огромной собственности. Большая каменная стена баррикадировала доступ в пространство, и солнце блестело от стеклянных стен и крыши, согревая растения.

Фокс открыл дверь, и огромный порыв тепла ударил мне в лицо.