Разрушитель
Шрифт:
Он открыл дверцу автомобиля и протиснул свое громоздкое тело между сиденьем и рулем.
— Доброго вам дня, мисс Дженнер, — вежливо произнес он. — Передавайте привет своей матушке.
Полицейский захлопнул дверцу и дал газ.
Братья Спендер не знали, кого и благодарить за свое благополучное возвращение домой. То ли артиста, чьи призывы к терпимости сработали, или же полицейского? Он почти не разговаривал на обратном пути к их дому, всего лишь предупредил ребят, что скалы очень опасны и глупо забираться на них, независимо от важности причины. Родителям он дал краткий отчет о случившемся, не упоминая неприятных деталей, и даже предложил отвезти детей на рыбалку на своей
— У меня не шикарная яхта, — предупредил он, — просто небольшая лодка. В это время года идет морской окунь, и если нам повезет, мы поймаем несколько.
Ингрему надо было успеть в отдаленный фермерский дом, пожилые обитатели которого сообщали о похищении трех ценных живописных полотен. Это случилось ночью. По пути он свернул к бухте Чапмена и, хотя подумывал, что напрасно теряет время, но именно за работу участкового ему платили деньги.
— О Боже, Ник, мне так жаль! — воскликнула встревоженная невестка пожилой пары, которой самой-то исполнилось семьдесят. — Поверь, они знали, что картины выставлены на аукцион. Питер твердил им об этом весь год. Но они все забывают! Питер сделал это на правах поверенного, так что все законно. Но, честное слово, я едва не умерла, когда Уинни сообщила, что вызвала тебя. И в воскресенье тоже. Каждое утро я обхожу дом, проверяя, все ли в порядке, но иногда… — Она демонстративно вознесла взор к небесам, выражая без слов то, что думает о своих девяностопятилетних свекре и свекрови.
— Именно поэтому я здесь, Джейн. — Он ободряюще похлопал ее по плечу.
— Но… Тебе ведь нужно ловить преступников!.. — Она тяжело вздохнула. — Беда в том, что наши расходы превышают доходы, а они не могут это понять. Только на домашнюю прислугу мы тратим больше десяти тысяч в год. Старики считают, что они живут в двадцатые годы, когда горничная стоила пять шиллингов в неделю. Меня это сводит с ума! Их надо поместить в дом престарелых, но Питер слишком мягкосердечный и не может на это пойти. Все могло быть иначе, если бы Селия Дженнер не убедила нас рискнуть всем, что у нас было, ради этого негодяя мужа Мэгги, но… — Она замолчала, в отчаянии пожимая плечами. — Я порой так злюсь, что готова закричать! Единственное, что останавливает меня, — боюсь, крик будет продолжаться вечно.
— Ничто не может продолжаться вечно, — возразил Ник.
— Знаю, но время от времени думаю, что пора встретиться с вечностью. Так жаль, что сейчас в аптеках нельзя купить мышьяк. В прошлом это было так просто!..
— Расскажи мне об этом.
Она рассмеялась:
— Ты знаешь, что я хочу сказать.
— Мне производить эксгумацию, когда родители Питера наконец умрут?
— Шанс великая вещь. Но при таких тарифах я умру раньше, чем они.
Полицейский улыбнулся и распрощался. Он не хотел ничего слышать о смерти. «Мне нужен душ», — подумал он, возвращаясь к машине.
Светловолосая малышка уверенно шагала по тротуару в районе Лилипут в городке Пул. В 10.30 воскресного утра на улице было малолюдно. Никто не попытался выяснить, почему она одна. Когда позднее собралась горстка свидетелей подтвердить в полиции, что видели ее, то их объяснения были самыми разными: «Казалось, она знает, куда идет», «На расстоянии 20 ярдов за ней шла женщина, и я подумала, это мать ребенка», «Я решил, что ее остановит кто-нибудь другой», «Я парень, и меня могут повесить, если я подниму малышку»…
Наконец нашлась пожилая супружеская пара, мистер и миссис Грин, у которых хватило здравого смысла, времени и смелости вмешаться. Возвращаясь из церкви, они совершали обычно еженедельный ностальгический объезд района Лилипут. Любовались оригинальными домами, построенными в 1910-1930-х годах, каким-то образом
сохранившимися в водовороте послевоенного движения за массовое уничтожение всего, что выходило за рамки обыденного, в пользу застройки из железобетонных блоков и коробок из красного кирпича. Район Лилипут протянулся вдоль залива Пул, и среди архитектурного хлама, который можно найти везде, встречались и элегантные виллы, окруженные великолепно ухоженными садами, и дома в стиле декоративного искусства с окнами, похожими на иллюминаторы. Супруги Грин обожали их. Они напоминали им молодость.Они проезжали поворот к причалам Солтернз, когда миссис Грин заметила маленькую девочку.
— Посмотри, — произнесла она неодобрительно. — Какая мать могла бы разрешить своему ребенку уйти от нее так далеко? Один неверный шаг, и она окажется под машиной.
Мистер Грин уменьшил скорость.
— Где мамаша? — спросил он.
— Знаешь, а я не уверена… Подумала, это та женщина, которая идет позади нее. Но она остановилась и смотрит на витрину.
Мистер Грин, отставной военный, принял решение.
— Мы должны что-то сделать, — твердо сказал он, останавливаясь и разворачивая машину. Он погрозил кулаком водителю, который громко и яростно сигналил, чуть не задев бампер авто супругов Грин. — Проклятые воскресные водители! Им нужно запретить появляться на дорогах.
— Правильно, дорогой, — поддакнула миссис Грин, открывая дверцу машины.
Она взяла бедную крошку на руки и удобно усадила на колени, а ее 80-летний муж уже вел машину в полицейский участок Пула.
Поездка оказалось мучительной, потому что мистер Грин любил ездить только на скорости 20 миль в час. Движение на такой скорости приводило к авариям в системе одностороннего кругового движения вокруг центра муниципальных и других общественных офисов.
Девчушка прекрасно чувствовала себя в машине, счастливо улыбаясь, смотрела в окно, но уже в полицейском участке ее невозможно было оторвать от спасительницы. Она обняла пожилую женщину за шею и прильнула к доброй старушке, словно ракушка, цепко прилепившаяся к камню. Узнав, что никто не заявлял об исчезновении малышки, мистер и миссис Грин приготовились к длительному ожиданию и сидели с похвальным терпением в полицейском участке.
— Не понимаю, почему ее мать не заметила, что она ушла, — недоумевала миссис Грин. — Я никогда не спускала глаз со своих детей, даже на минуту.
— Она может быть на работе, — отозвалась женщина-констебль.
— Но она не должна, — с упреком возразил мистер Грин. — Ребенку в этом возрасте необходимо, чтобы мать всегда была рядом. Вам нужно вызвать доктора, чтобы осмотреть ее. Понимаете, о чем я говорю? Странные люди пошли в эти дни. Мужчины, которые должны быть умнее. Уловили смысл? — Он произнес по буквам: — П-Е-до-филы. С-Е-К-С-преступники. Знаете, о чем я говорю?
— Да, сэр, я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, не беспокойтесь. — Констебль постучала ручкой по листу бумаги, лежащему перед ней на столе. — В первую очередь мы покажем ее доктору. Но если не возражаете, мы постараемся сделать это по возможности деликатнее. У нас масса дел по этому вопросу, мы пришли к выводу, что лучше не спешить. — Она повернулась к женщине с ободряющей улыбкой: — Девочка сказала, как ее зовут?
Миссис Грин покачала головой:
— Не произнесла ни слова. Честно говоря, я не уверена, что она разговаривает.
— Как вы думаете, сколько ей лет?
— Не больше двух.
Миссис Грин подняла подол хлопчатобумажного платьица малышки.
— Она все еще в памперсах, бедняжка.
Женщина-полицейский решила, что два года — слишком мало, и прибавила еще один год для отчета. Женщины, подобные миссис Грин, оберегали своих детей от частого прикосновения махрового полотенца и начинали рано приучать к горшку. Мысль о том, что трехлетний ребенок в памперсах, была ей непонятна.