Разрушители

Итак, наша очаровательная знакомая снизошла до того, чтобы взяться за дело собственноручно. На этот раз вместо упражнений с ножом намечалась огневая потеха. Я избегал смотреть на лежащую рядом Терезу Белл. Припомнилось, как она укоряла Зигги Кронквист, сломавшуюся на допросе. Интересно, вспомнила ли об этом и она, теперь, когда настал ее черед.

Глава 25

Следуя указаниям своей очаровательной сообщницы, Казелиус снял с Терезы одну из туфель - левую, если это вас интересует - и тонкий белый носок. Дороти театральным жестом зажгла пламя горелки и отрегулировала его на максимальную длину, около трех дюймов.

Затем Казелиус очень аккуратно завернул штанину джинсов и хорошенько ухватился за щиколотку Терезы. Дороти нетерпеливо подалась вперед, поднося пламя, и воздух наполнился знакомым запахом горелого мяса.

Разумеется, мне доводилось испытать такое и на собственной шкуре. Что подтверждают соответствующие шрамы. Проникающий в ноздри тошнотворный запах заставил меня вспомнить одного титулованного шведского джентльмена - кстати, моего далекого родственника; как я уже говорил, далеко не все они приятные люди - который руководил подобной операцией, выполняемой с помощью ножа, разогретого над пламенем горелки. А еще в Бразилии мне довелось познакомиться с довольно смазливой дамочкой, которой удавалось удерживать сигарету горящей, несмотря на многочисленные соприкосновения с человеческой кожей. Моей кожей. И уж совсем давно, помнится, повстречался я на родном юго-западе с парнями, у которых возникла оригинальная мысль использовать расплавленную сталь...

– Когда состоится церемония, в субботу или в воскресенье?

– Кто приглашен принять участие?

– В какое время начнется презентация? Вопросы сопровождались щелчком курка, вырывающимся языком пламени и запахом горелого. Допрос продолжался:

– Во сколько прибудет почетный гость?

– Церемония назначена на воскресенье?

– Церемония назначена на субботу?

– В какое время?..

Казелиус спокойно произнес:

– Достаточно.
– Когда же Дороти вновь включила горелку, он схватил ее за руку и уже более резко повторил: - Я сказал, достаточно!

Распущенные волосы Дороти Фанчер падали на ее блестящее от пота лицо. Сейчас она напоминала свирепую ведьму, которой не дали довести до конца зловещий обряд. Каковой, собственно говоря, и являлась.

– Отпусти меня!
– воскликнула она.
– Я заставлю эту упрямую дрянь отвечать, даже если для этого придется превратить ее в пепел.

Женщина рядом со мной лежала молча и неподвижно. С начала и до конца. Она не только не воспользовалась моим советом, но и вообще не проронила ни звука: стона, вопля или крика, и уж, разумеется, ни единого слова. Казелиус давно отпустил ее ногу, поскольку держать ее было ни к чему. Она не сопротивлялась, она даже не вздрогнула. Просто лежала, тихо и неподвижно.

Это казалось немыслимым. Первым делом я подумал, что она потеряла сознание, а то и скончалась от вызванного болью сердечного приступа, но глаза ее оставались открытыми и живыми, а дыхание - размеренным. Признаюсь, меня даже кольнула этакая профессиональная зависть. Как я уже говорил, мне доводилось сносить подобные процедуры, и хотя при необходимости я способен сдержать эмоции, но обычно извиваюсь и корчусь, попутно стараясь ослабить наложенные путы, а когда боль становится особенно нестерпимой, - достаточно громко постанываю. Столь полное самообладание переводило эту женщину в другую, более высокую категорию.

– Она не станет отвечать, - сказал Казелиус.
– Она умрет, но будет молчать. Это известное явление, нам рассказывали о нем во время обучения. Такие как она встречаются довольно редко, но болью от них ничего не добьешься. Возможно, подействовали бы наркотики, но наркотиков у нас нет.

– Он пожал плечами.
– Не важно. Мы и так получили ответ на свои вопросы: она ничего не знает. Я наблюдал за ней, и мне не впервые наблюдать за человеком во время допроса. Она водит нас за нос. Ей нечего нам сказать, она вообще не знает, о чем мы говорим; по-видимому ее организацию не поставили в известность, так что нам не о чем беспокоиться. Мы теряем время. Убери эту горелку.

Что вызвало у Дороти Фанчер взрыв негодования.

– Не забывайтесь, мистер Казелиус! Не стоит думать, что вам дозволено здесь распоряжаться только потому, что мы... Вас наняли для выполнения этой работы и не пытайтесь мною командовать!

– Прошу прощения, миссис Фанчер!

Голос Казелиуса прозвучал сухо и официально. Он отпустил руку Дороти, резко повернулся, поднялся по ступеням, ведущим в рубку, и исчез. Легкое покачивание яхты свидетельствовало, что он перешел на соседний катер.

– Сейчас же вернись!
– крикнула ему вслед Дороти Фанчер, а затем уже другим тоном добавила: - Ронни, прости, я не хотела... Аллах, ох уж эти чувствительные мужчины!

Она перевела взгляд на бутановую горелку, а затем на Терезу. Свирепо швырнула горелку на кровать и направилась прочь, но, спохватившись, остановилась, подобрала орудие пыток и только после этого ушла. Покачивание засвидетельствовало, что и она покинула "Лорелею-3". Я почувствовал, как лежащая рядом женщина медленно и осторожно выпускает удерживаемый воздух.

– На случай, если у тебя остались какие-либо сомнения, Мэтт, могу заверить, что приятного было мало, - прошептала она.

– Знаю.

Она выдержала небольшую паузу, затем сказала:

– Пожалуй, ты и правда должен знать. Наверное, это можно назвать обычным профессиональным риском. Остается надеяться, что начальство должным образом оценит мои старания. Каждый бюрократ должен испытать себя в настоящем деле, правда? Вот только не знаю, как поточнее отразить это в отчете.

Я понимал, что она говорит, пытаясь отвлечься от мыслей о боли.

– Должен перед тобой извиниться, - сказал я.

– Извиниться?

– Я слышал, что ты довольно круто обошлась с Кронквист, когда та не выдержала допроса. И принял тебя за очередную труженицу БПС, которая обожает поучать оперативников, какими стойкими им надлежит быть. Покорнейше прошу меня простить.

– Извинения приняты, - прошептала она.
– БПС?

– Большой письменный стол.

Она сдавленно рассмеялась и на какое-то время замолчала. Напряженно-размеренное дыхание свидетельствовало, что она продолжает бороться с болью в ступне.

Чуть погодя она произнесла:

– Жаль, что эта женщина не оставила горелку на кровати. Мы могли бы с ее помощью избавиться от веревок.

– Не переживай. Я же говорил, что хорошенько поработал над этой яхтой. Ты устоишь на ногах?

– Ступня обгорела только сверху, дыру она прожечь не успела. Так что идти я смогу. За меня не беспокойся.

– Ладно, начнем действовать, когда нас хоть немного оставят в покое... Кстати, вот и они.

На этот раз первым вошел Казелиус. Дороти осталась на ступенях, позади и немного выше его. Она прибрала свои тяжелые черные волосы и вытерла пот с лица. Облизала губы, наблюдая, как Казелиус извлекает револьвер из кобуры на поясе - мой маленький пятизарядный "смит-и-вессон".