Разведка: лица и личности
Шрифт:
Когда Шелепин и его команда забрали слишком много власти и превратились в организованную силу, Брежнев со своими соратниками решили покончить с этой новой опасностью. Первым, конечно, должен был пасть самый сильный шелепинец — Семичастный. Некоторые исследователи припоминают, что его сняли с поста председателя КГБ, когда Шелепин находился в больнице и, следовательно, можно было обеспечить единогласное решение Политбюро ЦК КПСС по данному вопросу. Формальным предлогом было бегство Светланы Аллилуевой в США. Недосмотрел, дескать, Семичастный, не обеспечил. Скандал был, конечно, вселенский. Хулиганы и озорники стали распевать по этому поводу нецензурные частушки.
И поехали «комсомольцы»
Мои немногочисленные личные контакты с Семичастным были связаны с африканскими делами, и особенно с Египтом. Моя первая командировка в Египет закончилась весной 1960 года не только по причине длительного там пребывания, но и потому, что наш контакт с египетскими спецслужбами снизился до нулевой отметки. Основу разногласий составляла репрессивная политика Насера по отношению к сирийским и египетским коммунистам.
К середине семидесятых годов сотрудничество и деловые связи между СССР и Египтом стали налаживаться, и египетская сторона выразила пожелание возобновить контакт между КГБ и Службой общей разведки. Эта миссия была поручена мне, и я стал бывать на приемах по случаю приезда в СССР различных египетских делегаций, восстанавливать полезные связи и время от времени общаться с Семичастным.
Каких-то особых симпатий он у меня не вызывал. Держался он нарочито строго, был самолюбив и властолюбив. Государственного глубокомыслия от него не исходило. Чувствовалось, что ему нравится быть полновластным хозяином правительственных особняков на Воробьевых горах, где его все знали и относились к нему с восторженным подобострастием и даже любили его как хорошего и рачительного хозяина. Весь обслуживающий персонал, естественно, знал его гастрономические вкусы: какие рыбные блюда ему нравились, какие шашлыки и напитки. Знакомые мне люди из «Девятки» доверительно сообщили, что председатель предпочитает горилку с перцем, но не какую-нибудь, а из Киева, и поэтому она регулярно и в больших количествах поставляется в правительственные резиденции. «Они это очень уважают!» — пояснил чей-то восторженный голос.
Так или иначе, Семичастный поручил мне в середине 1966 года вылететь в Каир, восстановить отношения со всесильным тогда Салахом Насром — руководителем Службы общей разведки и парафировать с ним подготовленное нами соглашение о сотрудничестве.
В ту пору я тоже верил в силу бумаг, разного рода договоров и соглашений, и летел в Каир с огромной радостью и даже ликованием.
Во-первых, мне было приятно, что мой труд по установлению и развитию контактов со спецслужбами Египта не пропал даром и имеет интересное продолжение, а во-вторых, потому, что в этой стране я провел по-настоящему счастливые пять лет. Здесь родились мои дочери-близнецы, здесь были приобретены друзья и среди египтян, и среди соотечественников, и здесь, наконец, я стал профессиональным разведчиком.
Что же касается любви к подписанию взаимообязывающих документов, то в нашем государстве она носила патологический характер. Каждое малое явление в межгосударственных отношениях мы стремились закрепить в договорах, соглашениях и протоколах. Существовал священный ритуал подписания бумаг: само подписание, обмен красивыми папками с подписанными уже документами, обмен ручками, которыми были произведены подписи, речи, фотографирование, банкет… Мы заразили этим и другие страны: в одной из арабских стран мне дали для подписания протокола ручку с красными чернилами (цвет нашего флага), а арабский министр подписал документ зелеными чернилами (цвет знамени ислама). Большинство этих бумаг никогда не выполнялось, о них быстро
все забывали и вспоминали лишь тогда, когда отношения осложнялись и надо было уязвить партнера и уличить его в нарушении договоренностей.Многие наши партнеры по сотрудничеству из числа афро-азиатских государств стремились взаимодействовать и сотрудничать с нами, но как черт ладана боялись подписывать документы и торговались буквально из-за каждой строчки. Мне кажется, что сейчас у них вырабатывается более спокойное отношение к этой процедуре.
В общем, спасибо Семичастному за то, что он направил тогда меня в Египет!..
В предыдущей главе я подробно рассказал о Ю.В.Андропове. Здесь мне остается добавить всего несколько слов.
Назначение председателем КГБ Андропова было для чекистов неожиданным. В Комитете его практически никто не знал, и все принялись гадать, что бы это могло означать.
Официальные объяснения на этот счет были спокойными и стандартными: ротация кадров, линия на дальнейшее приближение органов безопасности к ЦК КПСС и, опять же, необходимость поднятия на должную высоту роли партийных организаций в системе КГБ.
Хочу подчеркнуть еще раз: Юрий Владимирович был первым председателем КГБ, который с одинаковым интересом и рвением занимался и большой политикой, и оперативными делами разведки и контрразведки. В органах госбезопасности Андропов пользовался огромным авторитетом и любовью. Был он многолик: мог быть строгим и недосягаемым, мог быть близким и простым. Вручая нам с Яковом Прокофьевичем Медяником ордена Октябрьской Революции за Афганистан, выглядел утомленным и расслабленным, сидел за столом в подтяжках, без пиджака и, не принимая торжественной позы, выдал нам коробочки с наградами и сказал:
— Надоели уже бесконечные торжественные речи, много вы их наслушались на своем веку… Спасибо вам, ребята, за хорошую работу… Лучше поговорим о делах…
И еще одно. В наш бесцензурный век, когда в средствах массовой информации и в книжной продукции дозволены все виды глумления и цинизма, так и не появились публикации, выставляющие Андропова в глупом виде по примеру прочих руководителей государства. Кто-то его не любил, кто-то, может быть, ненавидел, но все видели в нем умного человека, крупного государственного деятеля, сторонника осторожных реформ, которому, увы, не было отпущено времени на их осуществление.
Появление в кабинете председателя КГБ на семимесячный срок Федорчука было весьма неожиданным. Он отнюдь не являлся кандидатурой Андропова. Скорее наоборот, назначили его на эту должность не с подачи Юрия Владимировича, а по настоянию Г.К.Цинева, одного из первых заместителей председателя КГБ. Вконец одряхлевший Брежнев не смог даже произнести имени Федорчука при объявлении о назначении нового председателя. Ему была уготована миссия неуклонно проводить линию Брежнева по подсказкам Цинева, и не более того.
Виталий Васильевич, несомненно, человек честный, строгий и законопослушный, был движим самыми лучшими намерениями, но его представления о работе органов государственной безопасности сложились в далекие предвоенные годы, главным образом, по линии военной контрразведки. До назначения на пост председателя КГБ Федорчук в течение 12 лет возглавлял КГБ Украины и все свои силы и знания обращал на борьбу с проявлениями украинского национализма. Разведки он вообще не знал и относился к ней довольно сдержанно, полагая, что главным в работе КГБ являются внутренние проблемы.