Разведка: лица и личности

Эфиопия издавна представлялась нам страной исключительно героической и свободолюбивой. Эти представления усиливались многочисленными репортажами и фотографиями, публиковавшимися в советской прессе в 30-е годы, когда Эфиопия вела вооруженную борьбу с фашистской Италией. Действительно, Эфиопия — практически единственная страна в Африке, которая всегда оставалась независимой.

Эфиопия к тому же и христианская держава, находящаяся в мусульманском окружении, — на этой почве у России сложились с ней дружественные отношения. Вообще-то порядки в эфиопской христианской церкви странные и специфически эфиопские. В одном из главных храмов столицы,

соборе Святой Троицы, построенном в ознаменование освобождения Эфиопии от итальянской оккупации (1936–1941 гг.), можно увидеть наряду с прекрасными витражами на библейские сюжеты картины из современной политической жизни. На одной из них император Хайле Селассие выступает в ООН, на другой он же поднимает флаг в честь победы над итальянцами. В соборе установлено мраморное надгробие, которое заблаговременно приготовил для себя Хайле Селассие, однако где в действительности захоронено его тело, никому не известно. Прежние власти скрывали это. Может быть, новый режим внесет ясность в этот вопрос. Во всяком случае, совсем недавно в Эфиопии заговорили об обнаружении останков императора. В соборе Святой Троицы стоят скамьи для молящихся, как у католиков, а обувь при входе положено снимать, как у мусульман.

Наконец, Эфиопия — родина кофе, хотя это и пытаются оспаривать арабы. В Эфиопии родиной кофе считают эфиопскую провинцию Каффа. Арабы утверждают, что родиной кофе является Йемен, а именно район порта Меха (отсюда сорт «мокко»). Так или иначе, сложный способ приготовления кофе из зеленых зерен совершенно одинаков и в Эфиопии, и в арабских странах, и скорее всего открытие кофейных кустарников произошло примерно одновременно и в Эфиопии, и в Йемене.

Непосредственное знакомство с Эфиопией несколько разочаровывает — та же бедность и примитивность жизненного уклада, что и в большинстве африканских стран. Но все равно Эфиопия манит и привлекает к себе.

Когда я стал заниматься Африкой и узнал, какие пышные, торжественные и уводящие в глубины истории эпитеты заложены в титуле эфиопского императора Хайле Селассие, то проникся еще большим интересом к этой загадочной стране. Оказывается, Хайле Селассие — прямой потомок царя Соломона и царицы Савской и «Храбрый лев» племени Иуды. Бывшая императорская династия и эфиопские историки новейшего времени стойко держатся за эту версию и возводят родословную императорской семьи к библейским временам.

Понятно, что после заочного знакомства с Эфиопией мне очень хотелось туда попасть, но, пересекая Африку вдоль и поперек (чаще вдоль, ибо авиалинии шли в сторону метрополий — в Лондон, Париж, Рим и Брюссель, а поперечных авиалиний практически не было), я долго не имел случая осуществить свое желание. Командировка в Эфиопию выпала мне лишь в октябре-ноябре 1990 года.

Аддис-Абеба («новый цветок» по-амхарски) необыкновенно красива с воздуха. В городе и его окрестностях много яркой зелени, которая хорошо обрамляет высокие белые здания легкой конструкции и скрывает ветхие и убогие строения. Цель поездки — переговоры с Министерством внутренних дел Эфиопии относительно сотрудничества по линии разведки. В стране кризисная ситуация. Отряды повстанцев уже продвигаются в сторону Аддис-Абебы. Надо разобраться и в ситуации, и в складывающихся между нами отношениях.

Переговоры прошли по-деловому. Эфиопы всегда с благодарностью принимали нашу скромную помощь, с вниманием относились к нашим советам, но при этом, что самой собой разумеется, сохраняли за собой полную самостоятельность и свободу действий. Наверное, никто не сможет нас упрекнуть и в том, что мы хоть когда-то подталкивали эфиопские службы безопасности к тем или иным действиям в ущерб их национальным интересам. Надо сказать, что одна из основных заповедей для наших советников по линии разведки — абсолютное невмешательство во внутренние дела дружественных государств, так как только такой подход может обеспечить ровные и устойчивые партнерские отношения.

Все увиденное в Эфиопии, как и состоявшиеся беседы, в той или иной степени указывало на близость краха режима Менгисту Хайле Мариама. Подтверждали это и унылые, растерянные лица наших собеседников, начиная с министра внутренних дел Тесфайе Вольде-Селассие, его заместителя Мерши Кетселы, начальников департаментов и кончая сопровождавшими нас рядовыми сотрудниками МВД. Многое из того, что нам показали, тоже носило на себе унылую печать увядания и исчезновения.

На большой и живописной территории, на окраине Аддис-Абебы, расположен учебный центр МВД Эфиопии, имевший громкое и претенциозное название «Центр стратегических исследований». На территории стоят коробки нескольких недостроенных зданий, сооружавшихся с помощью Германской Демократической Республики. С исчезновением ГДР строительство прекратилось и никаких реальных планов по достраиванию этих зданий, естественно, уже не было. Руководители центра, рассказывая нам о своей работе, читали по бумажке. Это производило гнетущее впечатление и выглядело совершенно противоестественно: земля, можно сказать, горит под ногами, а они все что-то еще читают по бумажке.

Грустное впечатление оставило и посещение служебного музея при отделе международных связей МВД. В этом скромном учреждении помимо стендов с материалами о враждебных режиму организациях имелись и стенды, посвященные партнерам МВД Эфиопии, с которыми поддерживались дружественные и деловые связи. С недоумением мы взирали на стенды, посвященные СССР, Кубе, Чехословакии, Болгарии, ГДР и Народной Демократической Республике Йемен. Одних государств уже не было, другие прекратили свои связи с МВД Эфиопии, а стенды остались. Надолго ли?

Приятным отвлечением от тревожной эфиопской действительности была поездка в курортное место Содэре, знаменитое своими радоновыми источниками. Провели мы здесь всего одну ночь, а запомнилась эта поездка на всю жизнь. Был ужин рядом с отелем, на свежем воздухе, у костра. Один большой костер горел сам по себе, а на другом жарился козленок. Пронзительно кричали неведомые нам эфиопские птицы, ярко светила большая луна, пахло разными цветами и травами, но самым сильным и стойким был запах мяты. Все устали после долгой дороги и наслаждались покоем и вечерней прохладой. Заместитель министра Мерша Кетсела рассказывал о быте и нравах эфиопов, а его маленькая и кругленькая жена с неожиданно русскими — рязанскими — чертами лица, но с очень смуглой эфиопской кожей строго контролировала своего мужа по части употребления спиртного.

Но главным событием в Содэре было, конечно, купание вечером и утром в радоновом бассейне с теплой, почти горячей водой. Густая и тяжелая голубая вода не позволяла быстро плавать. От воды шел густой пар, и вылезать из бассейна никак не хотелось: у всех членов нашей делегации возникло ощущение, будто вода настолько целебна, что, посидев подольше в бассейне, не только излечишься от радикулита и прочих болезней, но и укрепишь расшатавшиеся нервы.

Запомнился также завтрак в кафе, рядом с бассейном. Все, что нам подавали, пытались отнять обезьяны — серые макаки. Они, сгруппировавшись по три-четыре особи, слаженным броском кидались к столикам и хватали все, что мы не успевали спрятать. Но это, скорее, все же была игра, а не серьезные нападения. Один эфиоп, правда, ходил с рогаткой и лениво постреливал в обезьян, чтобы они не действовали слишком нагло и активно. Одна обезьяна, насытившись отнятым у нас хлебом, спокойно запила свой завтрак радоновой водичкой из бассейна, тем самым как бы подтвердив ее целебные свойства.

По возвращении из Содэра мы неожиданно узнали, что главу делегации намерен принять президент Менгисту Хайле Мариам. Теперь я, кажется, уже могу претендовать на то, что был последним советским официальным представителем, которого принял бывший президент Эфиопии. Менгисту Хайле Мариам назначил аудиенцию в своем новом роскошном дворце, где размещался Государственный совет. Смысл этой встречи, судя по характеру состоявшейся беседы, заключался в том, что президент хотел более точно уяснить, насколько Советский Союз отошел от Эфиопии и на что он, Менгисту, может еще рассчитывать. На встречу Менгисту допустил лишь министра внутренних дел Тесфайе Вольде-Селассие, свою переводчицу и стенографистку. С нашей стороны он никого не пожелал приглашать.