Разведка: лица и личности

Вопросы президент ставил прямо: «Что происходит в СССР? Есть ли будущее у советско-эфиопских отношений? На вашу экономическую помощь мы уже не рассчитываем, но просим сохранить хотя бы военную. Без вашей военной помощи мы не сможем успешно вести переговорный процесс с вооруженной оппозицией и наше положение в ближайшие месяцы станет катастрофическим». В конце беседы президент бросил упрек: «Вы сами ориентировали нас на социалистический путь развития, и вы же сами от нас сейчас отворачиваетесь!» Чувствовал себя Менгисту неуютно на своем диване: все время двигался, менял позы и водил во все стороны черными беспокойными глазами. Эта его излишняя подвижность мешала сосредоточенно вести беседу. Впечатление было такое, что Менгисту старался подавлять свойственные ему, особенно в тот период, раздражительность и вспыльчивость и с трудом удерживал беседу в мирном русле.

Встреча с Менгисту состоялась 1 ноября 1990 года, а 21 мая 1991 года он объявил о своей отставке и вылетел из Эфиопии в Зимбабве, где поселился в тридцати километрах от столицы Хараре, на заблаговременно приобретенной ферме. Сразу же после бегства Менгисту началась массовая эвакуация из Эфиопии советских граждан (сколько их уже было, подобных массовых эвакуации!). Ровно через неделю, 28 мая, в столицу вошли первые отряды вооруженной оппозиции.

Бурно живет Эфиопия в завершающие XX век десятилетия. 12 сентября 1974 года последний император «соломоновой» династии Хайле Селассие был смещен, арестован, вывезен в «специально отведенное место» и исчез навсегда после сорокачетырехлетнего пребывания у власти.

21 мая 1991 года, как уже упоминалось, первый президент Эфиопии Менгисту Хайле Мариам, учитывая печальный конец императора и желая все же остаться в живых, заблаговременно покинул Аддис-Абебу. Таким образом закончился период «социалистических преобразований» в Эфиопии. Что будет дальше? Поживем — увидим.

Танцы в Анголе

Ангола долгое время оставалась для нас закрытой страной. О ее богатствах (нефть, золото, алмазы, кофе) ходили легенды, а столица Луанда на почтовых открытках выглядела красивой жемчужиной у моря.

Прежде чем советские представители смогли попасть в Анголу, пришлось много походить вокруг да около.

С позиций пограничных с Анголой стран — Конго (Браззавиль), Заира, Замбии, а также Танзании мы старались понять, что происходит в Анголе, насколько в стране сильны позиции партии Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА в португальской аббревиатуре), лидером которой был Агостиньо Нето. Нужно было также уяснить себе положение других партий и движений. Представлялось разумным поддержать партию Нето, известную нам с 1956 года, но прежде необходимо было узнать, в чем она нуждалась, какие объемы помощи наиболее целесообразны.

В январе-феврале 1967 года межведомственная группа, состоявшая из сотрудников Международного отдела ЦК КПСС, МИД и КГБ, выехала в командировку по странам Африки, чтобы разобраться с проблемами национально-освободительного движения в Мозамбике, Португальской Гвинее и Анголе. В состав группы входили четыре специалиста-африканиста: заведующий африканским сектором Международного отдела ЦК КПСС Петр Иванович Манчха, веселый и жизнелюбивый человек, большой патриот Африканского континента, который в промежутках между делами успел за время нашего путешествия рассказать свыше ста относительно свежих анекдотов, имеющих хождение в основном в мужском обществе; заведующий одним из африканских отделов МИД СССР Геннадий Иванович Фомин, легкий на подъем и с большим запасом юмора человек, опытный дипломат; сотрудник сектора П.И.Манчхи Петр Никитович Евсюков, специалист по африканским колониям Португалии, в дальнейшем наш первый посол в Мозамбике, отличный знаток и автор популярного в свое время учебника португальского языка; и я, в то время начальник одного из африканских отделов внешней разведки.

Из всех стоящих перед нами проблем ангольская вызывала особое внимание. В Дар-эс-Саламе мы встречались с представителем МПЛА Шипендой, в Лусаке — с Аннибалом де Мело. И тот и другой просили оружия и медикаментов, говорили о трудностях транспортировки военных грузов в Анголу, о тяжелых боях, которые ведут отряды МПЛА, привычно и ловко чертили схемы расположения фронтов и военных зон, но никаких реальных свидетельств о боевых действиях и освобожденных районах у нас по-прежнему не было. Мы упорно искали людей, побывавших недавно в Анголе, но не находили.

Больше всего в смысле получения конкретной информации нам повезло в Браззавиле. Там в ту пору находилась штаб-квартира Нето, присутствовали компетентные собеседники из ангольцев, да и браззавильские государственные и политические деятели интересовались положением в Анголе более серьезно, так как Конго граничит с богатой нефтью провинцией Анголы Кабиндой. Поговаривали браззавильцы и о том, что Кабинда, мол, вообще экономически и этнически ближе к Конго, нежели к Анголе, высказывали и сомнения в боеспособности военных формирований МПЛА, которая построена, как они утверждали, главным образом по племенному признаку.

В Браззавиле мы обнаружили советского врача, работавшего в военном госпитале МПЛА в городе Долизи близ анголо-конголезской границы. Врач рассказал, что раненые в госпиталь поступают достаточно регулярно, следовательно, имеют место какие-то военные действия. По его сведениям, в отрядах хорошо работают командиры и комиссары и неплохо обстоит дело с воинской дисциплиной.

Наконец добрались мы и до самого Нето. На вид и на самом деле он был человеком самой мирной профессии: по образованию—врач, по призванию—поэт (на русском языке вышли его сборники «Стихи» и «С сухими глазами»). Волею обстоятельств он стал лидером партии, которая сыграла важную роль в деле достижения Анголой независимости. Лицо у Нето было круглое, приятное, доброе. Широкая и какая-то располагающая улыбка обнажала два передних, сильно выдающихся вперед зуба с широкой щелью между ними. На всем его облике лежал налет печали и усталости. Из-за слабого зрения он постоянно носил очки. Ни воинственности, ни решительности в Нето не чувствовалось, по чисто внешним признакам трудно было угадать в нем лидера и организатора партии.

В действительности же Нето был человек и мужественный, и решительный. С двадцати лет он включился в активную борьбу с колониализмом. Трижды арестовывала его португальская охранка. В перерывах между пребыванием в заключении учился, стал уважаемым в Анголе врачом, писал стихи.

Звон кандалов на дорогах…Толпы народа,Изгнанного отовсюду…Ритмы в шагах окровавленных ног,Ритмы в крови,Текущей из-под ногтей, —И все это ритмы…Ритмы…О, голоса истерзанной Африки!

Это стихотворение было широко известно в Анголе.

И первая, и последующие беседы с Нето полностью нас не удовлетворили. Разговоры о внутреннем положении в Анголе, о позициях различных партий и перспективах их объединения в единое движение, о конкретных военных действиях МПЛА Нето все время переводил на внешние аспекты ангольской проблемы, которые нам были и без того известны. В то же время Нето не пытался преувеличивать заслуги своей партии и в отношении ожидаемой от нас помощи высказывался достаточно умеренно. Впечатление от встреч с ним осталось приятное, и если бы не цвет кожи, то Нето скорее можно было принять за несколько флегматичного европейца, нежели за темпераментного африканца.

После антифашистской «революции гвоздик» 1974 года в Португалии Ангола получила наконец независимость, и Агостиньо Нето стал в 1975 году ее первым президентом. Но недолго ему пришлось жить в свободной Анголе — в 1979 году он скончался, а на пост президента был избран Жозе Эдуарду душ Сантуш, кстати, выпускник Бакинского нефтехимического института. С ним мне тоже приходилось встречаться в 1981 году.

Делегация КГБ прибыла тогда в Луанду для переговоров с Министерством госбезопасности по вопросам дальнейшего развития сотрудничества. Первым делом нас повели к гробу Нето, набальзамированное тело которого должно в будущем покоиться в грандиозном мавзолее — он до сих пор строится в столице. Задумка новых лидеров Анголы сводилась к тому, чтобы увековечить память Нето сооружением величественного монумента, которому не было бы равных в Африке. Однако после начала строительства усилилась критика этого слишком дорогого и обременительного для разоренной Анголы проекта, и дело надолго затянулось.