Развилка
Шрифт:
Немцы все-таки захватили Москву. Но заплатили за это огромную цену. Я сам свидетель того, как на запад один за другим шли санитарные эшелоны с ранеными. Их было много и, если верить слухам и Совинформбюро, в московской мясорубке германцы потеряли десять дивизий, много танков и самолетов. Но самое главное - больше ста тысяч солдат только убитыми. А Советский Союз, несмотря на ряд поражений и потерю столицы, продолжал сопротивляться. Для немецких военачальников это стало неприятным сюрпризом, и они в очередной раз вспомнили про инонациональные формирования. Наш полк, благодаря прикрытию со стороны генерала Шенкендорфа, пока не трогали. А все остальные
В конце ноября в расположение полка прибыли белоэмигранты, полтора десятка опытных офицеров. Возглавлял группу майор Александр Николаевич Пуговкин, в прошлом полковник царской армии, и Кононов сразу сделал его своим заместителем. Белоэмигранты из Югославии и добирались долго, потому что сначала посетили Берлин и штаб Казачьих Формирований РОА. Но все-таки они добрались и привезли с собой подарки. Кононову кубанскую шашку с гравировкой: "Герою-казаку майору Кононову И. Н. от казаков-эмигрантов в Югославии"; и личное письмо от кубанского атамана Вячеслава Григорьевича Науменко. А личному составу полка образ Божьей Матери, наказ о боевой дружбе русских белоэмигрантов и вчерашних красноармейцев, а так же газеты и письмо от атамана Краснова, которое было зачитано перед казаками на утреннем построении:
"Сыны Тихого Дона, Вольной Кубани, Бурного Терека и других наших земель вновь поднялись, чтобы отстоять исконную казачью свободу. Примите мой казачий сердечный привет. Мы все радуемся вашим ратным успехам в боевых делах с красным чертополохом. Вы, Иван Никитич, как мне известно, со своим полком стоите на истинной дороге. Искренне желаю успеха в таком чистом и светлом деле. Помните, мы, старые казаки, всегда с вами и готовы оказать по нашим возможностям и силам, помощь и поддержку. Знаю, что Вам сейчас особенно трудно двигать поднятое Вами дело. Но, как известно, без большого труда большие дела не делаются"...
Как мне думается, после внимания, которое к нему проявили старые царские вояки, Кононов многое переосмыслил. И если раньше он всячески оттягивал объединение с РОА, от которого не видел пользы, теперь командир полка сам этого хотел. И вскоре, после консультаций с генералом Шенкендорфом, 102-й Донской казачий полк стал готовиться к вхождению в состав Русской Освободительной Армии. В это же время появились офицеры связи из штаба Трухина, среди которых я увидел знакомую личность, Ивана Сергеевича, преподавателя школы урядников, который был в чине полковника и представлялся как Семенов. Скорее всего, фамилия не настоящая. Но мне какое дело? Позовет, пообщаемся, а нет, так и не надо.
Иван Семенович про меня все-таки не забыл, и мы встретились в штабе полка. Он офицер, а я урядник. Поговорили о командире полка, и я был честен. Кононов боевой офицер и патриот России, волевой и смелый, пробивной и хваткий. На этом беседа окончилась и Семенов меня больше не задерживал. Сказал напоследок, что мой родственник есаул Погиба передает привет, и мы расстались.
Полк готовился к маршу. Все чувствовали, что нас вот-вот сдернут с насиженного места. Возможно, отправят под Киев, где было решено создать большой учебно-тренировочный лагерь для русских добровольцев. Или сразу на фронт. Слухов было много. Однако все мы ошибались.
Тревога прозвучала
неожиданно, посреди ночи, и было объявлено, что полк выдвигается в сторону Гомеля. Там появился советский кавалерийский корпус Белова, который прорвался через линию фронта и вышел на тыловые коммуникации немцев. Остановить его предстояло нам, и полк Кононова в очередной раз покинул пункт постоянной дислокации.16.
Добрушский район. 07.12.1941.
– Погиба, ты слышишь меня?!
Голос сотника Тихонова в динамике радиостанции звучал глухо, но вполне разборчиво, и я ответил:
– Слышу, господин сотник.
– Как у тебя дела?
– Все спокойно. Хутор занял. Противника не видно и не слышно.
– Плохо.
– Что плохо? Не понял. Повторите.
– Плохо, что красных не видно. Они рядом, так очередной перебежчик сообщил, только что прибился. И они приближаются к тебе. Как понял, Погиба?
– Вас понял, господин сотник. Каковы силы противника и когда его ждать?
– Все, кто не сдался. Идут с танками.
– Жду ваших приказаний.
– Держи хутор и дорогу. Не отступай. Вцепись в хутор и дорогу. Дерись, сколько сможешь. Если выпустим красных из колечка, еще месяц за ними будем гоняться. Бейся, Андрюха. Через час мы будем у тебя.
– Слушаюсь, господин сотник. Держать хутор и дорогу.
– Бог в помощь, Андрей! Мы уже выдвинулись! Идем к тебе!
– Приказ ясен. Конец связи!
Передав микрофон побледневшему радисту, который слышал мой разговор с сотником, я сказал ему:
– Радиостанцию спрячь в подвал. Если есть какая-то книжка с позывными и нашими частотами, сожги. Потом бери автомат и занимай оборону.
– Где занимать...
– прошептал он.
– В подвале, мать твою.
– Как скажете, господин урядник.
– Не раскисай, связь, у тебя шансов уцелеть больше всего, - я хлопнул его по плечу, подхватил верный ППД и выскочил во двор.
Меня сразу обдало холодом. Начало зимы - уже чувствуется легкий мороз и с темных небес срываются первые хлопья снега. Но пока терпимо, тем более в моем взводе все имеют полушубки и теплую обувь.
Во дворе стояли казаки моего взвода, несколько полицаев и мужики-возницы. На построения и прочую строевую муру нет времени. Поэтому я сразу объяснил ситуацию:
– Противник идет на прорыв. Через нас идет, если кто не понял. Необходимо выиграть время - один час. Все ясно, казаки?
Отозвалось несколько человек:
– Да.
– Пусть идут, встретим.
– Кровью умоются, раз не захотели сдаваться.
– Выстоим. Час простоять не сложно.
Краткая пауза и вопрос урядника Савельева:
– Что сотник приказал?
– Держаться. Наши браты уже в пути.
Старый урядник кивнул, а я начал отдавать приказы:
– Кирюхин, бери свое отделение и на дорогу. Садись в лесу. С собой бери один ручной пулемет. Как только мы начнем, ты нас поддержишь. Если сильно прижмут - отходи в лес.
Младший урядник Кирюхин кряжистый степенный дядька родом откуда-то из-под Воронежа, кивнул и повел своих казаков в лес, а я посмотрел на командира 2-го отделения приказного Кувикова:
– Игнат, ты с остальными пулеметами на окраине хутора. Стволы на север. Огонь открывать только после нас.
– Мне бы гранат побольше, - сказал Кувиков, донской казак из Сальских степей.
– А то ведь подойдут красные вплотную, и отбиться будет нечем.
– Нет лишних гранат, Игнат. Ты сам все знаешь. Нет.