Развитие личности. Психология и психотерапия

Младенец открыт Другому, но беда в том, что тот ему недоступен, да и сам младенец не имеет еще специфической способности ухватывания Другого в его другости. Более того, он (другой человек) не является младенцу Другим, он для него – Другое. Другой для него не «такой же, как я, но иной», а нечто чужеродное, можно было бы сказать, «оторванное», «отстраненное». Если бы данной ситуации встречи младенца и взрослого предсуществовал некий общий для них двоих социоформный континуум, то подобная встреча двух Других могла бы состояться и без длительного процесса формирования личности с последующим ее развитием (являющимся, как мы увидим ниже, ее анигиляцией), но в том-то все и дело, что этого континуума не существует еще, этот континуум «интерсубъективности» только будет теперь формироваться. Однако по мере его формирования Другой станет все более и более затуманиваться, блекнуть, окутываемый содержанием, отдаляться от сущности ребенка, но теперь уже не «по своей воле», не через свою Индивидуальную Реальность, отделявшую его прежде от этого малыша, но потому, что сам малыш будет формировать свою собственную Индивидуальную Реальность, свою «атмосферу», свою призму-сито, искажающую и цензурирующую. Таким образом формирование личности – это процесс утраты единства с Другим, утраты единства, которого, по большому-то счету, и не было, но которое в принципе было бы возможным, если бы мы все «были как дети».

Глава пятая. Процесс развития личности

Феномен развития личности

Факт существования процесса развития личности, с одной стороны, кажется совершенно неопровержимым, с другой же – чуть ли не выдумкой, причем самой безапелляционной. По крайней мере вполне закономерно возникает вопрос: почему, если он действительно существует, он не был замечен и определен прежде? Впрочем, вопрос этот не вполне корректен, поскольку тот факт, что не только с ребенком, но с уже взрослым человеком могут происходить определенные изменения, влекущие за собой системную переоценку ценностей и смену мировоззренческих ориентиров, этот факт известен. Более того, сам термин «развитие личности» неоднократно используется в психологической литературе гуманистического толка, да и психоаналитики демонстрируют факты, свидетельствующие о возможности некой динамики, влекущей за собой системные преобразования мировоззрения и мировосприятия анализанта (Ж. Лакан внес, видимо, наиболее существенный вклад в этом направлении). И наконец, различные духовные школы и практики тоже говорят о развитии человека, называя его, правда, «духовным». Так что, казалось бы, жаловаться на отсутствие фактических свидетельств процесса развития личности нам не приходится. Но являются ли эти факты свидетельствами именно процесса развития личности, а не специфическими аберрациями внутри сформированной и неизменной структуры?

Подобные сомнения, несмотря на несметное количество эмпирических фактов, вызывают определенные опасения: не является ли все же процесс развития личности подобием некой желаемой, а потому не разоблачаемой мистификации? Если же учесть саркастические пассажи некоторых авторов, которые, причем отнюдь не беспочвенно, утверждают, что люди склонны верить в искренность чувств и состояний, которые сами не испытывают, [131] но, например, хотели бы испытывать (достаточно вспомнить знаменитое: «он принимает желаемое за действительное»), такие опасения действительно обретают почву. Право, может быть, мы склонны принимать желаемое развитие личности за действительное, хотя оно таковым не является? Впрочем, здесь мы вступаем на почву голой риторики и никому не нужных софизмов.

131

См., например, Жид А. Яства земные: Избранная проза. / Пер. с франц. – М.: Издательство «Вагриус», 2000. С. 537.

То, что отношения человека могут претерпевать сущностные изменения и касаться не отдельных персон, что можно было бы объяснить какими-то ситуативными моментами, а неких явлений в целом, – это точно, и Ж. Лакан оказал нам неоценимую услугу, проведя различие между другим и Другим. Иными словами, отрицать возможность динамики в существовании личности, факта наличия системных изменений ее структуры не приходится. Но почему, например, тот же Ж. Лакан не усмотрел в этих изменениях процесса «развития личности» как некого самостоятельного и чрезвычайно важного явления? Ответ на этот вопрос, по всей видимости, состоит в специфике психического аппарата, который и создан, кажется, лишь для того, чтобы обеспечить некую иллюзию стабильности в этом отнюдь не стабильном мире.

Сейчас мы имеем в виду тот факт, что человек склонен рассматривать себя как некую неизменную субстанцию, он не чувствует тех различий, которые специфицируют его прошлое и настоящее, ему кажется, что он всегда был таким или почти таким, как сейчас. Однако это очевидная ловушка. Когда мы рассказываем своим детям те события их детства, которые свидетельствуют о различных этапах формирования их личности (а уж отвергать этот факт после исследований Ж. Пиаже и Л.С. Выготского вряд ли у кого-то рука поднимется), они искренне удивляются проявлениям своего речевого эгоцентризма и т. п. вещам. Им кажется, что они почти не изменились с тех пор, как себя помнят. Впрочем, учитывая задачи психического аппарата, это вполне естественно.

Совершенно то же самое происходит и с процессом развития личности. Та личность, которая не переступила порог первого этапа своего развития (совпадающего, как мы уже говорили, с последним этапом ее формирования), конечно, будет сопротивляться теории развития личности сколько это вообще будет возможно. Равно как ни один из нас не знает, что представляет собой смерть, а потому всякие суждения на ее счет кажутся нам шарлатанством высшей пробы, так и личность, которая не осуществила значительных продвижений в процессе своего развития, будет отрицать ту динамику, которую мы будем описывать. Позиция таких людей вполне понятна, и с ней бессмысленно было бы спорить, поскольку то, чего ты никогда не ощущал, возможно только представить, но это представление однозначно будет ошибочным, а потому всякий человек, находящийся в такой ситуации, вправе сказать, что он не верит в то, что такое переживание возможно. Позволим ему оставаться в этом блаженном неведении. Те же, кому удалось перешагнуть хотя бы пару этапов развития своей личности, оказываются в совершенно другой ситуации, которая, впрочем, также не способствует исследованию процесса развития личности, поскольку тут вступает в дело психологический механизм, описанный нами выше, призванный создавать у нас чувство стабильности и неизменности собственного существа.

То, что нам удалось не только заметить и описать, но и периодизировать процесс развития личности, определить его закономерности и динамику личностных структур в этом процессе, – отнюдь не наша заслуга. Поскольку мы, как и любой другой человек, склонны ошибочно думать о неизменности себя и своей тождественности на протяжении всего своего жизненного пути, опираться только на данные рефлексии мы не вправе. Если предложенная психософией периодизация процесса развития личности и стала возможной, то не столько благодаря наблюдательности ее авторов, сколько за счет скрупулезного и последовательного использования, можно сказать, следования требованиям новой методологии. Не наша собственная рефлексия, без которой, впрочем, мы не могли бы обойтись (но не она была главной), а сама методология, логика исследования, требования работы с фактами, определенные новой методологией, – вот что позволило нам описать процесс развития личности с учетом его закономерностей и динамики личностных структур, которые, в свою очередь, обязаны все той же новой методологии.

Процесс развития личности более или менее полно уже был представлен нами в работе «Философия психологии. Начало психософии», [132] он также имеет четыре уровня: 1) первично открытая модель (ПОМ); 2) первично закрытая модель (ПЗМ); 3) вторично закрытая модель (ВЗМ); 4) вторично открытая модель (ВОМ). В настоящей книге мы лишь представим этапы развития личности, а также опишем основные, на наш взгляд, наиболее важные феномены и действующие факторы этого процесса.

132

Курпатов А.В., Алехин А.Н. Философия психологии (Начало психософии. Теоретические основы науки о душе человека). – СПб.: «Ювента», 1999. С. 290–325.

Как и всякий процесс, процесс развития личности разворачивается по четырем последовательно сменяющим друг друга уровням. Первый этап развития личности, или первично открытая модель (ПОМ) феноменологически совпадает с этапом деятельностной социализации процесса формирования личности. Сущностной спецификой ПОМ является, однако, не реализация социальной активности, продуцируемой внешним и внутренним контуром личности, а само существование человека как личности, то есть как социального элемента. Социум можно представить в виде сложной и весьма разветвленной кристаллической решетки, где отдельно взятая личность является одним из «атомов», который сочетается с остальными строго детерминированными системами связей (я-отождествленных и я-неотождествленных ролей). Степень личностной свободы в этом случае соответствующая. Личность не проявляет себя, а проявляется в заданном континууме отношений. Она зависима от связей, в которых она состоит, и детерминирована внешними и внутренними условиями, большая часть из которых виртуальна.

Условность ролевых отношений, определяющих существование личности на уровне ПОМ, вполне ясна каждому, кто способен видеть в пресловутых «внутренних условиях» не признаки некой эфемерной индивидуальности (понятой как отличность), а первичную интерсубъективность. По сути дела первичная интерсубъективность напоминает «малый драматический театр». Известное изречение, представляющее социальные отношения как «большой драматический театр», согласно которому «весь мир – театр, а люди в нем – актеры», описывает социальные отношения при взгляде на них как будто бы со стороны, однако такой «взгляд» годится разве что для «кройки и шитья» афоризмов, но никак не для психологии. На самом деле настоящий театр, правда «малый», имеет место быть не в обществе как таковом, а в пространстве первичной интерсубъективности, которая целиком и полностью расположена «внутри» отдельно взятого субъекта и потому интресубъективностью может быть названа лишь с завидной долей условности.

Итак, отличие первичной интерсубъективности от промежуточной и вторичной может быть сформулировано следующим образом: в ней не участвуют другие люди как таковые, во внутреннем (условно «интерсубъективном») пространстве индивида существуют некие представительства (образы) других людей, скроенные данным человеком в соответствии с его собственными представлениями, ожиданиями, требованиями и т. п. А потому то, что воспринимается внешним наблюдателем как «интер-акции», на самом деле, является лишь некой имитацией «интеракций», они только кажутся таковыми, создают эффект взаимодействия, не являясь в подлинном смысле таковыми. Фактически индивид совершает операции с собственными образами и между собственными образами, осуществляя своего рода игру в игре, играя с самим собой, будучи вовлеченным в качестве элемента в игру, большую по масштабам. В некоторых случаях, когда внешние обстоятельства самым разительным образом отличаются от правил установленных индивидом в собственной игре, когда он оказывается не способен игнорировать свидетельства реальности, он с неохотой делает некоторые правки в своем «сценарии», но даже внося в него коррективы, он не отступает от своего изначального «режиссерского замысла», интерпретируя и ориентируя посылы реальности в своем мире таким образом, чтобы они не нарушали установленных прежде правил.