Развод по Воскресенскому

Того самого Никиту, который внаглую называет меня «Крис», зовёт на свидание и зажимает в тёмном переходе между холлом манежа и, собственно, выходом на поле.

Или не зажимает?

Чтоб вас всех!

Растерянно взъерошив волосы, я смотрю только на Даньку. Я же мать, в конце концов!

И точно на Даньку, а не на командующего что-то Воскресенского, после чего все они разворачиваются и готовятся, видимо, к бегу. И сам Никита готовится, махнув рукой второму тренеру, дунув в свисток и побежав первым, задавая мальчишкам темп.

Но это всё мои предположения, что там на самом деле происходит отсюда не слышно. А вот то, как Воскресенский на одно дурацкое мгновение прижал меня ближе, показывая, где и что у них на поле, предположением не было. И разом охватившие меня робость, слабость и смущение тоже не показались.

Хуже того, и каменный пресс, который я случайно задела рукой, отстраняясь, имелся в наличие.

Поймав себя на разглядывании бегущего Никиты, я нервно отвожу глаза. Туда, где, кроме ворот, травы и сброшенного инвентаря нет ничего, но дурацкое подсознание всё возвращает в момент, который и объятием-то не назовёшь.

И это его сумасшедшее: «Ты же идеальная, Крис!», не помогало ни разу. Наоборот, вызывало мурашки, заставляло подниматься волоски на руках, и – чёртов Воскресенский! – плотнее сжать ноги. Я, может, и мать, но три месяца без секса доведут кого угодно.

Особенно, на фоне прошлой и почти ежедневной половой жизни.

И предательская мыслишка так и просится наружу, предлагает, сманивает, уговаривает, что Никита не так и плох. Для любовника так вообще шикарен, и в первую очередь тем, что очень правильно воспринимает Даньку. Потому что, подлизывающийся к сыну любовницы, мужик это пошло, а полного игнора со стороны партнёра я бы не перенесла.

И если первое его предложение сходить на свидание напугало, то сейчас мысли пошли по другому руслу.

А если и правда?..

– Не скучаешь? – Я вздрагиваю и перевожу взгляд на героя своих размышлений. – Напугал? Прости, я думал, ты меня слышала.

– Отвлеклась, – улыбаюсь растерянно, неудобно задираю голову. – А ты уже всё? – Я киваю на разминающихся мальчишек.

– Нет, просто решил проверить как ты. – Лукаво улыбаясь, Воскресенский присаживается передо мной на корточки. – Так как ты, Крис?

Мы всё ещё об удобстве?

Нет, шее разом становится легче, не приходится больше задирать голову, но вот всему остальному… Шальная и многообещающая улыбка Воскресенского наводит на около постельные мысли и, нервно сжав колени, я выпрямляюсь на стуле.

– Прекрасно, мне не скучно. – Особенно в его потряхивающей компании. – Как Данька? Справляется?

– Пока сложно судить, – легко пожимает плечами Никита. – Недели две-три на привыкание, а там посмотрим. Ты же не переведёшь его отсюда только потому, что я его тренер?

Смысл вопроса доходит до воспалённого сознания не сразу.

– При чём здесь ты? – недовольно хмурюсь я в ответ.

– Ну, как…

Его взгляд о-очень медленно скользит по моим ногам, от кроссовок и выше до самого края джинсового сарафана, действуя на меня не хуже откровенных прикосновений. И, не выдержав, я кладу руки на колени, чтобы прижать и так облегающий подол.

– Я же звал тебя на свидание, а ты отказала.

– Этот вопрос мы уже решили, и Данька никак к нему не относится.

Ещё бы самой в это поверить, потому что менять секцию, несмотря на все свои дёрганья, хочется всё меньше. И всё больше хочется удивить наглые глаза Воскресенского.

– А если позову ещё раз?

От встречи взглядов прикусываю губу. И дёргаюсь, когда его ладонь лаской проходит по моей щиколотке. Я даже пискнуть не успеваю, а гипнотизирующий меня Воскресенский поднимает ладонь на уровень своего лица.

– Травинка.

И между его большим и указательным пальцем действительно зажата зелёная и сочная травинка, но куда там, если в моей голове он – бросающий меня на мою же кровать.

– Свидание? – кажется, уловив настроение, меняется Никита.

– Нет, – я упрямо трясу головой в ответ.

В основном для того, чтобы избавиться от картинки, где я снимаю с него эту дурацкую футболку.

– Совсем нет? – На этот раз никакой травинки на мне точно нет, и широкая ладонь, не скрываясь, поднимается выше, по голени, покрывая всю меня предательскими мурашками.

«Совсем нет?», – вопит дурацкое подсознание, и горячая маета внизу живота ему только подыгрывает.

И я не могу отказать. Твёрдо и уверенно точно не могу.

– Ник! – раздаётся громовое и недовольное с середины поля, заставляет Воскресенского на мгновение прикрыть глаза. А в следующую секунду передо мной снова вполне себе дружелюбный и насмешливый тренер.

– Иду! – отзывается Никита, после чего встаёт, и действительно, возвращается к мальчишкам.

А я даже самой себе не могу признаться, что жалею об отсутствии его ладони.

Глава 4

Тренировка проходит активно, и даже Данька, по впечатлению Игорёхи необщительный и растерянный, вполне себе вписывается в компанию. Парни не провоцируют новенького ни словесно, ни физически, хотя может это потому, что я почти всё время за ним слежу.

Компенсирую, что не могу смотреть на Крис.

Хотя хочется с такой силой, что приходится вместе с парнями и разминаться, и упражняться, и растягиваться. На третьей по счёту тренировке за сегодня это даром не сдалось, но нагрузка хотя бы минимально снимает напряжение с других частей тела. Особенно, после её «нет» и голимого секса в тёплых карих глазах.

И пожара в руке, что всё ещё помнит прикосновение к обнажённой и бархатистой коже.

Волнующая судорога проходит по телу, и я снова впрягаюсь, вместе с парнями выполняя координационную лестницу и едва не навернувшись на последней ступени. Игорёха недовольно качает головой, но молчит. Сейчас молчит, а сколько он строчил писем начальству, когда меня, футболиста-любителя поставили ему в пару! Но ничего, привыкли, сработались, в какой-то степени даже сдружились.

Хотя, может, он оттаял только потому, что я получил спец диплом и теперь можно было не контролировать каждый шаг придурка-недоучки.

Можно было до этой тренировки, потому что ещё две запинки не ускользают от внимательного, даже несмотря на рыхловатый вид, Игорёхи.

– Я думал, знойные мамочки мешают только разнеженным сынкам, – начинает он, когда я встаю рядом, смотря как парни перепинываются мячом, – но, оказывается, тренерам тоже мешают…

– А в бубен? – Вот вообще без смеха.