Развод по Воскресенскому

Потому что вместо яркого и безоблачного будущего с Крис я получаю отказ за отказом. Пока получаю, умом прекрасно понимая, что не время, не место и в целом подготовиться бы получше, но её образ так давно пробил всю мою защиту, что бесполезно. Хочется взять, перекинуть через плечо и уволочь в пещеру, чтобы больше никто и никогда…

Вру.

Какое там плечо, если в отбитом мозге столько восторга, что и коснуться страшно. Сам не знаю, как не кончился весь и разом, когда ладонь легла поверх маленькой идеальной ножки.

– Я сам тебе в бубен дам, если мозги не включишь, – кривится Игорёха, окрикнув Ивана. Чтоб не напирал и не зарывался, пока работает в паре с Данькой. – С каких пор тебя так контузит от стройных ног и миловидной мордашки?

– Это не просто ноги и мордашка. – Один раз можно, и я всё же оглядываюсь. Чтобы вдруг поймать её взгляд даже через четверть поля. – Это Крис.

– Поплыл мужик, – недовольно крякает тот, махнув на меня рукой. – И давно это с тобой?

– Давно, – возвращаюсь я в реальность. Короткий свист, и парни замирают. – Хорошо, молодцы! А теперь…

– И как тебе новенький?

Часом спустя душ выходит совсем быстрым, и я натягиваю футболку на влажное ещё тело. Не замёрзну, зато могу попробовать перехватить Крис на выходе из манежа.

– Любимчика нашёл? – презрительно фыркает Игорёха.

Он никогда особо не намывался, предпочитая общему душу родную ванную, вот и сейчас обёрнутое вокруг бёдер полотенце не прячет ни тёщины блины, ни домашние борщи.

– Хоть раз находил? – Металлическая дверца шкафчика хлопает резче, чем надо, но чёрта с два я против. Жаль только, что с такими разговорами Крис точно не догнать. – Есть претензии?

– Да ладно тебе, Никитос, – идёт на попятную Игорёха, правда, с присущей ему ленцой. – Ты бы поаккуратнее с этими мамашами, потом греха не оберёшься.

– Закрыл бы ты рот, Игорь Валерьевич, пока не прилетело.

Бесит!

Вот так и батрачь ни за что, чтобы потом ловить такие заявления. Охренеть просто. И от кого! От Игорёхи, который работал со мной все эти годы.

– Да ладно тебе, Ник. – Он встаёт, чтобы хлопнуть здоровенной ладонью по моему плечу. – Ну, переборщил… так это я просто завидую.

– Чему? – мрачно усмехаюсь в ответ. – Адреналина не хватает? Или думаешь весело сохнуть по замужней девушке?

– Так она ещё и… – протяжно присвистывает Игорёха.

– Уже нет. Пока.

Подхватив со скамьи спортивную сумку, я иду к двери.

– А парнишка ничего такой, – догоняет меня уже на выходе из раздевалки, – вдумчивый, серьёзный. Если ещё и бить по мячу научится, цены не будет.

Это оправдание? Если так, то оно не работает – хмыкнув в ответ, я захлопываю за собой дверь раздевалки.

И оказываюсь в шуме, веселье и бесконтрольности мальчишеской возни. Той самой, где двадцать три парня от семи до одиннадцати уже переоделись, но почему-то всё ещё здесь. Не разобранные родителями, после тренировки они братаются, спорят и тыкаются в телефоны друг друга.

Всё как у взрослых, только мальчишкам не обязательно ещё делать презентабельные виды и прикидываться.

– Никит, всё нормально? – басит из-за плеча Ванькин отец. – Мой опять огрёб? Привет, кстати.

– Не огрёб, – фыркаю в ответ и пожимаю медвежью ладонь приятеля. – Нормально всё, Паш. Или думаешь, я с твоим бандитом не справлюсь?

– Ты-то? Только ты и справишься, – коротко усмехается тот и скрывается в толпе, чтобы выцарапать главного хулигана команды из лап друзей.

А со следующим шагом до меня, наконец, доходит причина всеобщей толкучки – на улице, барабаня по крышам и скатам манежа, хлещет ливень. Тот, что обещали последние дней пять, но не срасталось, так что сегодня никто в него уже не верил.

Потому и не торопились обычно занятые родители – мало кому захочется добровольно подставиться под ведро льющейся сверху воды даже если парковка в двух шагах.

– Никита Александрович, а как там Сашечка? – Только услышав голос, я едва не сигаю под дождь, но вовремя затормаживаю. – Он сегодня какой-то бледный был.

Крепись, мужик, трусы не играют в тренеров.

– Мария Васильевна, – имя-отчество вязнет на зубах хуже советских ирисок, – не стоит беспокоиться, Саша прекрасно потренировался.

– И не устал?

Мария Васильевна – беспокойная, двадцати с небольшим летняя девица офигительно фигуристой наружности, от которой все мы, от охраны до взрослых футболистов, поначалу мыли пол слюнями. Поначалу, пока не оказалось, что девица прилипчивая до тошноты и настолько же озабоченная благополучием своего Сашеньки. И вот это всё «Не устал ли Сашенька?», «Сашенька какой-то бледненький!» и «Не напрягайте сегодня Сашеньку!» сопровождало меня последние месяцев восемь.

И пол мы всем тренерским составом мыли уже не слюнями, а горючими мужскими слезами.

Ибо Марии Васильевне в нужное время никто не додумался объяснить, что каждый мужчина – это случайно выживший мальчик. И теперь за упитанного для восьми лет Сашеньку огребают все и разом.

– Это лучше спросить у него, – давя вздох, отзываюсь я.

– А как вы считаете, красные бутсы не делают его слишком агрессивным на поле? – Твою же! – Может, их лучше сменить на зелёные? Сашенька и так слишком нервный, а зелёный цвет успокаивает…

Шаря по холлу в поисках спасения, я натыкаюсь взглядом на Крис. Одной рукой она приобнимает Даньку за плечи, второй шутливо натягивает капюшон ветровки на чёрно-красную кепку.

Радоваться? Хрена с два! Это она что сейчас, в одном своём сарафане под дождь собралась?

– Как скажете, Мария Васильевна, всего доброго.

Чёрт! Протиснуться через толпу веселящихся парней я уже не успеваю и внаглую пользуюсь запрещённым приёмом:

– Данил!

Ещё не отошедший от тренировки, Данька резко тормозит и вытягивается.

Молодец, пацан, сразу понял, что тренера игнорировать нельзя. А то ходят тут всякие Сашеньки…

К тому времени, как он оборачивается и находит меня взглядом, я уже почти рядом с ними.

– Никита Александрович?

– А попрощаться? – подмигиваю я ему и нет, совсем не смотрю на Крис.

Это же надо додуматься! Понятно, лето, но, блин не такое тёплое, чтобы переться по лужам в клеёных кроссовочках! И с голыми, до середины бедра, ногами. И без куртки. И…

Всё, опять клинит.