Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе

— Но…

Я не успела и слова сказать, когда он вытолкнул меня наружу. Холод поздней осени мгновенно пробрал до костей, волосы промокли от дождя.

И моя шаль!

— Но моя…

— Убирайся отсюда, разве я неясно сказал?

Он разжал руку, которой сжимал мой локоть, и толкнул меня вперед. Не устояв на ногах, я сделала несколько шагов вперед, споткнулась о ступеньку и кубарем покатилась вниз с высокого крыльца.

Мир завертелся, каменные края ступеней больно били по бокам и по голове, а затем я упала на землю, в последний момент затормозив перед огромной лужей.

Приподнялась на дрожащих руках, испачканных в мутной воде. Села, стирая грязные брызги с лица.

Ну вот. Подол платья разорван, руки, которыми я тормозила о брусчатку — все в царапинах.

Ладно, не страшно.

От холода меня трясло, я с трудом попыталась подняться и снова рухнула вниз — на этот раз все-таки задев коленями вонючую воду.

На глаза навернулись слезы. Что же теперь делать? Ничего. Я обязательно что-нибудь придумаю. В лепешку расшибусь, но дам моему сыну все самое лучшее. Моему сыну и сыну… сыну Кориана. Его ребенку. Нашему ребенку. О котором никто не должен знать, особенно Кориан.

За моей спиной раздались шаги, я увидела ноги мистера Бердса в темно-зеленых брюках, а затем он сказал, обращаясь к кому-то, стоящему рядом:

— Господин Первый советник, как мы рады видеть вас и вашу спутницу! Прошу вас, проходите! Чай, кофе, что-нибудь покрепче?!

Господин Первый советник?

Кориан? Мой бывший муж?

Я отшатнулась, пытаясь отползти подальше, а лучше — провалиться сквозь землю, но в спину мне уперлась ступенька крыльца.

От холода и испуга зуб на зуб не попадал, я не могла даже пошевелиться.

Напротив меня стоял Кориан Амбер. В форме Первого советника короля, темно-синей, с почетными золотыми эполетами. На смуглой коже за тот год, что мы не виделись, появились морщины, в смоляных волосах теперь белела поседевшая прядь, но взгляд фиалковых глаз с вертикальными зрачками был таким же тяжелым, фигура — такой же мощной.

Мой бывший муж.

Кориан Амбер.

«Убирайся. Если я еще раз тебя увижу…»

На локте у Кориана висела какая-то женщина. Богато одетая, молодая, темноволосая и голубоглазая, в лиловом платье с головокружительном декольте. Я не могла сообразить, кого она мне напоминает, а потом я поняла — меня. Только не сейчас, а когда-то, в те времена, когда мои волосы еще не успели потускнеть, а фигура — стать угрожающе тощей.

— Алиса? — губы Кориана презрительно искривились.

Мои руки сами собой сжались в кулаки от злости и обиды. Я не позволю ему так на меня смотреть! Не после того, как он меня выгнал на улицу, разбив сердце вдребезги.

Визуалы

Привет! Дорогие читатели, показываю визуалы героев.

Таким я вижу Кориана Амбера

А это Алиса (теперь Фишер) выглядит вот так

Глава 3

Голова еще немного кружилась, и я опустила взгляд на влажную от дождя дорогу. Нужно встать. Почему-то это оказалось вдруг ужасно сложным, еще и мушки перед глазами плясали. Я приподнялась на руках, а потом локти вдруг подогнулись — и я снова чуть не упала.

Да что же это такое! На глаза от злости навернулись слезы. Во время беременности, особенно в последние месяцы, слабость была моим постоянным спутником, я уже успела привыкнуть, но то, что я даже встать не могу — это что-то новенькое!

— Господин Первый советник, прошу вас, проходите! Извините за эту досадную помеху. Обещаю, это единственное, что омрачит ваш визит к нам. Прошу.

— Отойди. Алиса.

Голос Кориана прозвучал совсем рядом, а потом он поднял меня на ноги. На короткий момент у меня перед глазами оказался темно-синий форменный китель, косая линия золотых пуговиц, тяжелая эполета.

А потом в нос мне ударил запах Кориана — прохладный, немного мятный, тяжелый, как перец. Я вспомнила, как любила тайком ночью, до того, как он уходил в свою спальню, утыкаться носом ему в шею и дышать-дышать-дышать… Кориан не любил нежностей и тем более долгих объятий, но минутка после близости у меня была.

Воспоминания навалились на меня, как лавина, я зажмурилась. Кориан убрал руки, я пошатнулась, и в глазах потемнело окончательно.

Кажется, я за что-то схватилась — а потом все исчезло. Чтоб его! Главное, чтобы…

* * *

Впервые я увидела Кориана на весеннем балу в крохотном городишке, где я выросла. Это был последний год, когда я имела право жить в приюте для сирот. Едва мне стукнет восемнадцать, двери приюта откроются — и я уйду из них на все четыре стороны, хотя в тайне я надеялась остаться на должности воспитательницы или хотя бы посудомойки.

Все-таки приют был моим домом с детства.

Мой отец, барон фон Малькельм, обанкротился, когда мне едва исполнилось четыре, а когда кредиторы пришли в наш дом, чтобы его выставить оттуда, пустил себе в рот пулю.

Я его почти не помнила, только запах сладкого бурбона, и засаленную ткань желтоватой рубашки, и руки с траурной черной каймой под ногтями. Моя мама умерла еще раньше, когда меня родила, — может, поэтому отец не очень-то меня жаловал?

Так и вышло, что я оказалась в приюте. Там было неплохо! Ну, большую часть времени, разве что зимой холодно, но это мелочи. Некоторые, правда, жаловались, что кормят нас отвратительно и крысы по коридорам бегают размером с лошадей, но я считала, что кормят очень даже отлично, зато талия тонкая, а крысы — симпатичные и умные зверьки, если их приручить.

На весенний бал я идти не хотела — но пришлось.

— Ты дочь барона, Алиса! — рявкнула на меня директриса, когда я попыталась отказаться. — Ты обязана иметь манеры, знать грамоту и вообще — ты лицо нашего приюта! Мэрия и так уже утомила меня своими проверками! Якобы у меня здесь ненадлежащие условия! Всего-то одна дуреха умерла от лихорадки! Разве ж это ненадлежащие?

— Отличные условия, — пискнула я.

Умершую девушку я почти не знала. Она была красивой, тоненькой, совсем слабой и не смогла пережить довольно суровую зиму, хотя мы тайком отдавали ей свою еду и посменно — одалживали одеяла.

— Вот! — рявкнула директриса. — Так что иди на бал!

— Но директор Хемфилд…

— Слышать не желаю! Ты, Миранда — и возьмите еще пятерых на свое усмотрение — пойдете на городской бал в честь прихода весны, продемонстрируете там блестящие манеры, завидное здоровье, довольство жизнью и вернетесь не слишком поздно, потому что никто вашу работу в огороде не сделает и ваше дежурство утром никто не отменял. Все, кыш с глаз долой!

— Но мы не умеем танцевать! — отчаянно ухватилась я за соломинку.