Развод, сосед и другие приключения

Она прошла через несколько дворов, дошла до сквера и уселась на случайно оказавшуюся свободной лавочку. Все, дольше тянуть нельзя. Ирина вынула из сумочки телефон и увидела, что на дисплее светится непрочитанное сообщение.

С незнакомого номера ей пришло одно лишь слово: «СУКА!!!». Большими буквами. И больше ничего.

Значит, ничего с ним не случилось, кроме смертельной обиды, а это уж он как-нибудь переживет. Грубое слово практически не задело ее, она ведь все равно не ждала, что он вдруг поменяет свое мнение. Нет, конечно, теплилась в душе искорка надежды, что осознав, что жена от него сбежала, Виктор поймет, что слишком сильно давил на нее. Поймет, и сделает все, чтобы ее вернуть. Но надежда эта была скорее чем-то иррациональным, как вера в деда Мороза. Он был слишком гордым мужчиной, чтобы извиняться перед женщиной, поступившей с ним таким образом.

Где-то в глубине души Ира ощутила, как ее удивительное спокойствие дало первую маленькую трещину. Он не просто не считает себя в чем-то виноватым, он злится на нее, он взбешен ее поступком, и ему в голову не приходит, что причина может быть в нем самом!

Ира поковыряла носком кроссовка камушки под ногами, достала сигарету, прикурила. Ну и пусть! Все равно, жить в тех рамках, которые он установил для нее, она не могла. Задохнулась бы, зачахла и стала бы сама себе противна. Он выбрал себе орешек не по зубам и теперь бесится, когда эти самые зубы ему пообкрошили. Она не стала стирать сообщение. Пускай останется. На память.

***

И в третий раз за день она нажала вызов до боли знакомого номера. Прижала трубку к уху похолодевшей и повлажневшей рукой. Гудок, второй…

– Наконец-то! – отозвался на том конце голос. – А я уж думал, этого теперь никогда не случится! Изволила красавица вспомнить про старого друга!

И хоть он ворчал, но в его голосе явственно слышалась радость, и не было ни намека на злость или обиду.

У Ирины неожиданным спазмом перехватило горло. Она заготовила целую речь, искреннюю и прочувствованную, чтобы точно передать ему как ей стыдно и как она переживает из-за того, что они не общаются, но смогла только выдавиться из себя чужим хриплым голосом:

– Дюша, прости меня.

– Что-что? – не понял он.

Она прокашлялась и сказала еще раз:

– Прости меня.

– Перестань реветь, – посоветовал он ей как раз в тот момент, когда первая слезинка сорвалась с ресниц. – Я не хочу слышать, как ты хлюпаешь и сопишь мне в трубку.

От того, что он общался с ней так, будто ничего не происходило, будто они виделись только вчера, ей стало еще противнее от себя самой, и против воли вырвался громкий всхлип.

– Я тебе перезвоню, – скороговоркой бросила она в трубку и отключилась. Трясущимися руками откопала в сумочке носовой платок, уткнулась в него и разрыдалась, стараясь приглушить голос и не выть на всю улицу. Хотя прохожие все равно на нее поглядывали.

Через три минуты бурного плача заломило виски и слезный поток начал иссякать. Сигарета куда-то запропастилась, Ира в недоумении покрутила головой, не нашла и достала другую. Потом вытащила зеркальце и принялась стирать разводы туши под глазами.

«Нервы никакие!» – угрюмо подумала она. Несколько раз глубоко вздохнула и снова набрала Дюшин номер. Он сразу же ответил.

– Я свинья, – самоуничижительно поведала ему Ирина.

– Самокритика всегда была твоей сильной стороной, – хмыкнул он на том конце провода. – Я тебя умоляю, давай ты не будешь извиняться и вообще, так переживать. Я же все понимаю.

– Вот-вот. Именно поэтому мне еще стыднее, потому, что ты все понимаешь. Видел все с самого начала, а я даже ни разу не заступилась за тебя.

– Жена против мужа даже в суде может не свидетельствовать, – возразил он. – Тем более что ты совершенно не обязана отвечать за его слова и поступки. Это же он делал, а не ты!

– Но я-то позволяла!

– То, что ты принимала его сторону – это абсолютно нормально, – твердо сказал Дюша, ставя точку в этом вопросе. – Расскажи лучше, что случилось. Судя по всему, у тебя неприятности?

– Это с какой стороны посмотреть… Я все больше начинаю думать, что не такие уж это и неприятности… – философски отозвалась она. – Я от него ушла. Вчера. И собираюсь подать на развод. Это конечно не очень-то приятно, но, с другой стороны, я снова свободна, независима, и готова жить новой жизнью.

– Бедная ты моя сестренка, – вздохнул он, в голосе сквозило явное сочувствие. – Где ты сейчас?

– У Светки пока. До завтра, а потом не знаю еще… Расскажи, сам-то ты как?

– Интересно, ты в судьбу веришь?

– А что такое?

– Стечение обстоятельств. Бери свои вещи, хватай такси и приезжай ко мне.

– Э… То есть как? Прямо сейчас?

– Ага. Во-первых, насколько я знаю, у Светки сейчас новый мужик, и хоть она тебя очень-очень любит, но не думаю, что так уж сильно расстроится, если ты оставишь их наедине. А во-вторых я завтра улетаю.

– Как это? Куда?

– В Прагу. Месяца на четыре. Так что можешь спокойно пожить у меня.

– Ой!

Предложение было более чем щедрым – Дюша являлся владельцем милой двухкомнатной квартиры в центре города. Он купил ее шесть лет назад, сам сделал весь ремонт, не жалея ни сил, ни времени, ни денег, вникая в каждую мелочь. Он хотел, чтобы глядя вокруг он мог гордиться тем, что все это сделано его руками, во все вложена его душа, и ему это удалось. От природы обладая вкусом и чутьем, он сделал свое жилище необычайно стильным, но в то же время уютным. Здесь все было на своих местах, дышало покоем и умиротворением.

– Как в Прагу?

– Как-как… по контракту! Я этого предложения полгода ждал! – В его голосе послышалось ликование.

– Вот это да-а… – протянула она. – Я очень рада за тебя!

– Я и сам за себя страшно рад. И на радостях предлагаю тебе пожить в моей квартире.

– Дюш, а ты уверен? – осторожно спросила Ира. – Я же знаю, что для тебя квартира – это святое!

– Ты друг, тебе можно, – убежденно ответил он. – И вообще, ты же знаешь, я никому не позволял столько, сколько тебе. Даже называть меня Дюшей…

Что верно, то верно. Для всего остального рода человеческого он был только и исключительно Андреем. Андрей – Андрюша – Дюша. Ирка с детства слышала, что Дюшей его звала мама, и постепенно привыкла звать его так же. Но если так к нему обращался кто-то другой, Дюша тут же вставал на дыбы.

– Так что давай, – подвел он черту, – Мухой прилетай ко мне, а то я с утра отчаливаю, а мне так хочется с тобой поболтать!..

Света с Иваном все же расстроились, когда она сказала, что уедет уже сегодня вечером. Правда, глядя, как он обнимает ее подругу, прижимает ее к себе и задумчиво целует в макушку, Ира было уверена, что эта грусть у них быстро пройдет, тем более, что они договорились встретиться через пару дней.

Без пятнадцати полночь такси подвезло ее к Дюшиному подъезду – он уже стоял и ждал ее, чтобы помочь донести чемоданы. Выбравшись из машины, Ира первым делом с нечленораздельным счастливым писком бросилась ему на шею. Дюша поймал, закружил ее, расцеловал по старой привычке в обе щеки.

Таксист сидел и умильно улыбался, воспринимая эту сцену однозначно, как встречу двух влюбленных. Знал бы он, что один из них непонятно какой ориентации, а вторая вчера удрала от мужа…

Дюша подхватил чемоданы, и они вошли в дом.